Б. Седов - Отшельник
А когда разговор дошел до момента, касавшегося пребывания в моем доме беглого зека, я понял, что на Афанасия можно положиться во всем. Он ведь мог моргнуть майору, и Семену пришел бы конец, но он этого не сделал.
Вот так все и выяснилось.
Афанасий закончил свой рассказ, и я понял, что он был на крючке у поганого вертухая и ничего не мог поделать.
Знакомая история.
Я посмотрел на Афанасия, который невозмутимо наливал себе чай, и спросил:
- А что, разве ты не знаешь, как избавиться от майора?
Афанасий сморщил глаза, а это у него получалось очень хорошо, и ответил:
- Однако знаю, но не могу выстрелить в безоружного человека.
- Это тебе только кажется, что он безоружный. Просто у него другое оружие, и оно опаснее, чем твой карабин. Он тебя этим оружием в постоянном страхе держит, а ты говоришь - безоружный… А если бы он в тайге ствол на тебя наставил?
- Тогда - другое дело. Но он же не наставляет, - Афанасий пожал плечами.
- Однако потому и не наставляет, - передразнил я его, - что знает. Знает, что тогда ты его пристрелишь. А ведь он у тебя жизнь крадет. Понимаешь?
Афанасий задумался, потом глубоко вздохнул и ответил:
- Однако понимаю.
Я посмотрел на Семена и спросил:
- А ты что скажешь?
Семен нехорошо усмехнулся и ответил:
- А что тут говорить? Я таких, как этот Ловушко…
И он замолчал.
- Ну-ка, ну-ка, что ты таких?
- Неважно, - ответил Семен, но по его лицу я понял, ч т о он делал с такими, как майор Ловушко.
- А тебя, наверное, и посадили за то, что ты таких, как он, гасил?
- Возможно, - ответил Семен и закурил, - возможно…
- А что, - я оглядел сидевших за столом, - у нас нормальная компания подобралась! Беглый каторжник, неудачливый организатор водомоторного клуба, следопыт, которого шантажирует майор внутренних войск, один только я - добропорядочный американский бизнесмен.
При этих словах Семен бросил на меня быстрый взгляд, и я спросил:
- Что-нибудь не так?
Он поморщился и ответил:
- Sounds good
Хорошо звучит… (англ.)
.
У меня аж челюсть отвисла, но я не растерялся:
- So what
И что? (англ.)
?
- А ничего, - ответил Семен, - я тебя хоть всего вторые сутки вижу, но в эту компанию ты вполне вписываешься.
- Что ты имеешь в виду? - я сделал удивленный вид.
- Да ничего особенного, - сказал Семен, - замнем для ясности. А если хочешь поговорить, то потом, не сейчас.
- Ладно… Ну, как там твоя нога? - я резко перевел разговор на другую тему, - Я вижу, с палкой ты уже вполне?
- Вполне, - согласился Семен, - глядишь, через два дня и на самом деле прыгать буду.
- Вот и хорошо, - сказал я, - Афанасий, зови Макара.
Афанасий посмотрел на меня и мрачно сказал:
- Однако, Макар ничего не знает.
- И не узнает, - пообещал я ему.
Потом посмотрел на Семена и Тимура и спросил:
- Не узнает, верно?
Оба кивнули, и Афанасий, повернувшись к сараю, позвал:
- Макар, иди сюда!
Макар вышел во двор, и я сказал:
- Садись к столу. Чапай говорить будет.
Он присоединился к нам и я, налив себе душистого чаю, спросил:
- Скажи, Афанасий, Семен действительно через два дня сможет хорошо ходить?
- Однако сможет, - уверенно ответил следопыт.
- Хорошо. Дорогу до зоны знаешь?
- До какой? Их тут много.
- До той, откуда Семен ноги сделал.
- Знаю, - ответил Афанасий, и в его глазах мелькнуло что-то странное.
Я внимательно посмотрел на него, но загорелое лицо, покрытое множеством мелких морщинок, было бесстрастным.
Помолчав, я отхлебнул чаю и объявил:
- Через два дня на третий мы идем к зоне. Посмотрим, что там делается.
Тимур удивленно посмотрел на меня, Афанасий и Макар послушно кивнули, а Семен только крякнул и сказал:
- Взорвать бы ее на хрен…
А я подумал: интересно, что он еще знает, кроме английского языка?
Часть вторая
НЕДОЛГО МУЗЫКА ИГРАЛА…
Глава первая
ЗНАХАРЬ, ТЕБЯ ОГРАБИЛИ!
Мы лежали в кустах, на опушке леса, и в сотне метров перед нами из тумана выплывали столбы, меж которыми была туго натянута колючая проволока. Где-то на краю памяти зашевелились неприятные воспоминания об Ижме, но я без особых усилий загнал их на место, чтобы не мешали в такой ответственный момент.
Посмотрев в бинокль, я увидел, что проволоки было три ряда, и в среднем ряду белыми бобышками светились фарфоровые изоляторы. Значит, там имелось электричество, и оно наверняка было опасно для жизни. Но нас это не касалось никак, потому что мы вовсе не собирались брать зону штурмом и ложиться на проволоку грудью.
Я повел биноклем и увидел вышку, на которой под остроконечным навесом торчал солдат с автоматом. Метров через тридцать была еще одна вышка, потом еще, а остальные скрывались в тумане, но то, что зона охраняется как следует, было очевидно. Афанасий привел нас к зоне с подветренной стороны, поэтому, если там были собаки, они не должны были учуять нас. Сам бы я до такого не додумался, а ведь элементарная вещь… Вот что значит - быть горожанином.
Прошло полчаса, но никаких движений в зоне не происходило, и это уже начало мне надоедать. Я повернулся к Афанасию и прошептал:
- Тут имеется какая-нибудь дорога, по которой вертухаи выходят из зоны?
- Однако есть, - ответил Афанасий.
- Веди нас туда, - распорядился я, - будем языка брать.
- Что? - не понял он.
- Пленного брать будем.
- А-а-а… Тогда лучше на дороге к офицерскому городку.
- Давай.
Афанасий кивнул.
Мы поднялись на ноги и, пригибаясь, направились в лес. Отойдя метров на сто, я оглянулся и увидел, что зона пропала, будто ее и не было. Теперь можно было нормально разговаривать, чем я сразу и воспользовался:
- Значит, так. Афанасий ведет нас туда, где мы сможем захватить какого-нибудь офицера с зоны. Берем его без шума и пыли и уводим в тайгу. Там допросим. Я хочу знать все, что здесь происходит.
- Так он тебе и расскажет, - Семен с сомнением покачал головой.
- Мне - расскажет, будь уверен, - ответил я, - и не такие рассказывали. Они же герои только на зоне, где зеки под автоматами ходят, а на воле - дерьмо собачье.
Семен опять покачал головой, но ничего не сказал.
- Все, пошли, - скомандовал я, и наш небольшой отряд направился вслед за Афанасием, который ориентировался в сумерках не хуже, чем ясным солнечным днем.
Минут через двадцать мы вышли к узкой лесной дороге, и, выбрав такое место, где она хорошо просматривалась в обе стороны, я сказал:
- Здесь.
Мы остановились и, хорошенько осмотревшись, залезли в кусты.
- Эх, закурить бы… - мечтательно прошептал Тимур.
- Я тебе закурю! - пригрозил я ему.
Тимур сделал вид, что испугался, а Семен снял с плеча карабин и положил его перед собой.
- Ни в коем случае, - сказал я, увидев это, - оружие у нас только для самой безвыходной ситуации. Ты представляешь, что начнется, если здесь прозвучит выстрел? Да они нас загонят, как кроликов. Подъем, тревога, оружие к бою, а ведь их тут наверняка целая рота. А нас всего пятеро. Тут нас и похоронят.
- Понял, - ответил Семен и с сожалением посмотрел на карабин.
В это время в тумане послышались голоса - и мы замерли.
Из-за поворота показались две смутные фигуры, потом они приблизились, и мы увидели двух совершенно пьяных прапорщиков, которые, поддерживая друг друга, спорили о чем-то.
- … а я тебе говорю - двойная!
- А ни хрена она не двойная, - радостно возразил другой и громко икнул.
- Ну, как же не двойная, - возражал ему первый, - у нее еще загиб такой спереди.
- Ну и что, что загиб? У них у всех загиб.
- А вот не у всех! Ты у Петренко посмотри, у него и загиб есть, а не двойная.
