Френсис Уилсон - Прикосновение
Эта попытка не увенчалась успехом. Зато Сильвия была пленена. Джеффи проник в ее сердце, и она не могла чувствовать себя спокойно до тех пор, пока не привезла его к себе домой.
Воспитатели из Стэнтонской школы - и прежде всего доктор Чейз предупредили ее, что этот мальчик глубокий аутист и что, вероятнее всего, он окажется для молодой женщины тяжелейшим финансовым, психологическим и эмоциональным бременем. Все, что умел делать Джеффи, - покачиваться взад-вперед, что-то бессмысленно напевать, есть, спать, мочиться и испражняться. Он никогда не глядел людям в глаза. Он вообще никогда не смотрел на людей - как будто перед ним находились неодушевленные предметы, заслоняющие ему видимость. Сильвия не могла рассчитывать даже на самую элементарную отдачу за то материнское чувство, которое она щедро изливала на мальчика.
Однако Сильвия и не собиралась складывать руки. Она была уверена, что сможет в конце концов пробиться к Джеффи. И она действительно добилась своего.
Пока крутилась юридическая машина, оформлявшая документы по усыновлению Джеффи, Сильвия взяла мальчика в свой дом в качестве приемного сына и с головой погрузилась в заботы о нем. По ночам она читала все, что только могла найти об аутизме, а днем занималась с малышом, пытаясь воплотить в жизнь те теории, с которыми ознакомилась благодаря книгам. Методика воздействия на поведение в случае с Джеффи давала превосходные результаты.
Поначалу было невероятно трудно: бесконечное повторение одних и тех же упражнений для закрепления мельчайших деталей определенной системы поведения, медленное продвижение к заветной цели. Были периоды, когда казалось, что поставленная задача вообще невыполнима. Но прилагаемые усилия - шаг за шагом - стали давать свои результаты. Теперь Сильвия только улыбалась, вспоминая тот радостный миг, когда Джеффи впервые ответил на один из ее вопросов. Доктор Чейз, а также весь персонал Стэнтонской школы были просто поражены. Сильвия и Джеффи стали знаменитостями.
В своем воображении Сильвия не раз прокручивала одну и ту же картинку: маленький мальчик, растопырив ручонки, бежит к ней по залитой солнечным светом лужайке. И вот теперь фантазия как будто бы начала становиться реальностью...
Улыбка угасла. Джеффи по-прежнему оставался далек от представления о нем, как о "нормальном ребенке". Хотя, конечно, он уже начинал воспринимать людей: например, поднимал глаза, когда кто-нибудь входил в комнату, - чего не случалось с ним раньше, когда его только что нашли. Он реагировал на животных и на неодушевленные предметы все более и более живо, вплоть до того, что играл с Месси и Фемусом и даже мог произнести несколько членораздельных слов. Он никогда не обращался к кому-то конкретно, но по крайней мере давал понять окружающим, что умеет говорить. Сильвии уже начало казаться, что они стоят на пороге прорыва, как вдруг у Джеффи начался регресс.
Сперва ухудшение было настолько незначительным, что Сильвия даже отказывалась признавать его. Однако спустя некоторое время с большой неохотой она была вынуждена все-таки согласиться с тем, что состояние Джеффи ухудшается. До последней минуты она надеялась, что ошибается, но, к сожалению, ее опасения были подтверждены доктором Сарой Чейз, проводившей еженедельное обследование Джеффи. Сегодня должны были быть обработаны результаты последней проверки.
- Боюсь, что вынуждена буду огорчить вас, - сказала Сара безо всякого предисловия, едва только Сильвия ступила на порог ее кабинета.
Доктор Чейз была пятидесятилетней женщиной приятной наружности, с румяными щечками и вьющимися каштановыми волосами. Несмотря на некоторую полноту, она пользовалась успехом у мужчин. В общении это был простой, чистосердечный человек. С первой же встречи Сильвия почувствовала глубокую симпатию к ней. Вскоре они стали хорошими знакомыми и начали обращаться друг к другу по имени.
Сильвия упала в кресло. Она кусала себе губы, чтобы подавить их дрожь. Ей хотелось плакать.
- Я сделала все, что могла. Решительно все.
- Я это знаю, Сильвия. Успехи, которых Джеффи достиг под вашим руководством, были поразительны.
Но...
- Но я недостаточно старалась, правда?
- Нет, неправда! - строго сказала Сара, склонившись над столом. - Вы не должны ни в чем обвинять себя. Аутизм - это не только эмоциональное расстройство, но и неврологическое заболевание. Впрочем, не мне вам это объяснять: вы ведь знаете почти столько же, сколько и я.
Сильвия вздохнула. Она понимала, что сделала для Джеффи все, что можно было сделать, но - увы! - этого оказалось недостаточно.
- Болезнь Джеффи продолжает прогрессировать? В этом дело?
Сара кивнула.
Сильвия стукнула кулаком по ручке кресла.
- Я чувствую - там, внутри, сидит чудесный маленький мальчик, и он не может выбраться наружу! Это несправедливо!
- О! - воскликнула Сара. - Я думаю, никто из нас не может сказать с уверенностью, что в действительности представляет из себя Джеффи.
- А я могу! Я чувствую, как он томится там, в заточении. Он так долго находился в изоляции, что и сам уже не подозревает о своем заключении. Но он там, я знаю это! Прошлым летом я видела, как Джеффи вынул бабочку из лужи, вытер ей крылышки своей рубашкой и отпустил на волю. Он добрый, он нежный, он...
Сара ничего не отвечала, однако в глазах ее читались недоверие и сочувствие.
"Она, конечно же, считает, что я смотрю на Джеффи сквозь розовые очки", - подумала Сильвия, вслух же спросила:
- Так что, никаких новых методов лечения?
Сара покачала головой.
- Мы перепробовали все возможные средства, и они не принесли желаемых результатов. Мы можем, конечно, созвать еще один консилиум...
- Нет, не нужно. - Сильвия глубоко вздохнула, чувствуя, как на нее наваливается отчаяние. - После этих консилиумов Джеффи только становится нервным или сонливым.
- Продолжайте работать с ним. Продолжайте использовать уже испытанные методы. Может быть, вам удастся приостановить ухудшение. Может быть, положение улучшится само собой. Кто знает?
Сильвия вышла на улицу - погода была на редкость хорошей. "Солнце не должно светить в такие моменты", - подумала бедная женщина: ее нынешнему настроению больше соответствовали бы дождь и ветер.
Глава 8
Алан
Это началось в пятницу утром.
До этого единственным событием, достойным внимания, был звонок Фреда Ларкина.
Дело было так: Конни сняла трубку и сообщила Алану, что его вызывает доктор Ларкин.
- Говорит сам Ларкин или его секретарша? - спросил Алан, хотя ответ ему был известен заранее.
Фред Ларкин, провинциальный светский лев, известный врач-ортопед, зарабатывавший около семисот пятидесяти тысяч долларов в год, был владельцем трех коттеджей и крейсерской яхты длиной в сорок два фута. Каждое утро он выезжал из ворот своего дома на роскошном лимузине "мазерати", способном развивать скорость до двухсот миль в час, и по шоссе, скорость движения по которому ограничивалась лишь тридцатью пятью милями, добирался до госпиталя. К ветровому стеклу его автомобиля была приклеена табличка: "Фред Ларкин - доктор медицины". Алан никогда не направлял своих пациентов к Фреду, но однажды в январе кто-то из его постоянных клиентов каким-то образом все-таки оказался на лечении у Ларкина. Поэтому Алан давно уже ждал этого звонка.
- Говорит секретарша.
- Ал, ну да, конечно... - улыбнулся Алан: Фред Ларкин был не тем человеком, который мог бы унизиться до такой степени, чтобы самому набрать номер телефона. - Нажмите кнопку ожидания и быстренько бегите сюда.
Когда толстенькая Конни прибежала в его кабинет, Алан нажал кнопку ответа и сказал:
- Я слушаю.
- Одну минуту, доктор Балмер, - послышался в трубке женский голос.
Алан вручил трубку Конни. Та улыбнулась и, прижав ее к уху, произнесла серьезным тоном:
- Подождите минуточку, доктор Ларкин. - Затем, хихикая, она передала трубку Алану и выбежала из кабинета.
Алан медленно сосчитал до пяти и включил линию.
- Фред! Здравствуйте! Как поживаете?
- Превосходно, Алан, - загремел в трубке голос Фреда. - Послушайте, я не хочу отнимать у вас много времени, но мне кажется, вам следует знать, как отзывается о вас один из ваших пациентов.
- Да? И кто же это? - Алан прекрасно знал кто, что и почему, но решил прикинуться дурачком.
- Миссис Маршалл.
- Элизабет? Я даже и не подозревал, что она влюблена в меня.
- Об этом я ничего не знаю. Но, как вам известно, я сделал ей артроскопию правого колена в январе, а она до сих пор отказывается оплатить мне последние две трети моего счета.
- Вероятно, у нее нет денег.
- Да, но, как бы там ни было, она призналась, - тут Фред натянуто рассмеялся, - что это вы надоумили ее не платить мне. Как вам это нравится?
- Ну что ж, в известном смысле это правда.
На другом конце провода долго молчали.
- Значит, вы признаетесь в этом? - донеслось наконец из трубки.
