Гунар Цирулис - Гастроль в Вентспилсе
— Вас узнает он. Может, спросит, от Чипа ли... За двумя оставшимися пачками придете завтра утром, в это же время.
Вся операция протекала быстро и без всякой таинственности — будто они привезли не контрабанду, а сдавали в прачечную узлы с грязным бельем. Знакомый Чипа встретил ребят на улице, взял у Мексиканца Джо пачки, засунул их в коляску мотоцикла и предупредил:
— Завтра буду чуть пораньше.
Нажал на стартер и укатил.
Когда друзья вернулись в детскую комнату домоуправления, тетушка Зандбург как раз заканчивала свое сообщение:
— Деньги-то мы назад получим, этого добиться нам удалось. Но, посудите сами, это ли главное? Мы обязаны обезвредить преступников, обжуливающих советских граждан.
— Ну, а если это все-таки случайность, недоразумение, как считает приемщик? — возразил Яункалн.
— Что значит — недоразумение? — вскипела тетушка Зандбург. — Наш «Дзинтар» сам залез в японскую шкуру, по-вашему, так?
Какое-то время все подавленно молчали, затем Яункалн заговорил опять; он хотел рассмотреть все варианты.
— А для чего так глупо рисковать? В этом случае у лжи слишком короткие ноги — достаточно снять крышку, чтобы мошенничество выплыло на свет божий. Я склоняюсь к другому варианту. Человек, собравший этот приемник ради собственного удовольствия, даже не подозревал, что другой, скажем, кто-либо из членов семьи, понесет его продавать в свою очередь не зная, что попадется при первой же замене батарей.
— Ну, не скажите! Чтобы сменить батарейки, незачем отвинчивать всю крышку, для этого сзади есть специальное окошко. А там ничего не написано, — сказал Мексиканец Джо.
— И все же это самоубийство, — настаивал на своем Яункалн.
— Сегодня утром я разобрал нашу «Спидолу». Название стоит только на задней крышке, а на шасси нету, — рассказывал Герберт Третий.
— Ладно, быть по сему, следствие продолжается, — объявил свое решение Яункалн. — Ты, Герберт, сходи в радиомагазин и изучи, как они, эти «Дзинтары», выглядят. Снаружи и внутри... Жаль, что мы не добрались до других «Сикур» и не можем сравнить.
— Нет ничего проще! — тетушка Зандбург ненавидела рассуждения, как зубную боль, зато всегда была готова решать практические проблемы. — У нас на съемках их было аж две штуки — у директора картины и у этой чванливой рижанки, которая выклянчила себе главную роль. Выпиши мне ордер на обыск. Я узнаю все, даже заклепки пересчитаю, если надо.
— Если кто и может обойтись без официального разрешения, так это вы, — польстил старушке Яункалн. — Люди перед вами сердце свое откроют, не то что какой-то радиоприемник. Скажите им, что вы хотите приобрести такой же, и вам надо взглянуть, какие там батарейки.
— Ничего, я сама придумаю что-нибудь более правдоподобное. Но это займет у меня не меньше часа, у тебя ведь нету служебной машины...
Подталкивая перед собой Герберта Кагайниса, тетушка Зандбург отправилась выполнять оперативное задание. На плечи давил груз ответственности, и ступени скрипели громче обычного. Когда вновь стало тихо, заговорила Кобра, ни на миг не отводившая от Яункална мечтательного взгляда.
— У нас, как в кино про войну. Как будто мы в штабе, во все стороны мчатся вестовые, разведчики доносят о маневрах противника, скоро начнется решающий бой. Я тоже хочу получить задание, товарищ начальник!
— Будешь за ранеными ухаживать, как и полагается женскому полу, — съехидничал Рудис.
— Поди-ка сядь, поможешь думать. — Яункалну стало жаль девочку. — Знаете, что меня смущает? То что приемники приносили в магазин исключительно но понедельникам... и пусть мне зубы не заговаривают баснями про занятость этих людей. Если Румбиниек пенсионер, то ему совершенно все равно, когда сидеть в очереди. Собака зарыта где-то в другом месте.
— А может, по понедельникам в порт приходит какое-нибудь определенное судно, — несмело предположил Славик.
— Не в бровь, а в глаз! Надо узнать, есть ли суда, которые приходят регулярно!
— Это нам раз плюнуть, — похвастался Мексиканец Джо. — Славик, Владик, а ну-ка позвоните фатеру в контору!
— Лучше не звонить. И пока помалкивайте о нашей затее. Скажите, что милиция просила узнать, есть ли такое судно, и куда оно ходит.
Лишь теперь, когда вдруг стало нечего делать, Яункалн почувствовал, что голоден. Странное дело: утром можно съесть хоть два завтрака, а к обеду живот все равно урчит, как будильник. Он достал деньги и дал Райте.
— Пока обстрел не начался, ты могла бы нам раздобыть провизии. Голодный солдат — не вояка.
Зря он надеялся, что теперь сможет спокойно обмозговать все имеющиеся данные, слово за словом вспомнить, что было сказано продавщицей и приемщиком. Рядом топтался Рудис и делал все, чтобы привлечь внимание инспектора.
— Что там у тебя, Рудис? — сжалился наконец Яункалн над парнишкой.
— В пинг не сгоняем разок? Если не умеете, я поучу.
В школьные годы Тедис участвовал даже в первенстве города по настольному теннису, но с тех пор ракетки в руках не держал. Сейчас буквально руки чесались попробовать.
Уже за разминкой Рудис понял, что противник ему попался серьезный, и напрягся, как заведенная пружина. Тедис же пришел к выводу, что хоть и не совсем разучился, но уже не игрок. Неуверенность сковывала движения, вынуждала всякий раз на десятую долю секунды запаздывать. Настоящей реакции не было. Стиль игры Рудиса тоже затруднял, его крученые мячи меняли направление самым непредвиденным образом.
— Сыграем на интерес, — предложил Рудис. — Если выиграю я, вы меня берете к старику Румбиниеку, договорились? Даю пять очков форы!
— Обойдемся без форы!
Тедис никак не мог приноровиться к подачам партнера. Как ни старался, но отбитый шарик всякий раз взлетал высоко над сеткой, и Рудису оставалось лишь вгонять его в любой угол стола. Надо было перехватить инициативу, гасить с подачи, но Тедис не чувствовал в себе уверенности, боялся пойти на риск. С самого начала сета Тедис был загнан в глубокую оборону. Он старался изо всех сил, отразил несколько «гасов» подряд, в прыжке достал несколько обманных мячей, иногда заставлял попотеть и партнера. Однако победа Рудиса не вызывала сомнения. От полного разгрома Яункална спас только приход Янки.
— Мендерис не вылезал из своего чулана. Даже обеденный перерыв просидел там.
— Что ж, прекрасно. Спасибо тебе!
Братья Морозовы вписали добытые сведения в аккуратно разграфленную таблицу. Оказалось, что почти все танкеры ходят, можно сказать, как по рельсам: от порта налива до порта слива, выкачивают нефть и — за новым грузом. Разница была лишь в том, что некоторые отправлялись на Кубу, оттуда в какой-либо из средиземноморских портов и лишь потом домой. В таком далеком рейсе, конечно, нельзя было точно определить день и час прихода. Зато европейским линиям была свойственна точность часового механизма, особенно в летнее время, когда штормит редко.
Тем не менее, ни одно судно по понедельникам не швартовалось и не снималось с якоря. Зато каждую субботу в Вентспилс приходил большой танкер «Булдури», а вечером в воскресенье брал курс на Гамбург с двадцатью тысячами тонн нефти.
Одновременно с Яункалном это заметил также и Янка. И теперь он торжествующе воскликнул:
— Вот, кто возит «Сикуры», точно вам говорю! По воскресеньям комиссионка барахло не принимает, а в понедельник матросики уже тю-тю! Они оставляют товар другим, а через неделю приходят за своими тугриками.
Столь же конкретным было и донесение Герберта Третьего. Наболтав продавцам что-то туманное насчет какого-то пари, он провел целую серию экспериментов — проверил семь «Дзинтаров» и ни в одном не обнаружил на шасси названия страны и завода изготовителя. Только шестизначные цифры. Не довольствуясь таким результатом, он копнул глубже и на некоторых деталях обнаружил буквы, обозначающие серии, но как на зло это были буквы, по начертанию совпадающие с русским и латинским алфавитом — «А», «В», «К», «Р». Продавец, видя, как старается парень, тоже заинтересовался и принес со склада два экспортных «Дзинтара» с другими диапазонами коротких волн. В одном они обнаружили то, что Герберт так долго искал:
«DZINTAR. MADE IN USSR».
Затем подошел директор и сказал, что эти из самой первой партии, от которой осталось лишь несколько забракованных экземпляров. Теперь фирму и «Знак качества» ставят только на корпусе.
Трудно сказать, дошел ли до ребят смысл этого открытия. Яункалну же стало ясно, что границы дела угрожают изрядно расшириться. Чем дальше, тем казалось менее вероятным, что случилось недоразумение: скорей всего Рената Зандбург невзначай наткнулась на тонко разработанную и с размахом проводимую жульническую махинацию. Ей, как слепой курице зернышко, подвернулось, быть может, единственное слабое звено в цепи — та мелкая небрежность, которая подводит даже самых изощренных преступников.
