Валерий Ильичёв - Гильотина для палача
"Этот любвеобильный кобель поступил опрометчиво. А иы считали, что проверка его связей - формальное мероприятие. Видимо, некуда было деваться. И он решил укрыться у одинокой женщины с ребенком. Теперь Болт в ловушке".
Ход мыслей сыщика прервал полковник:
- Ну что, Кондратов, к какой группе хочешь присоединиться?
- Поеду брать Болта, а с Грошем и без меня справятся.
- Это почему же?
- Не станет Грош стрельбу открывать при любимой жене и ребенке. Наши ребята его легко возьмут.
- А Болту, по-твоему, плевать на любовницу и её ребенка?
- Точно сказать не могу, но думаю, что именно так. Поэтому поеду брать Болта.
- Тем более, что это близко. И не надо тащиться за сотню километров!
Кондратов с трудом удержался, от дерзкого отпора начальству и поспешно вышел из кабинета. Группа захвата уже выехала на задержание Болта и Кондратов боялся опоздать к началу операции.
Подъехав к дому, где скрывался Болт, Кондратов понял, что его опасения сбылись. Ему некогда было выяснять, каким образом Болту удалось обнаружить группу захвата. Но это произошло и обстановка осложнилась: вооруженный пистолетом Болт грозил убить любовницу и её сына, если начнется штурм. Группой захвата командовал низкорослый майор, казавшийся квадратным из-за широких, непомерно развитых плеч. Он знал Кондратова по прошлым операциям и, увидев его, сразу подошел:
- Слушай, Кондратов, хорошо, что ты приехал. А то начальства тут хватает, а толку нет. Все суетятся, а взять на себя ответственность никто не хочет. Отдай приказ на штурм, и мы этого типа через две минуты тебе к ногам положим. Я знаю, ты мужик смелый...
"Он что меня, как пацана на "слабо" взять хочет?" - рассердился Кондратов и отпарировал:
- А что делать с женщиной и ребенком, взятыми в заложники?
- Так, похоже, он нас просто пугает. Да и брать мы его будем через окна, только сделаем вид, что штурмуем дверь.
- Не надо никакого штурма. Но торчать тут до утра и уговаривать его сдаться и у меня желания нет. Так что пусть снайпер его снимет.
- Ты, Кондратов, нас не держи за пальцем деланных. Я что, по-твоему, об этом не думал? Видишь окна квартиры на третьем этаже, где он засел? А на крыше соседнего пятиэтажного дома мой снайпер уже полчаса сидит. Но с крыши видна только одна комната. А вторая, где он засел и держит заложников, выходит на пустырь. Так что его невозможно оттуда взять.
- Значит, надо выманить его в ту комнату, которая под прицелом снайпера.
- И как же это сделать? Может, телеграмму ему послать?
- Ты не иронизируй. Сам обижаешься, когда в твои дела лезут. Вот и я этого не люблю. У тебя своя кухня, у меня собственные кулинарные рецепты. Ты мне только скажи, в квартире есть телефон?
- Я об этом уже подумал и номер телефона установил. Только аппарат находится как раз в той непросматриваемой снаружи комнате.
- Ну, а телевизор где находится?
- Вроде бы в той, которая под прицелом.
- Мне надо не "вроде", а со стопроцентной точностью. Давай поднимемся к твоему стрелку.
Дом был старый, без лифта, и Кондратову пришлось поднапрячься, чтобы не отстать от майора, легко перемахивавшего сразу через три ступени. Взяв у майора бинокль, Кондратов направил его на окно квартиры, где засел Болт. "Все в порядке. Телевизор находится в этой просматриваемой отсюда комнате на тумбочке в левом углу. Чтобы к нему подойти, надо пересечь метров пять простреливаемого пространства. Снять бандита опытному снайперу не составит никакого труда".
Кондратов повернулся к майору.
- Давай номер телефона!
Майор молча протянул клочок бумаги с цифрами.
Кондратов посмотрел на часы.
- Ну что, майор, пусть твой стрелок приготовится. Сейчас по телевизору новости передавать начнут. Минут через пятнадцать, не позднее, я подведу его под выстрел.
- Пару бутылок коньяка с тебя, если сорвется.
Подыграв майору, Кондратов не без задора сказал:
- Годится, но если твой паренек промажет, ты ставишь четыре.
- Согласен. Но он не промахнется. Так ведь, Витек?
Молодой белобрысый паренек повернул к ним бледное лицо с крупными веснушками на пухлых щеках и в знак согласия кивнул. Потянулись медленные минуты ожидания.
"А парнишка-то нервничает, - заметил Кондратов. - Это у нас с майором за долгую службу психика деформировалась: нам преступника убить, что высморкаться. А у парня скорее всего первая операция".
И, словно прочитав мысли Кондратова, майор взял у снайпера винтовку.
- Дай-ка я сам, а то придется лихому сыщику четыре бутылки коньяка ставить. Напьется, а мне отвечать.
Паренек молча отдал майору оружие и стал суетливо вытирать потные ладони о защитного цвета штаны. Майор повернулся к Кондратову:
- Ну что, я готов. Минут десять уже прошло. Твоя очередь работать, опер.
Кондратов вновь взглянул на часы: Немножко рановато, но ждать больше не буду", - решил он. Достав мобильный телефон, набрал номер. Вопреки ожиданиям Болт сразу схватил трубку.
"Это хорошо, значит, волнуется и сразу поверит моим словам".
- Привет, Болт, это подполковник Кондратов из МУРа, помнишь такого?
- Ну и что ты хочешь? Чтобы я сдался? Не дождешься! Сам знаешь, грехов на мне много. Пойдете на штурм, бабу с ребенком замочу. Да ещё пару твоих ментов прихвачу с собой на тот свет, чтобы не скучно было в аду.
- Все ясно. А теперь послушай, что я говорить буду. Штурм для тебя в любом случае - верная смерть. А дадут тебе "вышку" или нет, ещё неизвестно. К тому же демократы мораторий на смертную казнь объявили. Так что есть резон сдаться, Болт.
- А пошел ты, Кондратов...
Подполковник хмуро слушал отборную брань. "Ну что же, этот тип вряд ли сдастся. Рисковать жизнью заложников и наших ребят не буду. Только бы он не бросил трубку".
Дождавшись, когда Болт на мгновение замолк, Кондратов сказал то, ради чего и затевал эти обреченные на неудачу переговоры:
- Перестань лаяться, Болт. Лучше включи телевизор и послушай, что о тебе по НТВ говорят. Эти телевизионщики из тебя прямо-таки Робин Гуда сделали.
Кондратов услышал, как стукнула брошенная на стол трубка и, приложив бинокль к глазам, увидел как Болт поспешил в ту комнату, где стоял телевизор. Бандит успел включить его, но появившуюся на экране дикторшу он уже не увидел: посланная майором пуля размозжила бандиту затылок. До пятого этажа, где они находились, запоздало долетел звон разбитого пулей оконного стекла. Майор нарочито спокойно начал чехлить винтовку. Но явно нервничая, поспешно отдал винтовку молодому снайперу.
- На, возьми, упакуй, а потом почистишь как следует, - и, повернувшись к Кондратову, севшим от волнения голосом спросил: - Откуда ты знал, что сработает?
- Каждый жаждет прославиться. - Сыщик пожал плечами. - Неважно какими делами.
- Только не я! - махнул рукой майор. - Мне за мою известность жулики давно голову отвернуть обещали. Ну ладно, будь здоров! Спасибо за помощь! Коньяк поставлю по первому требованию, не зажилю, ты меня знаешь.
Кондратов кивнул и полез в люк чердака. Сейчас, когда с Болтом было покончено, ему действительно захотелось выпить. Но он чувствовал, что такая возможность появится у него ещё не скоро. Ему надо было срочно ехать в Управление и готовиться к допросу Гроша, которого вскоре должны доставить.
А в это время на другом конце города Николай Бутов встревоженно всматривался в телевизионный экран. Голос диктора захлебывался от возбужденного восторга:
Эту операцию по освобождению заложников можно считать наиболее удачной из проведенных спецслужбами в последнее время: бандит был застрелен, а женщина и ребенок не пострадали.
Николай Бутов подбежал к телевизору в надежде лучше рассмотреть застреленного киллера. Словно подчиняясь его жгучему желанию, объектив видеокамеры наехал и показал крупным планом неподвижно застывшее лицо Болта. "Нет сомнений: это тот самый мужик - участник кровавой бойни в бане, мне надо прямо сейчас ехать на Петровку 38 и рассказать все, что видел. Может быть тогда Володька "Дутый" перестанет являться мне во сне каждую ночь и взывать о возмездии. Иначе я просто чокнусь!"
И Бутов решительно направился к выходу.
Когда Кондратову доложили о появлении нового свидетеля по делу об убийстве в бане, он с трудом поверил в столь явную удачу: "Скоро привезут Гроша и этот чудом уцелевший очевидец будет очень кстати. Хотя и без его показаний вряд ли Грош после гибели подельников будет долго запираться. Тем более, что крови на нем самом нет. Надо будет добиться от него признания уже сегодня".
Кондратов был уверен в предстоящем успехе.
А Куб, узнав ближе к вечеру о гибели Болта, вздохнул с облегчением: "Повезло: менты сделали за меня черную работу. Теперь им меня не достать: все концы оборваны. Сильву только жаль. Ничего была девочка. Но долго её прятать я тоже не мог".
Куб налил в стакан шотландского виски. Впервые за долгие месяцы он позволил себе потревожить больную печень. Но сейчас ему было наплевать на собственное здоровье. Он знал, что тоска по Сильве не скоро отпустит его душу: "Становлюсь сентиментальным. Старею. Видно пора на покой!"
