Энн Перри - Скандал на Белгрейв-сквер
— Я не забуду.
Веспасия улыбнулась.
— Спасибо вам, — искренне поблагодарила ее Шарлотта.
— Тогда выполняй свои обязанности хозяйки, — напомнила ей леди Камминг-Гульд, и Шарлотта послушно покинула ее на какое-то время.
Поскольку Эмили тоже говорила ей о лорде Энстисе, его авторитете и влиянии, Шарлотта считала для себя непременным уделить ему особое внимание и обязательно поговорить с ним — во всяком случае, убедиться, что ему нравится общество, и сообщить, что здесь ему особенно рады.
Она без труда отыскала лорда Энстиса среди гостей. Он стоял, держа бокал в руке, в обществе лорда и леди Байэм и еще какой-то худощавой дамы с соломенными волосами и великолепным изумрудным колье. Оно мерцало и переливалось на ее шее. Как только Шарлотта приблизилась к ним, все они повернулись в ее сторону, словно безоговорочно принимали ее в свою компанию.
— Великолепный прием, миссис Питт, — вежливо похвалил ее лорд Энстис. — Конечно, вы знакомы с миссис Уолтерс? — Он слегка наклонил голову в сторону дамы в изумрудном ожерелье.
Шарлотта, однако, понятия не имела, кто это.
— Конечно, — пробормотала она. Нельзя же признаться в том, что не знаешь свою гостью; это оскорбление. — Я так рада видеть вас, миссис Уолтерс.
— Очень мило с вашей стороны, — неохотно произнесла та. — Лорд Энстис рассказывал нам об опере. Вы любите музыку, миссис Питт?
— Да, конечно, — ответила Шарлотта, надеясь, что они не заставят ее перечислять, в каких концертах она побывала в последние дни. Увы, такие мероприятия были ей не по карману. — Я люблю любую музыку, от пения одного человека в свое удовольствие до грандиозных хоровых исполнений.
— Я говорю о великих голосах, а не великом их количестве, — холодно заметила миссис Уолтерс.
У Шарлотты мелькнула догадка, что дама крайне раздражена ее появлением, невольно нарушившим ход беседы. О чем же они на самом деле говорили? Она более внимательно посмотрела на миссис Уолтерс и заметила тонкие капризные линии на ее лице, словно предвестники привычного ей состояния гнева. Сейчас же гостья была не только напряжена, но и взволнована, и Шарлотте показалось, что это связано с присутствием лорда Энстиса. В данную минуту она бросила на него вопрошающий взгляд, словно не решалась, говорить ей далее или промолчать.
Шарлотта мило улыбнулась даме, искренне сочувствуя ей.
— Я думала о форме исполнения, а не о его качестве. Должно быть, я плохо изложила свою мысль, прошу извинить меня. А вам, миссис Уолтерс, удалось побывать на каком-нибудь значительном спектакле?
— О!.. — Та небрежно повела плечами. — Я была на «Отелло» несколько недель назад. Верди, вы, конечно, знаете? Это последняя его опера. Вы были на ней?
— Нет, — охотно призналась Шарлотта. — Мне не удалось из-за моей занятости. Наверное, это было великолепно?
— О да. А вы как думаете, лорд Энстис? — Дама повернулась к нему. Глаза ее сияли.
Энстис тут же пустился в пространные рассуждения знатока и ценителя музыки. Лицо его преобразилось, он был воодушевлен спектаклем, речь его была возвышенна и окрашена всеми красками его богатых эмоций. Никто не прерывал его. Шарлотта тоже с интересом слушала. Ей хотелось, чтобы ее жизнь была полна таких событий. Увы, это останется только мечтой. Сейчас она участвует в пьесе под названием «Несколько дней из жизни Эмили», поэтому должна наслаждаться каждым мгновением и сделать все, чтобы с честью доиграть до конца свою роль и оправдать надежды сестры.
— Как прекрасно вы умеете рассказывать, милорд, — наконец сказала она и улыбнулась. — У меня такое впечатление, словно я сама побывала там и в прекрасном обществе, о котором только можно мечтать.
Лицо лорда выразило удовольствие.
— Благодарю вас, миссис Питт, это действительно приятный комплимент. Но и вы доставили мне радость, заставив вновь пережить тот незабываемый вечер в опере. — Если это была лишь вежливая фраза, он мог бы ее не произносить, подумала Шарлотта, если бы не хотел.
Лицо миссис Уолтерс, наоборот, потемнело.
— Я уверена, что с величайшим интересом вас слушали и все мы, милорд, — несколько раздраженно вмешалась она. — А вам, миссис Питт, следует чаще бывать в концертах самой. Неужели вы все свободное время отдаете политической карьере вашего зятя? Как я понимаю, политика стала интересовать его совсем недавно?
Стоявший рядом лорд Байэм, отвлекшийся на разговор с кем-то, тут же снова повернулся к ним.
— Джек давно интересуется политикой, миссис Уолтерс, — возразила Шарлотта. — Но решение баллотироваться в парламент он действительно принял недавно.
— Став приятным исключением, — с удовольствием заметил лорд Энстис. — Ты как считаешь, Байэм?
Тот улыбнулся, словно оценил остроумие друга.
— Я понимаю вас, миссис Питт. И все же жаль, что это отнимает у вас то время, которое можно было бы посвятить театру, музыке…
— Что вы, лорд Байэм! У меня есть время и на это. — Шарлотта не собиралась производить впечатление ограниченной простушки. Порывшись в памяти, она попыталась вспомнить что-либо из спектаклей последних лет. — Совсем недавно я была на прелестном спектакле в театре Гилберта и Салливана. Это, конечно, не Верди, но было великолепно.
Миссис Уолтерс высоко вскинула брови, но промолчала.
— Я с вами совершенно согласна, — внезапно присоединилась к разговору Элинор Байэм. — Мы не можем все время смотреть трагедии. В прошлом месяце я снова смотрела «Терпение». Я по-прежнему считаю этот спектакль интересным и до сих пор не могу забыть ту прекрасную музыку. — Она бросила взгляд на мужа.
— Безусловно, — подхватил он, посмотрев не на жену, а на лорда Энстиса.
— Вы не находите, что сам замысел, его воплощение и юмор этой вещи просто восхитительны? Что скажете вы с точки зрения эстета?
Энстис глядел куда-то поверх их голов с таким видом, будто проникал в суть чего-то более глубокого, чем только что произнесенные слова; глаза его светились юмором.
— Мистер Оскар Уайльд был бы польщен, — немного небрежно заметил он. — Его остроумные идеи стали бессмертными, и теперь их будет напевать и насвистывать добрая половина Лондона, даже не задумываясь, почему она это делает.
— Особенно хороша песенка о серебряной маслобойке, — тихо промолвил Байэм и чему-то улыбнулся, тоже глядя в пространство. Он попробовал напеть себе под нос. — Странная это вещь — магнетизм. У кого-то он есть, а кто-то его лишен.
— Вы о металлах или о нас, грешных? — переспросил Энстис.
— И о том, и о другом, — ответил Байэм. — Загадка остается загадкой в обоих случаях.
— Очень способный молодой человек, мне говорили, — промолвила миссис Уолтерс с придыханием. — Вам он нравится, лорд Энстис?
— Мне нравится его язык, обороты его речи, миссис Уолтерс, — осторожно ответил Энстис. — Не более. — В его голосе были нотки снисходительности. — Я имею в виду характеристику, данную ему Банторном[6]. Мистер Гилберт создал сатиру на то эстетическое движение, светочем которого является мистер Уайльд.
— Я знаю, — вспыхнув, рассердилась миссис Уолтерс.
Энстис бросил взгляд на Байэма, и оба тут же поспешили отвести глаза в сторону. Но они отлично поняли друг друга. Лицо Байэма выражало сочувствие.
— Разумеется, — примирительно произнес лорд, — я просто объясняю свое отношение к нему. Лично я не знаком с мистером Уайльдом или с кем-нибудь из его почитателей, если на то пошло. Я всего лишь немного знаю его стихи, вот и все.
— Я отдаю предпочтение классическому театру, — решила резко переменить тему миссис Уолтерс. — А вы, леди Байэм? Мне недавно посчастливилось видеть сэра Генри Ирвинга в «Гамлете». Поистине вдохновляющее впечатление.
Улыбнувшись лорду Энстису и попрощавшись взглядом с четой Байэмов, Шарлотта извинилась и, сославшись на свой долг хозяйки, поспешила к другим гостям, оставив поле словесных сражений за миссис Уолтерс.
Остальные полчаса Шарлотта обменивалась вежливыми, ничего не значащими фразами почти со всеми, с кем еще не успела поговорить, обошла несколько раз стол, чтобы убедиться, что всего хватает, проверила, трезвы ли музыканты, в чем у нее было немало сомнений, и улучила минутку, чтобы обменяться мнениями с Джеком по поводу успеха вечера.
В полночь она снова оказалась рядом с тетушкой Веспасией, и они в спокойном и приятном молчании прошли по комнатам. Дойдя до террасы под танцевальным залом, женщины заметили лорда и леди Байэм. Свет китайских фонариков, мягко падавший на лицо и темные волосы женщины, придавал ей некую загадочность.
Они обменялись скупыми фразами, а затем разговор от светских новостей перешел к тому, что их всех интересовало, — к политике. Само собой разумеется, речь зашла о предстоящих выборах. Имена Рэдли или Фитцгерберта, естественно, не произносились, но то и дело упоминались какие-то обстоятельства или факты, касающиеся в той или иной степени конкретных личностей. Не раз Шарлотта ловила на себе взгляд Элинор Байэм, и они невольно обменивались улыбками.
