Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
- А тут, - полковник голосом выделил главное, - сидит на корточках, обхватил себя руками. Голову уткнул в колени. Я сам выезжал...
Полковник помолчал, взглянул на Чернышева: пока понятно?
- Когда труп увозили, судмедэксперт подозвал меня: кровь под одеждой.
Кто-то позвонил, полковник поднял трубку. Разговаривал недолго, потом без объяснений отключил телефон.
- Еще много крови оказалось в обуви. Он был в теплых сапогах... Я дал команду: "Ищите кровь вокруг. Где-то хоть капля да пролилась..."
Чернышев не проронил ни слова и полковник его зауважал: значит, разбирается!
- Оперативники разошлись по близлежащим улицам. Нигде ни одного пятнышка...
Чернышеву все это было знакомо.
- Первую каплю обнаружили в метрах в ста пятидесяти от трупа. Крошечную! С булавочную головку! Она сразу и дала направление...
Он многозначительно вздернул брови.
- Всех послали в ту сторону. Следующую каплю нашли метрах в пятидесяти. Так и пошли...
Чтобы намекнуть, что они не байки слушать пришли, а по делу здесь сидят Анастасия воспользовалась паузой:
- Кто он, этот Бутрин?
Но полковник был тертым калачом и, чтобы поставить ее на место, сделал вид, что не слышит.
- Вышли на улицу Симановского, к ресторану. За углом нашли целую лужу замерзшей крови. Видно, тут ему и нанесли удар ножом.
- И все же, что он представлял из себя, убитый? - настойчиво повторила Настя.
Полковник отвел взгляд от Чернышева.
- Бутрин? Коллекционер. Торговал раритетом. Разъезжал по стране...
- А что его связывало с Панадисом? - теперь уже спрашивал Чернышев.
- Их видели в тот день вместе в ресторане. Правда, Панадис ушел в гостиницу раньше и из номера не выходил. А Бутрин не вернулся вовсе.
Полковник сухо поджал губы. Он был раздасадован.
- Ночью кто-то звонил в скорую, в областную больницу, разыскивал Бутрина. А ведь у него в Костроме никого знакомых нет...
- А откуда он сам?
- Жена живет в Нижнем Новгороде. Рассказала, что
примерно за неделю кто-то позвонил ее мужу. Сообщил, что подвернулось что-то интересное. Бутрин сказал ей, что едет на пару суток. Наш опер был там в командировке. Похоже, жалеть там о Бутрине особо некому: дети взрослые, жена молодая. Вторая или третья...
Полковник мельком окинул взглядом Анастасию и, давая понять, что разговор подощел к концу, спросил:
- Вы приехали вдвоем?
Чернышев кивнул. Сейчас это не имело значения. Его интересовало другое: что связывало Панадиса с любителем антиквариата, убитым ударом ножа неподалеку от ресторана, где они вместе ужинали...
- Из Москвы звонили о троих... - недоуменно окинул их взглядом полковник. И Анастасия невольно смутилась.
- С нами действительно еще один, иностранц. Мы его отпус тили. У него свои дела в Костроме...
Полковник посмотрел на часы:
- Как вы отнесетесь к предложению пообедать?
Чернышев досадливо мотнул головой.
- Мы не кайфовать приехали. Пусть нам сначала покажут розыскное дело. А там уж решим, что делать...
Обедали поздно вечером. Вместе с Крончером, остановившись возле первого же попавшегося по пути кафе.
Ни шиком, ни славянской экзотикой оно не отличалось: больше того, само название его теперь звучало здесь, в центре России, неожиданно актуально: "Кавказ".
Собирались тут, в основном, завсегдатаи: одна и та же, приезжающая с далекого Юга публика. По стенам были развешаны репродукции и цветные фотографии заснеженных гор и ущелий. Зато чеканка на стенах была воистину отменной.
Вряд ли, Анастасия с Виктором это заметили, но Алекс оценил сразу:
- Я таких у нас и в черкесских селах не видел.
- А черкесы-то у вас откуда?
- С Кавказа, в прошлом веке бежали от царя.
- Поди ж ты... - удивился Чернышев.
Народу в кафе было не то, чтобы много. Так: фон без особых всплесков. И только за столиком, в углу, выделялись подчеркнутой развязностью несколько явно подвыпивших южан.
Оттуда слышались громкие взрывы смеха, гортанная чужая речь.
Расхаживавший по небольшому залу хозяин - былобрысый, веснущатый русак в кавказском бешмете с газырями на груди кидал на них беспокойные взгляды. Кампания явно ему не нравилась.
Из музыкального автомата в углу слышалась заунывная восточная музыка.
Заказ у приезжих принял официант, на нем тоже был бешмет с газырями.
- Что желаете? Сегодня у нас кюфта-бозбаш, бозартма из баранины, люля-кебаб...
- Кебаб, - решительно ответил за всех Виктор.
- А что это? -заинтересовался Алекс.
- Азербайджанское блюдо. Баранина, пропущенная через мясорубку и обжаренная в виде сарделек на курдючном сале...
Все трое были голодны.
- Мне суп, - попросил Алекс.
- Пусть так. Холодная закуска есть у вас? Минералки захватите. И бутылку водки. Что-нибудь приличное есть? - втянул в себя воздух от нетерпения Виктор.
- Найдем.
Вскоре перед ним замерцал маленький, запотевший, из морозилки графинчик водки. Виктор не без усмешки, вопросите льно взглянул на Крончера, но тот ответил взглядом: пить не будет.
Когда мелодия закончилась, один из сидевших в углу под нялся, подошел к автомату и поставил ту же песню заново. Потом еще раз.
- У вас что, других нет? - спросил Виктор проходившего рядом хозяина.
Русак в бешмете бросил тревожный взгляд на кампанию в углу и покраснел. Было видно: не рвется с ними связываться.
- Гости выбирают...
- А мы - не гости? - посмотрела на него с вызо вом Анастасия.
Алекс поднялся - мелодия уже заканчивалась - и напра вился к музыкальному ящику. Для этого ему пришлось пройти мимо загулявшей кампании.
Наклонившись к автомату, он ткнул почти наугад в одно из названий. Это был популярный в свое время " Квин".
Когда возвращался назад, он едва не полетел. Ему подста вили ногу. Крончер споткнулся, но словно бы и ничего не заметил - вернулся на свое место, сел. На губах Виктора заиграла глумливая усмешка, Анастасия, сморщившись, отверулась.
Приезжий - в кожаной куртке и в свитере - встал из- за стола и под смешки приятелей поставил прежнюю песню.
Официант принес Крончеру суп с лапшой и горохом.
Презрительно хмыкнув, Виктор налил себе водки, чуть по-меньше плеснул Насте. Когда он поднял взгляд, Алекса уже на месте не было. Он снова шел к музыкальному автомату. Шея его была чуть согнутой, походка пружинистой.
Южане уставились на высокого и нескладного, но настырного парня с явным любопытством. Они даже перестали жевать. Эта рыба была в их заводи чужой.
Алекс остановил музыкальный автомат и сменил песню.
- Эй, друг! - раздался хриплый голос сидевшего в углу. Своей бесцветностью он был опасней остальных. - У тебя гости какие - то невежливые ! Плохо это !
Костромич в кавказском бешмете затравленно оглянулся, кивнул, не зная, что предпринять. Публика ему на помощь не спешила.
Во взгляде Виктора появилось настороженное выражение. Ситуация ему явно не нравилась.
Сидевший с кавказцами малый с прилепившейся к губам размокшей сигаретой устремил на Алекса Крончера взгляд белесых глаз. Возможно, он отрабатывал свой нелегкий хлеб.
- Ты, козел, - сказал он громко. - удавлю !
Не реагируя, Алекс направился к своему к столу.
Малый поднялся. Не вынимая изо рта сигарету, он со всего размаха шлепнул Крончера по шее. В кафе на минуту стало тихо. Звон был такой, словно разбилось стекло.
Южане за угловым столом, буквально, рыдали от хохота. Зал безмолствовал. На хозяина ресторана жалко было смотреть. Он явно не знал, как поступить.
Алекс сел на свое место, но малый с сигаретой не отвязал ся. Изображая из себя гомика и виляя задом, он подошел к столу, где сидели Виктор с Анастасией и Алекс, взял солонку и выпотрошил ее в тарелку с супом, стоявшую перед Алексом. А потом еще и плюнул туда.
Приезжие в углу выли от хохота.
Виктор наливался злобой, смотрел вниз. Но не вмешивался. Ждал.
По лицу Анастасии плыли пятна.
Малый возвратился к автомату. Последнее, что заметил перед тем, как подняться со своего стула Виктор, был стоявший у музыкального автомата Алекс, который ждал, пока его обидчик сменит песню.
Когда малый увидел за своей спиной Алекса, изо рта его вырвался поток ругани. Глаза помутнели от бешенства, в руке блеснул нож.
Рванувшийся к автомату Виктор обомлел: нож валялся на полу. Малый, уже без сигареты в зубах, скорчившись, сидел на полу, держась за плечо. Крончер, повидимому, вывернул ему руку в суставе.
Онемевшая лишь на долю секунды чужая братва повскакала с мест. Растерянный, едва не плачущий хозяин в бешмете раскинул в сторону руки...
Врубаясь в свалку, Виктор со злостью думал об этом израильском болване, который навлек на них настоящую беду...
Еще в проходе между столами на Виктора навалилось сразу двое. Прорубая себе дорогу бутылкой, он сквозь белое бешенство взгляда, успел заметить прижавшегося к стене Алекса, на которого накатывали рассвирипевшие кавказцы.
