Ольга Морозова - Шале в горах
А потом принц пригласил Аню в кафе, где они пили вино и ели пасту – итальянские макароны. Было вкусно. Вкусно и сытно. Они танцевали, и Марио прижимал к себе Аню… прижимал гораздо теснее, чем того требовал танец… но она не возражала. Она хотела этого, впервые в жизни она вожделела мужчину. Сама. Конечно, Марио это понял. Но она и хотела, чтобы он понял…
А потом Марио снял номер в гостинице на берегу моря, и они пошли туда… поднимались по лестнице, держась за руки, как шаловливые дети, которые сбежали от родителей. Марио прижимал палец ко рту, сдерживая смех, а она старалась идти на цыпочках, чтобы не скрипели ступени. Пожилая матрона на рецепшен, которая выдала им ключ от комнаты, пожелала им приятного вечера и умильно улыбнулась, радуясь вместе с ними.
В небольшой, но милой комнатушке стояла широкая кровать, застеленная голубым покрывалом. На столе ваза с фруктами, а бутылку вина они принесли с собой. Марио прямо с порога бросился её целовать… она страстно отвечала на его поцелуи, будто изголодавшись по любви и ласке. Одежду они сняли ещё в коридоре, и до кровати добрались совершенно голыми. Она совсем не стеснялась наготы, она любовалась телом Марио, поджарым, мускулистым… она гладила это тело, целовала его во все места… она таяла под его ласками, откликаясь на каждое прикосновение… потом они, разомлевшие и утомлённые, пили вино и ели фрукты… потом снова занимались любовью… потом отдыхали, заказали ещё вина… она потеряла счёт времени…
А потом она уехала. Уехала, ничего не сказав Марио и даже не предупредив его… испугавшись своей любви, и того, что за ней может последовать. Она уехала, но часть её навсегда осталась там, в солнечной Италии. Такого с ней никогда больше не было. Она заставила себя вернуться, заставила улыбнуться мужу, который примчался в аэропорт её встречать. Заставила себя вернуться к обычной жизни и забыть Марио. Насилие – это ключевое слово. Насилие над её душой… никто, конечно, не виноват… кроме неё.
А потом она почувствовала, что беременна. И это был не Гера. Она уверена: Марио отец её ребёнка, сомнений быть не могло. Она очень обрадовалась, что хоть что-то реальное от той нереальной любви останется у неё. Разумеется, она ничего не сказала мужу, боясь разрушить семью. Так он до самой смерти ничего и не узнал…
А потом родилась Лена, и её поглотили заботы. Она была немного разочарована, потому что хотела сына, похожего на Марио.
А потом покатилась жизнь…
«Но избави нас от лукавого…»
Очевидно, не получилось избавить… неужели, это её грех?! Неужели, за ЭТО Он её так покарал?! Покарал за любовь? За жертву? За милосердие? А может, за отречение от любви? Ведь не может же Бог наказывать за любовь, которую сам послал?
Анна Ивановна приоткрыла глаза. Было темно, но в дверном проёме она ясно различила фигуру мужчины. Анна Ивановна ахнула: Марио! Марио улыбнулся и протянул к ней руки. Анна Ивановна подалась к нему навстречу, но расстояние между ними почему-то не сократилось. Анна Ивановна расплакалась.
«Марио! Господи, Марио! Прости меня, прости! Я поступила подло, нечестно! Я… я любила тебя… как могла… всю жизнь… У тебя выросла дочь… она красавица. Вышла замуж. Похожа на тебя. А ты, как ты прожил жизнь?»
«Я?! Почему ты спрашиваешь об этом только теперь? Ты сделала мне очень больно. Я долго не мог забыть тебя. Но я рад, что мы увиделись. Рад, что у меня есть дочь. Наша дочь. Через время я женился, у меня четверо детей. Сыновья. Они славные мальчики, совсем взрослые. У меня внуки. Я прожил счастливую жизнь. Только без тебя. Но я всегда о тебе помнил. Ты самое лучшее, что было у меня в жизни… я помнил о тебе, умирая…»
«Умирая?! Ты умер?!»
«Конечно. Почему ты удивляешься? Как бы мы встретились иначе?»
«Разве я тоже умерла?»
«Нет. Пока ещё нет».
Марио начал растворяться во мгле, черты его потеряли чёткость. Анна Ивановна закричала изо всех сил, чтобы он остался, не уходил, поговорил с ней ещё. Она хотела сказать, что согласна умереть ради того, чтобы видеть его, она протягивала к нему руки в немой мольбе. И Марио откликнулся. Он подошёл, сел на кровать рядом с ней и приблизил лицо. Анна Ивановна начала вглядываться в дорогие черты, но никак не могла узнать. И вдруг до неё донёсся голос. Вполне реальный и знакомый.
Анна Ивановна широко открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Марка. Он наклонился к ней и положил ладонь ей на лоб.
– Аня! Ну, слава Богу, Аня! Вы так кричали, что я испугался. Что-то бормотали бессвязное. Ясно выговаривали только имя Марио. Кто это?
– Ой, Марк! Как хорошо, что это ты! (Анна Ивановна незаметно для себя перешла с Марком на ты). Кажется, мне приснился кошмар. А может, и не приснился. Может, я, как и Стелла, схожу с ума. Я вспоминала свой грех.
– Свой грех?!
– Да, свой грех. Тот грех, за который я попала сюда. Этот Марио – мой грех.
– Ты его убила?!
– Почти. Я его бросила, ничего не сказав. Мы любили друг друга, как Адам и Ева. Мы были в раю. Я уехала и родила его ребёнка, ничего не сказав мужу. Он всю жизнь воспитывал чужого ребёнка.
Марк погладил Анну Ивановну по голове, как маленькую.
– Ну разве это такой уж грех, Анечка? Любить и быть любимой. Разве это смертный грех? Разве грех родить ребёнка от любимого? Ты всё придумала. Это от тоски. А что тебя натолкнуло на мысль о грехе?
– Агата Кристи. «Десять негритят».
Марк рассмеялся:
– Не очень похоже. Там, если ты внимательно читала, их собрал на острове некий Аноним, который разослал им письма с приглашением. У нас же всё получилось стихийно. Стихия виновата, иначе мы бы давно были в нашей милой гостинице.
– Ты не прав! – Анна Ивановна упрямо покачала головой, не собираясь отказываться от своей версии. – Нам разослал приглашения сам Господь… рано или поздно за грехи нужно платить по счетам… А у тебя есть грех?
– Конечно. У меня их не перечесть. Пальцев не хватит. Много ем, много пью, много говорю…
– Не притворяйся! Я спрашиваю про большой грех… тот, что ты хотел бы забыть навсегда… Мне кажется, – Анна Ивановна понизила голос до шёпота, – мне кажется, нам всем нужно собраться и вспомнить про свои грехи. Настоящие грехи. Вспомнить и покаяться. Тогда, возможно, Он укажет нам путь… Это будет коллективное покаяние… раскаяние заблудших душ… так есть или нет? – Анна Ивановна строго посмотрела на Марка.
Марк задумался, обошёл кровать с другой стороны и лёг рядом с Анной Ивановной.
– Хорошо… – произнёс он медленно. – Возможно, ты и права… пришло время отвечать за грехи. Есть кое-что, что я хотел бы забыть. Нет, это не та студентка, из-за которой мы развелись с женой. Та девочка могла за себя постоять. Это случилось в годы моей юности. Очень-очень давно, на первом курсе института. Один мой приятель пригласил меня летом к себе в деревню, отдохнуть и развеяться. Я, не задумываясь, согласился, это представлялось мне очень романтичным. Запах сена, ночи у костра… я был завзятым романтиком в те времена, наивным, неискушённым. С нами поехали ещё несколько человек с нашего курса, для компании. Разместились у моего приятеля, в доме его бабки. Старушка нас обожала, каждый день пекла пироги. Вначале всё шло именно так, как я и ожидал: ночи у костра, купание в реке, сеновал… а потом я познакомился с Ингой, местной девушкой. Она жила с бабкой на отшибе. Инга пришла утром на реку, и я, как на грех, оказался здесь же… Она поразила меня с первого взгляда… высокая, стройная девушка с милым лицом… этакая русская красавица. Мы познакомились и стали встречаться… Инга влюбилась, она была очень искренней, из породы тех, кто за любимым и в огонь и в воду. А я… я не чувствовал себя влюблённым до такой степени, чтобы связать с ней жизнь. Кто такая она, и кто я? Я городской парень, она деревенская девчонка, без образования и каких-либо перспектив на будущее. Мы обитали в разных мирах, и я не видел, или не хотел видеть, где наши миры могут пересечься.
Мой приятель предупредил меня, что у Инги есть жених, который скоро вернётся из армии. Я смеялся и махал рукой: дождётся, мол, твоя Инга, не убудет с неё! Она была очень страстной в постели… горячей, неистовой… она очень меня любила. Все знали о наших отношениях, вся деревня. Все считали, что мы поженимся… все, кроме меня. Я ничего не говорил Инге, а она не спрашивала, считая это само собой разумеющимся. Я пользовался ей беззастенчиво, и даже варварски, если так можно сказать. Мне нравилось с ней спать, но в остальном она была мне совершенно чужой. Я оставался холоден, как мраморная статуя. Этакий Печорин… н-да… а попросту молодой идиот…
Ну, короче, закончилось тем, что я уехал. Как и ты. Просто уехал, не попрощавшись, ничего не сказав. Мой тогдашний приятель с тех пор разорвал со мной отношения. Как я потом узнал, Инга долго не могла поверить, что я её бросил. Предал и бросил… она ждала, что я приеду за ней, но, разумеется, не дождалась. Её парень вернулся из армии, но она порвала с ним. Не могла обманывать человека. И не любила. Говорят, она пыталась утопиться, но не получилось – рыбаки увидели и вытащили. Потом она уехала, не в силах вынести позор, как она считала. Приятель дал ей мой телефон, она позвонила раз, но я сделал вид, что с трудом её вспомнил, спросил, как дела… она всё поняла и больше мне не звонила.
