Элизабет Джордж - Всего одно злое дело
Сальваторе слушал перевод, пристально глядя в глаза сержанта. Она, в свою очередь, безотрывно смотрела на него. Большинство людей, подумал он, уже давно бы отвели глаза, хотя бы для того, чтобы осмотреть кабинет. Все, что она делала, – это наматывала на палец старый шнурок, торчащий из ее красной кроссовки, ногу с которой она небрежно закинула на колено. Когда Марчелла закончила перевод, Сальваторе осторожно сказал:
– Расследование все еще продолжается, сержант. И, как вы, может быть, знаете, в Италии дела делаются немного по-другому.
– Я знаю только, что у вас очень слабые косвенные улики. У вас есть набор совпадений, который заставляет меня задуматься, на каком основании профессор Ажар вообще находится за решеткой. Но давайте это пока оставим. Мне надо с ним встретиться. И вы должны организовать эту встречу.
Этот практически приказ заставил Сальваторе задергаться. Хейверс действительно была невероятной женщиной, если не боялась выдвинуть подобное требование, принимая во внимание то, что в Италию она прибыла по вопросу обеспечения безопасности девочки.
– А зачем вы хотите с ним встретиться? – спросил он.
– Затем, что он отец Хадии Упман. И Хадия Упман наверняка захочет узнать, где он, что с ним и здоров ли он.
– Дело в том, что его отцовство еще не доказано, – заметил Сальваторе. Он был рад, что это замечание заставило ее вздрогнуть, когда она услышала перевод Марчеллы.
– Да. Конечно. Правильно. Как хотите. Вы выиграли очко, не так ли? Но анализ крови быстро расставит все по местам. Послушайте, со своей стороны он захочет знать, где находится девочка и что с ней происходит. И я бы хотела иметь возможность ответить на эти вопросы. Мы оба знаем, что вы можете организовать такую встречу. И я хочу, чтобы вы это сделали.
Барбара подождала, когда Марчелла закончит перевод. Ло Бьянко уже хотел отвечать, когда она продолжила:
– Вы можете рассматривать это как акт милосердия. Потому что… буду с вами откровенна: вы похожи, на мой взгляд, на милосердного человека.
Прежде чем Сальваторе смог среагировать на это неожиданное замечание, она огляделась вокруг и спросила:
– Кстати, инспектор, вы курите? Потому что очень хочется закурить, а я не хочу никого обижать.
Сальваторе очистил пепельницу, стоявшую у него на столе, и протянул ей. Хейверс сказала: «Спасибо» – и стала рыться в массивной сумке, которую поставила на пол у своего стула. Она долго ругалась и чертыхалась – эти слова он узнавал, – пока, наконец, старший инспектор не достал из кармана пиджака свои сигареты и не протянул ей, сказав:
– Ecco[359].
– Вот видите, – отреагировала Барбара, – я же говорила, что вы похожи на милосердного парня. – И улыбнулась.
Инспектор был потрясен. Сержант была начисто лишена того, что называется женской привлекательностью, но у нее была невероятно милая улыбка. В отличие от всего того, что Сальваторе знал про традиционное отношение англичан к своим зубам, она, по-видимому, следила за своими, которые были очень ровными, очень белыми и очень красивыми. Прежде чем Ло Бьянко сообразил, что с ним происходит, он уже улыбался в ответ. Хейверс вернула сигареты, инспектор взял себе одну и предложил пачку Марчелле. Все трое задымили.
– Могу я быть с вами откровенной, старший инспектор Ло Бьянко? – спросила Барбара.
– Сальваторе, – сказал он. Когда на ее лице появилось недоумение, он сказал по-английски: – Так короче. – И улыбнулся.
– Тогда зовите меня Барбарой, – ответила англичанка. – Так тоже короче.
Она по-мужски затянулась и, казалось, подождала, пока дым проникнет ей в кровь, прежде чем сказать:
– Итак, могу я говорить с вами честно, Сальваторе? – И после того как он кивнул, выслушав перевод Марчеллы, продолжила: – Насколько я понимаю, вы формируете обвинение против Таймуллы Ажара. Но разве вы можете привязать к нему кишечную палочку?
– Конференция в Берлине…
– Да знаю я про этот Берлин. Ну, был он на конференции, и что из этого?
– Ничего, до тех пор, пока вы не посмотрите на состав участников и не увидите, что он участвовал в плановом заседании вместе с ученым из Гейдельберга. Его, этого ученого, зовут Фридрих фон Ломанн. И в университете Гейдельберга он изучает кишечную палочку.
Барбара кивнула, сощурив глаза от табачного дыма.
– Ну хорошо, – сказала она. – Участие в заседании. Я об этом не знала. Но, если вас интересует мое мнение, это простое совпадение. С этим в суд не пойдешь.
– Мои люди уже полетели в Германию, чтобы допросить этого ученого, – сказал инспектор. – Мы оба с вами знаем, что на подобной конференции один ученый может легко попросить другого о штамме каких-нибудь бактерий, по какой угодно причине. Это ни у кого не вызовет подозрения.
– Вроде как попросить показать фото с последнего отдыха? – со смехом уточнила Барбара.
– Нет, не совсем так, – ответил Сальваторе. – Но ему не составит труда придумать какое-то объяснение своей просьбе – например, дипломная работа его студента, изменение собственных научных интересов… Это только два из тех возможных объяснений, которые он мог использовать в беседе с ученым из Гейдельберга.
– Но, черт побери, инспектор… Я хотела сказать, Сальваторе, как вы можете предположить, что эти ребята возят с собой образцы штаммов? Что у вас есть? Что Ажар попросил у этого мистера Гейдельберга… как его там зовут?
– Фон Ломанн.
– Ну да. Правильно. Ажар обращается с просьбой к фон Ломанну, и тот сразу выуживает из чемодана штамм кишечной палочки?
Сальваторе почувствовал, что ему становится жарко. Она или нарочно извращала значение его слов, или Марчелла неправильно переводила.
– Конечно, я не говорю, что профессор фон Ломанн имел с собой штамм кишечной палочки, – сказал он. – Но зерно профессор Ажар зародил именно на конференции, а когда Хадию похитили с помощью лондонского детектива, он придумал дальнейший план.
Услышав перевод Марчеллы, английский детектив замерла с сигаретой, не донеся ее до рта.
– Что вы такое говорите?
– Я говорю, что в моем распоряжении есть доказательства того, что похищение Хадии Упман было разработано в Лондоне, а не здесь. И эти доказательства я получил из Лондона. Этот лондонский детектив, который прислал мне информацию, хочет, чтобы я поверил, что человек, которого зовут Микеланджело Ди Массимо, разработал этот план здесь, в Пизе, и что его единственным помощником был Таймулла Ажар.
– Остановитесь-ка здесь на секундочку. Не существует никакого чертова пути…
– Но у меня есть документы, которые доказывают обратное. Множество данных, которые – если мы сравним их с данными, которые я получил раньше, – были изменены. Все это непросто, но я не дурак. Профессора Ажара обвиняют в убийстве. Но я подозреваю, что это не единственное его преступление.
Сержант раздавила сигарету тремя пальцами: средним, большим и указательным. Она курила так, что создавалось впечатление, что делает она это с самого рождения. И держала она сигарету совсем по-мужски. Сальваторе лениво подумал, уж не лесбиянка ли она. Потом подумал, не сложился ли у него в голове стереотип лесбиянки. А затем подумал, а почему он вообще что-то думает об этой любопытной англичанке.
– Не хотите поделиться, что заставляет вас так считать? Очень странные мысли, – сказала Барбара.
Ло Бьянко очень тщательно выбирал сведения, которые сообщал ей. У него есть банковская информация, которая противоречит информации, полученной из того же банка, но ранее. Это заставляет предположить, что кто-то где-то подделывает улики.
– Но пока я не вижу ничего, что вело бы к Ажару, – возразила сержант.
– Действительно, необходимо, чтобы компьютерный судебный эксперт разобрался со всем этим; но это можно сделать, и это будет сделано в конце концов.
– В конце концов? – Хейверс задумалась на некоторое время. – Ах да, вы ведь больше не занимаетесь похищением. Кто-то мне уже дал эту инфу.
Сальваторе подождал, пока Марчелла борется со словом «инфа». Когда же она, наконец, закончила перевод, сказал:
– Я думаю, вы согласитесь, что убийство – преступление более тяжелое, чем похищение, особенно когда похищенная девочка вернулась здоровой и невредимой и когда уже арестовано несколько предполагаемых участников. Всему свое время. Так мы работаем здесь, в Италии.
Барбара загасила сигарету. Делала она это очень нервно, и несколько хлопьев пепла упали на ее брюки. Она попыталась смахнуть их, но только еще больше размазала по брюкам. Она сказала «черт возьми» и «о, боже», после чего последовало:
– Насчет встречи с Ажаром. Я хотела бы перекинуться с ним парой слов. Вы можете это организовать, правильно?
Ло Бьянко кивнул. Он сделает это для нее, решил инспектор, потому что профессору надо было встретиться с офицером связи из его страны. Но Сальваторе чувствовал, что Барбара Хейверс знает об Ажаре гораздо больше, чем рассказала ему. И решил, что Линли сможет ответить на некоторые его вопросы, касающиеся этой странной женщины.
