Вера Русанова - Букет для будущей вдовы
- Если я правильно понял, Евгения Игоревна, вы прописаны в Новосибирске, а временно зарегистрированы в городе Люберцы Московской области?
- Да, все верно, - я с готовностью кивнула.
- А что вы делаете в Московской области, если не секрет?
- Не секрет, конечно. Играю в театре. Я - актриса по образованию, приехала в Москву попытать счастья...
- Все понятно, - Карташов едва заметно усмехнулся. - И счастье, видимо, улыбнулось?.. Ну, а у нас в Михайловске вы какими судьбами?
- А сюда я приехала вместе со своим... приятелем. Мы хотели встретить Рождество с его семьей, на лыжах покататься, отдохнуть...
- И как же зовут вашего приятеля?
- Митрошкин Алексей. Мы с ним вместе работаем... Скажите, а зачем меня, вообще, сюда вызвали? Я же ещё в профилактории рассказала все, что знала!
Следователь, однако, мой вопрос проигнорировал, быстро и как-то по-мышиному поскреб шею и уточнил:
- Значит, это он проживает по улице Плеханова 32, и в его квартире вы, на данный момент, остановились?
Непонятная тревога, отступившая было на задний план, снова стиснула мое горло.
- Да, я сейчас живу с ним, с его мамой и его бабушкой.
- Хорошо, Евгения Игоревна. Теперь вот на такой вопрос, пожалуйста, ответьте. Во время вашего пребывания в Москве пересекались ли вы каким-нибудь образом с погибшей Барановой Галиной Александровной? И, если пересекались, то когда и при каких обстоятельствах?.. Я понятно формулирую?
Теперь он смотрел на меня своими темными глазами очень внимательно и почти насмешливо. Мне же резко, просто в мгновение ока, разонравились и его импозантный вид, и трехдневная щетина, и дурацкий двубортный пиджак с дешевыми пластмассовыми пуговицами.
- Нет! Никогда я с ней не пересекалась, и увидела её здесь, в профилактории, первый раз в жизни.
- Вы уверены? - взгляд его ясно говорил: "Только не пытайся врать, поймаю - хуже будет, а я тебя обязательно поймаю!"
- Абсолютно уверена... Послушайте, я всего-то в Москве меньше полугода, никого там и не знаю толком - ну, кроме, конечно, ребят из труппы. Наверное, на самом деле, кажется подозрительным, что мы обе оказались из Москвы, и ещё я с ней, к тому же, разговаривала накануне убийства, но ведь это чистой воды случайность!
- А то что вы - единственная, покинули профилакторий в первые же часы после произошедшего - тоже случайность? Вы молоды, у вас, наверняка, здоровая нервная система, чего, судя по медицинской карте, не скажешь о желудке. В карте, кстати, указано, что поступили вы едва ли не в тяжелом состоянии. Что, наступило такое внезапное улучшение, что вы решили не продолжать курс лечения?
- Но мне, действительно, стало лучше.
- За два дня?
- Да... И потом, я ни за что не осталась бы там после убийства! Мне, вообще-то, только вчера утром про вашего маньяка рассказали, иначе я бы и в Михайловск ни за что не приехала!
- И, возможно, поступили бы разумно, - глухо, себе под нос, пробормотал Карташов. - Так значит, вы утверждаете, что до вашего заезда в профилакторий с Галиной Александровной Барановой не встречались, общих знакомых не имели и, вообще, познакомились только здесь, в Михайловске?
- Я вам уже говорила.
- Тогда будьте добры, скажите ещё кое-что: полное название вашего театра, его адрес и фамилию главного режиссера... В Люберцах, кстати, проживаете по улице Юбилейной?
Я побелевшими от страха губами пролепетала, что в Люберцах именно по улице Юбилейной и проживаю, что театр находится в пяти минутах ходьбы от станции метро "Новокузнецкая", и что фамилия режиссера - Мжельский. Мне уже представлялось, как милиция допрашивает престарелого Ивана Ильича на предмет моей благонадежности и склонности к серийным убийствам, а он, краснея и бледнея, клянет последними словами бедного Митрошкина и тот день, когда согласился принять меня в труппу.
- Ну, что же, - Карташов перевернул листок и подвинул его ко мне вместе с синей шариковой ручкой, - если вам больше нечего сообщить следствию, не смею задерживать...
"Рассказать или не рассказать про бутылку?" - промелькнуло у меня в голове. - "Рассказать или не рассказать? Алиске молчать обещала, она на меня рассчитывает... Фу ты, детский сад какой-то!"
- ... Ознакомьтесь, пожалуйста, и, если все верно, подпишите... А также постарайтесь в ближайшие несколько дней никуда не выезжать из Михайловска. Возможно, мы вас ещё вызовем.
- Зачем?
- Как свидетеля по делу об убийстве, конечно, - он невозмутимо поправил ворот своей шерстяной водолазки, кое-где посыпанный мелкими чешуйками перхоти. - И убедительная просьба: если вспомните и захотите рассказать что-нибудь важное, немедленно свяжитесь со мной вот по этому телефону.
Желтый бумажный квадратик с написанным черной пастой телефонным номером я взяла деревянными, негнущимися пальцами, на ватных ногах дошла до двери кабинета. Никто пока не хватал меня и не собирался сажать в тюрьму. Да и обвинений, собственно, никто не выдвигал даже в виде версий. Ну подумаешь, тоже приехала из Москвы! Подумаешь, сбежала из профилактория сразу после убийства (Черт бы побрал это мое трусливое благоразумие!) Однако, мне уже явственно мерещился запах тюрьмы, скрип нар и злые лица моих будущих сокамерниц - насмешливых, жестоких теток, посаженных сюда за самые настоящие убийства и грабежи...
Леха ждал, как и было приказано, возле лавочки, докуривая уже, наверное, десятую сигарету (во всяком случае, бычков у него под ногами валялось немерено). Заметив меня, он бросил окурок на снег и, сунув руки в карманы куртки, поспешил навстречу.
- Ну что? - его круглые карие глаза смотрели на меня с интересом и сочувствием.
- Ничего, - я дрожащими пальцами поправила берет. - Оказывается ваш Михайловский маньяк - это я! Или, на худой конец, я - тот самый коварный убийца, решивший закосить под маньяка. Во всяком случае, Галина Александровна - сто процентов моих рук дело. Я была знакома с ней ещё в Москве, а вот настигла только здесь. Ночью сделала свое черное дело, а утром по быстрому свалила из профилактория, потому что, в самом деле, зачем мне там было дольше оставаться?
- Подожди - подожди - подожди! Ничего не понял!
- И я тоже. Но следователь разговаривал со мной, как со злостным рецидивистом.
- Он что, тебя в чем-то обвинял? Так конкретно и сказал, что подозревает в убийстве?.. Это же бред какой-то!
- Ну, вообще-то, конкретно он ничего не говорил, но из Михайловска попросил пока не уезжать. Причем попросил убедительно и весьма настойчиво.
- Н-да.., - Митрошкин скривился и почесал затылок. - У тебя действительно талант попадать в истории... Знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем? Я позвоню Олежке Селиверстову - ну, этому своему однокласснику, и попрошу узнать, что к чему, и что этот твой следователь из себя представляет.
- Микки Рурка потрепанного он из себя представляет, - я невесело усмехнулась. - А узнавать... В общем, я даже не знаю, надо ли узнавать... Помнишь, я тебе говорила про девушку с бутылкой? Ну про даму, у которой было вино с виноградом на этикетке? Так вот, мы с ней вместе это вино вечером распили, а утром я про бутылку никому ничего не сказала. Алиска попросила не говорить.
Леха, полезший было в пачку за новой сигаретой, замер и озадаченно склонил голову на бок. Постоял так с полминуты, глядя на меня с веселым ужасом человека, твердо уверенного в том, что инопланетян не бывает, и вдруг узревшего прямо перед собой "маленьких зеленых человечков". Потом челюсть его вернулась в нормальное положение, глаза пару раз сморгнули, а из горла вырвалось нечленораздельное сипение.
- Ну-у-у... Ты-ы-ы.., - за сипением последовал коклюшный кашель, а потом уже более осмысленное. - У тебя совсем, подруга, крыша уехала что ли? Какая ещё Алиска? Что значит, "попросила не говорить"?.. Я то, идиот, думал, что ты из любви к искусству в Шерлоки Холмсы подалась, а ты, значит, уже опять успела вляпаться?
- Да, никуда я не вляпывалась! Алиска - нормальная девчонка, и бутылка эта - чистая случайность... Просто если выяснится, что я что-то намеренно скрыла от следствия, будет ещё хуже... В конце концов, в чем они меня могут обвинить? В том, что я приехала к своему другу в гости? В том, что заболела?.. Улик-то против меня никаких нет.
- Во! Уже об уликах заговорили!.. Ну что ты за человек, а? Приехали, называется, маминого борща покушать и на лыжах покататься!
- Слушай, если тебе что-то не нравится, - мои плечи нервно передернулись, - я могу съехать от вас через час. Сниму здесь где-нибудь угол на неделю. Или в милицию переселюсь жить, раз уж я им так нужна, что мне даже из Михайловска выезжать нельзя.
- О! О! Давай теперь злиться и обижаться, - Леха обнял меня за талию и примирительно потерся холодным носом о мою разгоряченную щеку. - Уже и сказать ничего нельзя... Ладно, пошли домой - дома спокойно все обсудим. А Олежке я все равно позвоню: просто спрошу, что там и как.
И мы побрели мимо заснеженных деревьев и алюминиевых "ракушек" с амбарными замками, мимо крышек погребов, торчащих из-под снега, люками марсианских бомбоубежищ. В ближайшем же маленьком кафе Митрошкин в утешение купил мне стакан персикового сока и пирожное, и я с удовольствием поела, несмотря на, в целом, тоскливое настроение. Потом зашли в парк и покурили, сидя на спинке покосившейся лавочки (Елена Тимофеевна не знала, что я курю. Мне было как-то неловко в этом признаваться). В общем, постепенно, благодаря Лехиным стараниям, я успокоилась и, подходя к дому, уже не чувствовала себя такой несчастной.
