Антон Леонтьев - Зеркальный лабиринт мести
— О, наверняка что-то непредвиденное! — заявил Леонард, тряся платиновыми кудрями. — Обожаю непредвиденное и сенсационное! А вы, мальчики?
Певца на сцене сменил конферансье, и пока он пел дифирамбы Олегу Петровичу Ирдышину, рядом появилась массивная фигура, затянутая в некое подобие шелковой бурки.
— Ого, кажется, начинается классный фильм! — захлопал в ладоши Леонард. — Это же Белла! Лизонька, ведь ее твой папик недавно изуродовал?
Ну конечно, на сцене возникла примадонна Белла, сопровождаемая своей свитой. Один из сопровождающих держал в руках небольшую обезьянку, любимицу Беллы.
— Позвольте и мне сказать несколько ласковых слов в адрес Олега Петровича! — раздался властный голос примадонны. Ее тон не обещал ничего хорошего. — Я ведь тоже раньше верила ему, более того, считала самым классным хирургом Москвы, да что там, всей России и всего мира! Обращалась к нему регулярно, он обещал, что поможет мне вернуть молодость. И посмотрите, во что он меня превратил!
Она откинула капюшон своего платья, и все увидели нелепо-уродливое лицо женщины неопределенного возраста, которая явно не знала меры в пластических операциях.
— Белла Игоревна, Белла Игоревна! — взревело сразу несколько голосов. Конферансье попытался загородить разбушевавшуюся примадонну, но тут заверещала обезьянка, до этого смирно сидевшая на руках у одного из участников свиты Беллы.
Кто-то из охраны попытался стянуть плевавшуюся нецензурными словами и обвинениями примадонну со сцены, что явно не понравилось обезьянке. Вырвавшись из рук державшего ее человека, она по головам собравшихся побежала по направлению к хозяйке.
Конферансье, на чьей прическе приземлилась обезьяна, дико завизжал, обезьяна завизжала еще громче и перепрыгнула на свисавший сверху провод. Не забыв прихватить с собой парик, которым была увенчана лысая, как коленка, голова конферансье.
Публика захохотала. Лиза отыскала глазами отца — тот, казалось, был доволен неожиданным поворотом событий — пусть уж смеются и думают, что это часть большого шоу.
Конферансье заорал, чем спугнул обезьянку. Она выронила из лап парик и, цепляясь за провода и цветочные гирлянды, словно за лианы, побежала по диагонали через весь зал. Публика хохотала, рукоплескала и получала явное удовольствие.
Под шумок бившуюся в припадке примадонну вывели прочь, а рация стоявшего поодаль Егора завибрировала. Он вышел в коридор.
Там ему пришлось рассказать Дмитрию Алексеевичу о случившемся в дамской уборной. Тот, вышагивая по мраморному полу закрытого для публики туалета, задавал вопросы и размышлял вслух.
— Значит, голос Папанова из «Бриллиантовой руки» произнес: «Идиёт»? И больше ничего?
— Нет, ничего, кроме этого слова, — подтвердил Егор, на что шеф сверкнул глазами:
— Думаешь, ты самый крутой, Шубин? Как бы не так! Ты что, не понимаешь, что подвергал нас всех смертельной опасности? Почему не вызвал подкрепление, а стал копошиться сам? А если бы бомба была настоящая?
В этот момент один из экспертов, осматривавших муляж, что-то нажал, и из устройства вновь донесся зычный бас Лелика: «Идиёт». Причем что-то заклинило, и это слово стало повторяться с необыкновенной скоростью.
— Отключи ты эту хрень, идиот!
— Идиёт! — подтвердил Лелик и, хрюкнув, смолк.
Егор пожал плечами и произнес:
— Понимаю, Дмитрий Алексеевич, действовал не по инструкции, однако времени на размышления не оставалось. Потому что просил Восемнадцатого о помощи, но он не слышал. А поскольку был не один, не мог допустить возникновения паники и ретироваться…
— Не один? — насупился Дмитрий Алексеевич. — Кто был свидетелем инцидента?
— Дочь нашего клиента, Елизавета Олеговна Ирдышина, — ответил Егор. — Я, конечно, сразу же ее узнал, потому что внимательно изучал досье. Но дело в том…
Он замялся, посмотрел по сторонам и добавил:
— Я патрулировал свой квадрат, и вдруг мне показалось, что я заметил человека, выходящего из женского туалета…
— Какая, надо сказать, невидаль! — буркнул шеф, а Егор продолжил:
— Но это был мужчина… И был он в комбинезоне. Но не как все рабочие, в темно-красном, а в темно-синем. Это меня и насторожило. Я бросился за ним, пытался преследовать, но ему удалось уйти. Так как прием уже шел, поднимать панику я счел нецелесообразным. А потом решил вернуться к тому месту, где его увидел, то есть к дамскому туалету, и посмотреть, что же он там мог делать. Зашел — и наткнулся на Елизавету Ирдышину, которая как раз случайно обнаружила в стенной нише эту милую штучку…
Дмитрий Алексеевич осмотрел поданную ему фальшивую бомбу, поцокал языком и произнес:
— Гм, а ведь могла быть и настоящая!
А потом, налившись кровью, заорал (что случалось с ним редко):
— Это ведь черная метка, понимаете, остолопы?! Тот тип нам показывает: мог бы всех к чертовой бабушке отправить, а он такой добрый, что подложил просто игрушку. Но ему ничего не стоило подложить настоящее взрывное устройство. И никто из вас это не предотвратил! Никто!
Он сурово взглянул на Егора и отчеканил уже более спокойным тоном:
— И в первую очередь ты не предотвратил, Шубин! Потому что квадрат был твой, а ты прозевал! И не пытайся заикнуться о том, какой ты герой, раз с этой бомбой повозился. Была бы настоящая, сколько бы проводков ни резал, все равно рвануло бы.
— Понимаю. Моя ошибка. Больше не повторится, — сказал Егор, опуская взор. — Он ведь с нами играет, не так ли?
Дмитрий Алексеевич, перестав копошиться с фальшивой бомбой, спросил:
— О чем это ты, Шубин?
— Он с нами играет. Вернее, с жертвой. С Олегом Петровичем Ирдышиным, — произнес молодой человек, поднимая глаза. — Вы ведь сами сказали: он бы мог подложить настоящую бомбу, и мы бы не смогли этому воспрепятствовать. Но ему не нужен был взрыв. Ему нужно другое…
Шеф внимательно посмотрел на него и сказал:
— И что этому придурку, по-твоему, нужно, Шубин?
— Он не придурок, а, наоборот, очень хитрый и расчетливый человек. Который желает одного: посеять страх и загнать свою жертву в угол. И его жертва, насколько мы знаем, Олег Петрович. Преступник хочет, вероятно, убить его, но до этого разрушить все то, что ему дорого. Поэтому нам надо не спускать глаз с его семьи…
Дмитрий Алексеевич вложил кому-то в руки фальшивую бомбу и приказал:
— Разузнайте все, что только можно, о том, кто ее сделал. Если повезет, обнаружим отпечатки пальцев или следы ДНК.
Взглянув на Егора, он заметил:
— У тебя слишком богатая фантазия, Шубин. Нафантазировал ты невесть что…
— Отчего же? — возразил Егор. — Ведь автор анонимки сам признается в этом в своем послании. Он хочет, чтобы Ирдышин в чем-то покаялся, а в противном случае грозит жесткими мерами. И вот эта жесткая мера — фальшивая бомба на открытии.
— Ее могли и не обнаружить! — напомнил шеф, и Егор качнул головой:
— Но ведь он нарочно сделал так, чтобы обнаружили, ведь так? Мало того, что поместил в этот стенной шкафчик, так еще придумал, чтобы она громко тикала. То есть привлек максимальное внимание! И если бы не Елизавета Ирдышина, ее нашел бы кто-то другой. Например, я во время обхода. Или другой гость, вернее, гостья… Поднялась бы паника, церемония оказалась бы сорванной, как, впрочем, и планируемая сделка Ирдышина с иностранными инвесторами…
Дмитрий Алексеевич с сомнением спросил:
— Чего тогда в женский сортир сунули, а не в мужской?
— Женщины более впечатлительны. И любопытны. Мужчина может проигнорировать тиканье.
Он подумал и добавил:
— Это весьма изобретательный преступник. Он, мне кажется, не успокоится на достигнутом. Как бы не преподнес сегодня иных сюрпризов…
Шеф раздраженно возразил:
— Ты его упустил, Шубин. Он подложил этот муляж и ушел восвояси. Надо быть ненормальным, чтобы остаться здесь! Потому что мои ребята сейчас все прочешут и извлекут его хоть со дна канализации здесь, в здании!
Егор взглянул ему в глаза и произнес:
— Думаю, он в самом деле ненормальный. Но не буйный псих, а очень изворотливый и предприимчивый маньяк. И да, я думаю, что он здесь, в здании. Но не прячется, трясясь от страха, в подвале или в одном из кабинетов. Он намного хитрее. Уверен, что его бенефис на сегодня еще не завершен!
Дмитрий Алексеевич презрительно заметил:
— Надо исходить из фактов, а не из своих предположений, Шубин! Не упустил бы его, не пришлось бы сейчас гадать. В следующий раз бегать надо лучше!
Тут в туалет зашел один из сотрудников «Закона и порядка» и доложил, что нашли нечто интересное. Он отвел шефа и Егора в один из коридоров и указал на открытую дверь, которая вела в подсобное помещение, где по стенам тянулись трубы. Посередине помещения валялся рабочий комбинезон темно-синего цвета, такая же темно-синяя кепка и темные кеды сорок пятого размера.
