Юлия Терехова - Хроника смертельного лета
– Хватит вам, – вяло махнул тот рукой. – А где, скажите мне, Катрин?
– Осталась на кухне, – оглянулся по сторонам Мигель. – Потрясающе – даже не вышла…
– Она какая-то странная, как будто не в себе, – произнесла встревоженная Анна, – сидит и плачет.
– Плачет она, – раздраженно проговорил Орлов, – вчера она не плакала… Вчера она веселилась.
– А если это она убила? – произнес Мигель, не особо заботясь о реакции, которая последует за его провокационным вопросом.
– Ты! – Орлов схватил его за воротник рубашки. – Думай, что говоришь!
– Но у нее-то мотив классический – ревность, – Мигель резким движением высвободился. – А женщина она, как бы это помягче выразиться – нервная, легковозбудимая…
– Bullshit[14]! – заносчиво возразил Орлов. – Не до того ей было, после… э-э, после… – тут он запнулся и покраснел – в первый раз за все утро.
– Заглохни, – Булгаков даже не пытался скрыть омерзения, – чтоб я тебя больше не слышал.
– А Олег? – вдруг произнесла Анна. – Он ведь провел с Полиной ночь. Как же я сразу не подумала? – тут она схватилась за голову – Боже, о чем я? Олег? Только не он!
– Нет. Это точно не Рыков.
– Почему ты так уверен, Серж? – язвительно поинтересовался Орлов. – Как меня подозревать в убийстве, так пжалста, ни у кого мозги не дрогнули, а как дело доходит до Рыкова – так это точно не он. А спал с ней, между прочим, он, а не я. Я тут главный l’enfant terrible[15]?
– Я ж тебе сказал – заглохни! – сухо приказал Сергей, но продолжил: – Характер rigor mortis говорит о том…
– Кто такой этот rigor mortis? – осведомился Орлов не без яда в голосе.
– Трупное окоченение, – с досадой пояснил Булгаков. – Характер rigor mortis говорит о том, что смерть наступила не более четырех часов назад, а Рыков, – он повернулся к Анне. – Ты говорила, он ушел в шесть?
– Да, в шесть, – подтвердила она. – Я на часы посмотрела. Точно в шесть.
– Из чего мы делаем вывод – наш длинноволосый гений ушел довольный не потому, что прирезал ее, а потому, что получил хороший секс, – констатировал Мигель. – Так кто скажет Катрин?
– Я, – Анна отстранила пытавшегося возразить Орлова. – А ты здесь стой. Так сказать, под бдительным оком.
– Ты поделикатней там, – крикнул ей вслед Булгаков. – А то еще грохнется в обморок.
Катрин сидела там же, где они ее оставили, склонившись над чашкой, безучастная ко всему, застывшими пальцами мяла кусочек свежего хлеба, кроша его на стол.
– Катрин, – Анна потрясла подругу за плечо. – Катрин, очнись…
Та, сняв очки, подняла голову. Увидев ее разбитое лицо, Анна ахнула: – Боже мой!
– Хороша, не так ли? – произнесла Катрин. – Что ты хотела сказать?
– У нас несчастье.
– Что еще случилось? – голос Катрин звучал равнодушно.
– Катрин, приди в себя! Приди в себя и послушай меня внимательно!
– Что случилось? – повторила Катрин тем же тоном.
– Мы только что нашли Полину мертвой… зарезанной… в гостиной, – почти шепотом произнесла Анна.
– Как? – достаточно холодно переспросила Катрин, – Ты шутишь?
– Какие шутки! – возмутилась Анна, – По-твоему, можно шутить подобными вещами?
Катрин мгновение подумала, а потом все так же безучастно добавила:
– Это Орлов? – Но ее последние слова были услышаны не только Анной. А также и Мигелем, появившимся на пороге кухни.
Когда приехала милиция, их всех отправили на кухню и приказали не расходиться. В гостиной работала оперативно-следственная группа. Ланской позвонил Олегу под пристальным наблюдением довольно молодого оперативника в штатском, который представился, как майор Зубов. Этот майор с хозяйским видом прошелся по квартире, оглядывая апартаменты. Ощупал внимательными хваткими глазами всю компанию – костюмы мужчин были измяты, рубашки несвежи, морды небриты. Одна из женщин, длинноволосая шатенка, с осиной талией, прятала побитое лицо за темными очками, и все время отворачивалась от него. Вторая, изысканная тоненькая блондинка, ахнула, схватилась за телефон, и умоляюще глядя на него, попросила разрешения позвонить на работу. Он, поколебавшись, разрешил и с изумлением выслушал ее сумбурные объяснения какому-то Бореньке, что она не может быть на классе, так как у нее дома несчастье. А третья испуганно пряталась за гривой рыжих спутанных, словно непричесанных волос, вцепившись мертвой хваткой в одного из мужчин – хмурого синеглазого атлета. Привычным взглядом майор скользнул по обнаженным рукам молодых женщин в поисках следов от уколов и мельком оглядел кухню. Анна порадовалась, что заставила Антона вечером вынести мусор и вымыла посуду, так как, увидев череду бутылок, майор проникся бы к ним еще большим предубеждением.
– Кто хозяин квартиры? – спросил Зубов, еще раз с подозрением оглядев всю компанию.
– Я, – Ланской поднял руку, как отличник на уроке. – Я хозяин, к моему глубокому прискорбию…
– Ждите на кухне – все! – отчеканил Зубов и приставил к ним сержанта. Тот скромно встал в дверном проеме, вставил в одно ухо наушник от плеера и стал мерно покачиваться в такт музыке. Анна несколько мгновений наблюдала за ним, а потом повернулась к друзьям.
– Боже мой… – прошептала она, приложив руку ко лбу. – Не могу поверить, что все это с нами происходит. Считала, такое только в кино бывает.
– Держу пари, у всех сейчас в голове лишь одно, – сказал Орлов, равнодушно глядя в окно.
– Замолчи, – приказал Ланской. – Я не хочу об этом думать, а тем более, это обсуждать.
– Тоха, – подал голос Мигель, – это же очевидно: один из присутствующих здесь – убийца. Кто? Ты? – он повернулся к Булгакову. – Нет? Хм, надо же… Тогда ты? – он ухмыльнулся прямо в побледневшую физиономию Орлова. – Конечно – ты!
– А почему не ты? – хмыкнул Антон. – Хватит, достал уже всех…
– В одном он прав, – заметила Анна. – Убийца здесь.
– Нет! – воскликнула Катрин. Все на нее зашикали, и она понизила голос: – Нет! Квартира на втором этаже – кто-то залез через окно и убил эту несчастную! Как там ее – Полину!
– Я бы предпочел версию Катрин, – проговорил Сергей. – Но вряд ли кто-то стал бы лезть на второй этаж у всех на виду, среди бела дня. Она умерла не раньше, чем в восемь утра. По улице уже люди ходят, несмотря на воскресенье. И окно в гостиной закрыто.
Катрин вспомнила свой неприятный сон, и ее накрыла такая тоска, что ей захотелось разрыдаться. Здесь же, при всем честном народе.
– Только не надо лицемерить, принцесса, – ухмыльнулся Мигель. – И делать вид, что тебе ее жаль. Ты должна быть по крайней мере довольна – одной соперницей меньше.
Катрин гордо вздернула голову.
– Да какая она мне соперница, амиго? – она запнулась и взглянула на Орлова.
– Много чести – к ней ревновать.
– Ой ли? – недоверчиво скривился Мигель. – С трудом верится.
– Именно так, – подтвердил Орлов с невероятным высокомерием. – И закрой эту тему.
– Я-то закрою, – согласился испанец. – Но, боюсь, следователь с большой охотой ее разовьет.
– Не следует распространяться по этому поводу перед чужими, – Сергей старался не глядеть в сторону Катрин и Орлова, по-хозяйски обхватившего ее за плечи. С таким же успехом Орлов мог обнять каменную статую – столь же холодную и безучастную.
– Нет, – резко отозвался Ланской. – Надо говорить правду, иначе истина никогда не будет установлена.
– Только правду, – саркастически повторил Мигель.
– И ничего кроме правды, – подхватил Булгаков.
– Ну да, самое время для иронии, – хмуро отозвалась Катрин.
– А может, эта такая правда, которая и не нужна никому из нас? – продолжил Мигель. – Я, например, совершенно не стремлюсь узнать, кто из моих друзей – кровавый убийца.
– И все же, – Анна обвела всех твердым взглядом. – Нам нечего скрывать. В дверь звонят! Олег пришел.
Она направилась к двери, но ее опередил сержант. Это действительно оказался Рыков. На его лице не было и следа ночной пьянки. Он сменил смокинг на светлые льняные брюки и черную футболку.
– Что у нас стряслось? – спросил он с весьма легкомысленным видом… Ну, ему и рассказали…
– Чем порадуете? – обратился Зубов к медэксперту. Тот протянул ему прозрачный конверт, из тех, в которые пакуют вещдоки. В нем лежало нечто из темно-зеленого шелка.
– Ну и что это? – со скучающим видом поинтересовался майор.
– Галстук. Им ей связали руки за спиной, – ответил тот. – Вероятно, пока она спала. Поэтому под ногтями нет эпителия[16].
– Крепко же она спала! Хотя если они выпили накануне, а судя по всему – выпили немало… А может, не только выпили, а еще чего поизысканней?.. Контингент, судя по всему, тот еще…
– Вскрытие покажет. А пока я предполагаю смерть от потери крови – она вся искромсана. Думаю, литра три из нее вытекло, а то и больше. Вполне вероятно, убийца не стал ждать, пока она умрет. Ярко выраженные гематомы в паховой области и на внутренней стороне бедер вполне определенно говорят о сексуальном насилии. Уж больно характерные повреждения.
