Марина Крамер - Госпожа страсти, или В аду развод не принят
– Погиб, – сказав это, Коваль удивилась своему спокойствию – так буднично ответила...
– Извини.
– Я привыкла уже, это не вчера произошло. Валера, ты помоги мне, ладно? Я сказала, что не останусь в долгу, и слово сдержу, заплачу, сколько скажешь, только все сделай, чтобы Женька мой выжил. – Она смотрела просительно, что было совершенно нехарактерно для той Марины, что Кулик знал еще с первого курса института.
– Ну, ты даешь, подруга! – покачал головой Валерка. – Как же тебе не стыдно?
– Что стыдного в том, что твоя работа будет нормально оплачена? Я привыкла так вести свои дела, уж извини за резкость.
Она ушла в палату к Хохлу и прилегла на кровать рядом с его койкой, сняла окровавленные джинсы и забралась под простыню. Сон не шел, Марина то и дело поднималась, чтобы проверить, как дышит Женька, поправляла одеяло, просто прикасалась к его щеке, чтобы он чувствовал, что она рядом с ним. У него поднялась температура, Хохол метался по кровати, рискуя свалиться, Марине огромных трудов стоило удержать его. Прибежавшая на вызов медсестра сделала два укола, принесла пузырь со льдом, и Коваль прикладывала его к пылающему лбу любовника до тех пор, пока температура не начала снижаться. Именно в эту ночь Марина поняла, что уже не сможет жить без Женьки, что сейчас у нее нет никого ближе и дороже.
К утру она все же свалилась, не выдержав нервного перенапряжения. Часов около десяти водитель Юра привез Дашу, а та, умница, прихватила Маринины вещи, понимая, что хозяйка останется в больнице до тех пор, пока не появится возможность забрать Женьку домой.
– Завтра похороны, – тихо произнесла она, помогая Марине переодеться.
– Да, я помню. Ты поедешь со мной?
– Если возьмете...
– Дурочка, он тебе не чужой был, я ведь знаю. – Коваль пошла к раковине, чтобы умыться, и тут в палату ворвалась Виола, вся в красном, бросилась к подруге:
– Господи, Маринка, с тобой все в порядке? Я чуть с ума не сошла...
– Что такое? Ты вообще откуда здесь? – поморщилась Коваль. – И не ори – Женька спит.
– Ой, мама! Что с ним? – Ветка развернулась в сторону кровати и уставилась на неподвижно лежащего Хохла.
– В него стреляли. Так что ты там бормотала?
– В «Новостях» передали, что сгорел дом Бурого, я позвонила тебе, охранник сказал, что ты к нему уехала, а теперь в больнице, – затараторила Ветка.
– И ты решила, что это я Бурого приговорила? – усмехнулась Коваль, вытирая полотенцем лицо.
– Дура! – обиделась Ветка. – Я перепугалась, что ты тоже там была!
– Ладно-ладно, не обижайся, моя девочка! Иди ко мне. – Марина раскинула руки, и Ветка обняла ее, поцеловала в шею. – Так, стоп! Не увлекайся, мы в больнице!
И тут с койки Хохла раздалось:
– Сука, руки убери...
Коваль вздрогнула от неожиданности и обернулась – на нее в упор смотрел очнувшийся Женька, и Марина кинулась к нему, падая перед кроватью на колени:
– Женечка, родной, ты как?
Здоровой рукой он растрепал ее волосы и хрипловатым от наркоза голосом попросил:
– Попить дай...
У нее голова пошла кругом от счастья – раз очнулся, заговорил, значит, все хорошо. Даша подала стакан с водой, и Марина стала поить Хохла с ложки, хотя руки тряслись и ложка то и дело стукалась о край стакана. Женька быстро устал, закрыл ввалившиеся глаза. Марина намочила полотенце, осторожно обтерла его разбитое лицо, грудь, где было возможно. В палате стало душновато, но открывать окно Коваль боялась – после операции любой сквозняк может привести к пневмонии. Хохол снова очнулся, протянул руку, коснулся Марининого колена:
– Езжай домой, киска... не сиди тут... мало ли что...
– Дурак! – рявкнула она. – Не сметь говорить мне такого! Я буду с тобой столько, сколько нужно, до тех пор, пока не поставлю тебя на ноги!
– Киска... не кричи на меня...
– Да, родной, не буду... – сразу опомнилась она, прижимая его руку к своей щеке. – Ты поспи, ладно? Я покурить схожу и вернусь. Даша, побудешь?
– Да, Марина Викторовна, вы идите. А может, с Виолой Викторовной до кафе доедете?
Даша заняла Маринино место возле кровати и привычным жестом подперла кулаком щеку, глядя на Хохла. Марина тоже смотрела на него и разрывалась между желанием выйти отсюда хоть на часок и боязнью оставить его.
– Конечно, Даша, о чем речь! – решительно сказала Ветка, беря подругу под руку. – Часа на два подменишь мать Терезу?
– Заткнись, дорогая! – процедила Марина, вернувшись к Хохлу и поцеловав его в губы. – Не скучай, ладно?
– Езжай, киска...
Позвав Севу, Коваль велела ему остаться возле Дашки и Хохла, а Генку взяла с собой, и на Веткиной «бэшке», сопровождаемые «Хаммером», они поехали в кафе неподалеку от больницы. Пока делали заказ, зазвонил Маринин телефон. К удивлению Марины, это оказался отец.
– Папа, ты как меня нашел?
– Дорогая, твой брат в милиции служит! Я даже не знал, что ты так часто телефонный номер меняешь, – рассмеялся он. – Как ты там, доченька?
– Хреново, пап, – призналась она, обрадованная возможностью пожаловаться близкому человеку. – Женьку ранили вчера, он в больнице, а позавчера убили моего заместителя и четверых охранников. Гора трупов, папа.
– Ты сама-то как?
– Да мне-то что? Я в порядке.
– Хочешь, я к тебе приеду? – предложил он, но Коваль отказалась:
– Не стоит, пап. Твой приезд только осложнит мне жизнь, если честно. Ты лучше просто звони мне, ладно?
– Береги себя, доченька, обещаешь?
– Обещаю.
Разговор расстроил – отец слишком плохо знал свою дочь, прося об осторожности, и то, что она пообещала, вовсе не означало, что так оно и будет.
– Чего напряглась? – поверх ее руки легла Веткина, поглаживая пальцы.
– Так...
– Может, ко мне поедем? – осторожно предложила подруга. – Душ примешь, то, се...
– Знаю я твое «то, се»! – засмеялась Марина.
– Ты плохо выглядишь, а у меня сможешь немного отдохнуть, я тебе чайку заварю с травками, поспишь нормально...
Генка проводил до квартиры, прошелся по всем комнатам, убедившись, что там никто не поджидает, и уехал наконец-то.
– Слушай, а он серьезный! – оценила Веточка, сбрасывая туфли и босиком направляясь в кухню. – Кофе будешь? У меня твой любимый «Айриш» есть!
– Вари, – согласилась Коваль, утопая в мягком зеленом кресле и вытягивая ноги.
Пока подруга суетилась на кухне, Марина позвонила Стасу и узнала все про завтрашние похороны, поблагодарила заодно за предоставленную охрану. А потом раздался и звонок от Беса:
– Привет, красотуля! Жива-здорова?
– Обалдеть! Ты бы еще через год позвонил!
– Что, успела все-таки испугаться? – полюбопытствовал Григорий.
– Твои лохи чуть не упустили свой шанс, еще немного – мне бы голову оторвали, а их бы просто грохнули! – возмутилась Коваль.
– Ну прости, дорогая! – засмеялся Бес. – Зато теперь все утряслось, каждый получил то, что хотел. Через неделю жду к себе в отель, будем общаться на тему дальнейшей жизни. Поняла, надеюсь?
Что тут непонятного – сходка, где новый пахан выдвинет свои условия.
Коваль решила, что согласится со всем, лишь бы ее не трогали, потому что уже устала делить территорию, устала отстаивать свои интересы. В душе она рассчитывала, что Бес слишком много не запросит, учитывая, что именно Марина помогла ему влезть на эту елку. Надеялась, что все останется так, как было.
– О чем задумалась? – раздался голос Ветки, вошедшей в гостиную с подносом, на котором стояла литровая бутыль «Санрайза», две чашки, медная джезва с дымящимся кофе и тарелка с лимоном.
– О жизни. А ты решила напоить меня с утра пораньше? Я уже давно это не практикую.
– Вспомним молодость! – подмигнула она, садясь в кресло напротив и наливая текилу в стаканы. – Давай за Женьку, чтобы скорее поправлялся.
С этим предложением трудно было не согласиться, они выпили, и Марина вспомнила подзабытое немного в последнее время ощущение от бегущей внутри обжигающей жидкости. Это оказалось очень приятно.
В больницу Марина вернулась только после обеда, Хохол не спал, полусидел в постели и смотрел на дверь. Коваль вошла, и его глаза засветились от счастья.
– Киска моя... ты приехала...
Говорить ему было трудно, дыхания не хватало, поэтому Марина покачала головой и попросила:
– Давай без текста, ладно? Даша, как тут дела? – Коваль повернулась в сторону сидящей на стуле у тумбочки домработницы.
– Да есть не хочет совсем, – пожаловалась та, и Хохол глянул на нее недобро. – Ты на меня, Женечка, не зыркай! Я ведь хочу, чтоб Марине Викторовне полегче было, она совсем одна, закрутилась уже, скоро упадет, а ты еще и капризничаешь, как ребенок!
– Все-все! – остановила Марина. – Ты можешь с Юркой домой ехать.
Даша ушла, Севу Коваль отпустила в кафе пообедать, осталась с Женькой вдвоем. Села к нему на постель, погладила по щеке:
– Тебе лучше?
– Мне лучше оттого, что ты со мной.
– Глупый, куда я денусь?
Он поймал ее руку здоровой рукой, поднес к губам и, помолчав, спросил:
