Б. Седов - Отшельник
Хлопнув по стопочке, заказчик и исполнитель закусывали фруктами и, глядя на уже готовый дом, удовлетворенно произносили одобрительные слова.
Из дома вышел бригадир, устало потянулся и, подойдя к помосту, на котором, подобно древним вождям, восседали Знахарь с Бабуани, объявил:
- Мы строили, строили, и наконец построили.
Бабуани важно кивнул и сказал:
- Харашо! Можешь увозить людей.
Бригадир приложил руку к бейсбольной кепке с надписью «Я люблю Нью-Йорк» и направился к рабочим, которые расслабленно кучковались около дома.
У берега, воткнувшись помятым ржавым носом в песчаную отмель, стоял речной трамвайчик, который должен был увезти строителей, и Знахарь с нетерпением ждал того момента, когда наконец останется один и сможет насладиться долгожданным покоем. Трамвайчик назывался «Чалдон».
Рабочие, выслушав бригадира, потянулись к покачивавшемуся на мелких волнах «Чалдону», а Бабуани спустился с помоста. Знахарь сошел за ним, и Бабуани, протянув ему руку, сказал:
- Ну вот, дарагой Михаил, теперь у тебя есть свой дом. Это балшое дело. Давай, привози сюда красивую жэнщину, и пусть здесь зазвучит детский смех.
Этого в планах Знахаря не было, но он крепко пожал протянутую руку и ответил:
- Обязательно, Георгий, обязательно!
- Если нэ пригласишь на свадьбу - обижусь! - Бабуани подмигнул и хлопнул Знахаря по плечу.
- Как можно! - возмутился Знахарь.
Бабуани сменил тон и по-деловому добавил:
- Если найдешь нэдочеты, звони. Мы даем пажызнэнный гарантия!
- Обязательно, - заверил его Знахарь.
Бабуани еще раз хлопнул его по плечу и направился к берегу.
Работяги были уже на борту «Чалдона», и оттуда слышались смех и звон пивных бутылок. Во время стройки употребление любого алкоголя было запрещено самым строжайшим образом, и теперь строители имели возможность отыграться.
Бабуани, ловко перебирая ногами, взбежал по доске, служившей сходней, молодой матросик втянул ее на борт, капитан «Чалдона» подал сигнал к отплытию, квакнув обычным автомобильным гудком, странно прозвучавшим на воде, и «Чалдон», взбаламутив воду, медленно отошел кормой вперед. Потом он развернулся и, глухо постукивая дизелем, направился в сторону Томска.
Знахарь стоял лицом к реке и не торопился поворачиваться к своему новому дому. Это был первый в его жизни собственный дом. Не государственная квартира, не кооператив и даже не купленные в городской черте апартаменты.
Свой дом на своей земле…
Знахарь дождался того момента, когда «Чалдон» скрылся за поворотом реки, выждал еще несколько минут и только тогда, глубоко вздохнув, обернулся.
За секунду до этого у него мелькнула безумная мысль, что вот сейчас он повернется - а там ничего нет. Никакого дома. Но, конечно же, это было обычным маленьким смешным страхом, который улетучился, как только Знахарь снова увидел крепко стоявший на просторной поляне внушительный сруб под темно-зеленой черепичной крышей.
Дом был более чем хорош.
Знахарю он казался просто прекрасным.
Толстые бревна сруба были идеально подогнаны и пропитаны светло-коричневым антисептиком. Массивные рамы окон пропорционально соответствовали общему стилю и сверкали новыми стеклами. Дверь была гостеприимно приоткрыта, и Знахарь, улыбнувшись, направился к ней.
К своему крову, который, как он рассчитывал, будет надежно служить ему ближайшие лет триста-четыреста, а может быть, и дольше.
Войдя в просторный холл, Знахарь широко улыбнулся и, достав из одного кармана радиотелефон, а из другого - визитку Волжанина, набрал номер. Трубку сняли сразу.
- Я слушаю, - произнес знакомый голос.
- Виктор Ефимович? - спросил Знахарь.
- Он самый. С кем имею честь?
- Это Майкл Боткин, - с шутовским американским акцентом сказал Знахарь, - узнаете?
- Конечно, узнаю! - по голосу Волжанина было слышно, что он рад звонку Знахаря.
- Ну, как дела радиовещания? - бодро поинтересовался Знахарь, - скоро ли я услышу в приемнике знакомые позывные?
- Скоро, скоро, - успокаивающе ответил Волжанин, - хотя можешь услышать и сейчас. У тебя тарелка есть?
- В смысле - спутниковая антенна?
- Она самая.
- Пока нет, но завтра уже будет.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно сказал Волжанин, - включаешь «НТВ плюс», и ловишь «Русский Шансон» 100.9. Понял?
- Так точно, ваше благородие, - лихо ответил Знахарь, - а как насчет выпить горькой водки в моем новом доме?
- У тебя уже новый дом? - изумился Волжанин.
- А то! - гордо ответил Знахарь, - бросай свое радио и приезжай.
- Только не сегодня, - сказал Волжанин, - сегодня я встречаюсь с Вертяковым. Нужно решить, кому сколько денег давать.
- А-а-а, - Знахарь поморщился, - этого гнуса я знаю. И денег ему тоже давал.
- Да уж, - согласился Волжанин, - тип еще тот. Хватит о нем. А насчет приехать - это с моим огромным удовольствием. Давай я завтра позвоню тебе, а там решим.
- Годится, - весело ответил Знахарь, - а вы там с этим Вертяковым тоже поторопитесь. Надоело всякую шелупонь слушать.
- Твои слова - бальзам для меня, - с явным удовольствием сказал Волжанин, - однако мне пора бежать.
- Пока!
- Пока!
Отключив телефон, Знахарь огляделся и неторопливо пошел по широкой деревянной лестнице на второй этаж.
В доме пахло свежестью.
Глава четвертая
СИБИРСКИЕ ИНДЕЙЦЫ
Тимур сказал, что приедет не один.
Я слегка забеспокоился:
- Ты что, девушку свою хочешь сюда привезти?
Он засмеялся:
- Не одну, а целых двух. Да только если ты таких девушек увидишь ночью в своей постели, тутто тебя кондратий и хватит.
- Ты кончай там шутить! - возмутился я. - Говори толком, что затеял?
- Ты мне доверяешь?
- Ну, доверяю…
- Вот и хорошо. Потом благодарить будешь. Часа через два жди.
И Тимур отключился.
Я посмотрел на рацию и положил ее на стол.
Интересно, что он там задумал?
Вот уже целый месяц я наслаждался спокойной одинокой жизнью.
Правда, почти каждый день ко мне приезжал Тимур, который оказался весьма сообразительным и исполнительным помощником, но это было не в счет. Я ведь вовсе не собирался становиться натуральным отшельником, который не желает видеть ни одного человеческого лица. Тимур привозил мне то, что я ему заказывал, и теперь мой дом, который поначалу был совершенно пустым, стал наполняться нужными вещами. Нужными как в хозяйственном отношении, так и в совершенно особом.
Я не забывал ни того, с какой жизнью расстался, ни того, что обо мне помнят очень многие люди, и что эти люди могут сильно захотеть меня увидеть. А если сильно чего-то хочешь, оно обязательно получится. Поэтому в подвальном этаже у меня имелась потайная бетонная камера площадью метров двадцать, в которой было…
Чего там только не было!
Автомат Калашникова - две штуки. Автомат «Узи» - три штуки. Гранатомет РПГ-6 - один, зато гранат к нему - аж пятнадцать. Пистолет «беретта» - шесть штук. Всякие там приборы ночного видения и прочая военная электроника - целый стеллаж. А уж патронов - просто ящики.
В общем, в случае чего я смог бы постоять за себя. Но лучше бы такого случая не было.
Кроме того, имелся в моем скромном обиталище и компьютер, соединенный со спутниковой антенной, так что со связью у меня было все в полном порядке. Правда, закупая все это, я постоянно ловил себя на мысли о том, что, коли я уединения хочу, то зачем мне столько лишнего хлама?
Но, как известно, «либерализм должен быть поддержан и защищен жестокой системой подавления», - вот так и мое спокойное одиночество не должно быть беззащитным. Мне вовсе не хотелось, чтобы тот, кому я вдруг сильно понадоблюсь, мог свободно прийти ко мне и взять меня тепленького голыми руками…
В общем, хочешь мира - готовься к войне.
Когда вдалеке послышался далекий вой тимуровских моторов, а я уже научился узнавать их на слух, я взял двадцатикратный цейссовский бинокль и, выйдя на просторный балкон второго этажа, направил тяжелый прибор в сторону излучины, откуда через несколько минут должен был показаться быстроходный «Ништяк».
Сдвоенный звук моторов становился все громче, и наконец из-за излучины реки вылетел знакомый белый катер. Заложив широкую дугу, он направился в мою сторону, и я, покрутив колесико резкости на бинокле, разглядел Тимура, стоящего у штурвала, и двух мужиков, которые сидели на корме.
Интересно… Я ведь говорил ему, чтобы никого постороннего!
Ладно, увидим. Пока что Тимур не дал мне ни одного повода быть недовольным. Он даже бросил курить «план» после того, как мы с ним поговорили по душам.
