Мэри Кларк - Ты обратилась в лунный свет
В последний раз во время беседы с Лайамом она хотела расспросить его о Малкоме и Дженис Нортон. Даже во время мимолетной встречи утром в «Латам Мейнор», когда они с Дженис поздоровались, Мэги что-то заметила в лице женщины. Это было похоже на злость. Из-за отказа продать дом? Мэги задумалась. Но в Ньюпорте было много других домов. Дело не в этом.
Мэги подошла к столу и села. Она посмотрела на руки и ощутила желание помять глину. Она заметила, что работа с глиной помогала ей обдумывать сложные вопросы и находить на них ответы или хотя бы делать важные выводы.
Сегодня ее что-то беспокоило, что-то подсознательно замеченное. Это записалось в ее памяти, но пока не проявилось внешне. «Что это может быть?» — спросила она себя. По минутам она проследила весь день, начиная с утреннего пробуждения, осмотра первого этажа «Латам Мейнор» и встречи с доктором Лейном до поездки с Гретой Шипли на кладбище.
Кладбище! Мэги вскочила. Вот в чем дело! Та последняя могила Райнлендер, которую они навестили.
Но что? Как ки старалась, Мэги не могла понять, что ее взволновало.
Она умерла две недели назад. Я что-то там заметила.
«Утром я схожу на кладбище и посмотрю, — решила она. — Возьму камеру и если ничего не увижу, то поснимаю. Может, на фотографии проявится то, чего я не смогла разглядеть».
День был долгий. Она собиралась помыться, пожарить яичницу, потом лечь в кровать и почитать о Ньюпорте.
Спускаясь вниз, она услышала звонок телефона в спальне Нуалы и поспешила ответить, но, к счастью, на другом конце повесили трубку. Кто бы там ни был, она ни с кем не хотела разговаривать.
Дверца шкафа была открыта, и в свете из коридора мерцало голубое платье, в котором Нуала была на банкете в «Четырех Временах Года». Оно косо висело на вешалке, словно убранное в спешке.
Платье было дорогое. Мысль о том, что оно может деформироваться, если его не поправить, заставила Мэги подойти к шкафу и повесить его аккуратно.
Поправляя платье, она ycлышaла тихий стук, словно что-то упало. Она взглянула на кучу туфель на полу шкафа и решила, что если что-то и упало, то вполне может подождать.
Закрыв шкаф, она вышла из комнаты и отправилась в ванную. Одиночество, которым она наслаждалась, находясь в своей квартире в Нью-Йорке, не доставляло ей удовольствия в этой комнате с ненадежными замками, с темным углами, где совершено убийство, возможно тем, кого Нуала считала своим другом.
23
Эрл Вейтман не собирался ехать в Ньюпорт во вторник вечером. Но готовясь к лекции в следующую пятницу, он обнаружил, что для наглядности ему нужны слайды, которые хранятся в музее на территории Похоронного бюро Бейтманов. Десять лет тому назад узкий викторианский дом его пра-прабабушки с десятю акрами земли, на которой он стоял, был отделен от главного дома и участка.
Музей был частный и закрыт для публики. Посещение разрешалось только по предварительной записи, и Эрл сам сопровождал немногих посетителей. В ответ на насмешки родственников, которые называли его музей не иначе как «Долина Смерти», он холодно и серьезно отвечал, что народы мира испокон веков придавали огромное значение ритуалам, связанным со смертью.
Годами он собирал интересный материал, имеющий отношение к смерти: слайды, фильмы, картины, офорты, такие, как апофеозная картина вознесения президента Линкольна на небеса, репродукции Тадж-Махала, пирамид, местных мавзолеев из инкрустированного медью дерева, индийских погребальных костров; современные гробы; копии погребальных барабанов, витые раковины, зонтики и мечи, статуэтки лошадей без всадников с перевернутыми стременами и экземпляры траурных одеяний всех времен.
Темой лекции было траурное одеяние. Он готовил ее для слушателей, которые только что закончили обсуждение подборки книг о похоронных ритуалах. Он собирался показать им слайды костюмов из своего музея.
«Наглядность всегда очень кстати во время лекции», — решил он, проезжал по маршруту 138 через ньюпортский мост. Последний раз он использовал слайды в прошлом году, когда читал выдержки из «Справочника по этикету» Эми Вандербильт 1952 года, где она советует не надевать на похороны лакированные туфли. Свое выступление он сопровождал фотографиями лакированной обуви, начиная с детской до женских лодочек и мужских выходных полуботинок, и все ради причудливого эффектa.
Но теперь ему хотелось закончить как-то по-новому.
«Интересно, что подумают о нас будущие поколения, увидев изображения вдов в красных мини-юбках, скорбящие семьи в джинсах и кожаных пиджаках. Сумели они разглядеть в этих нарядах глубокие социальные и культурные традиции, как мы пытаемся сделать это по одежде прошлых веков? Если так, то не хотелось бы вам подслушать их комментарии?»
Как удачно сказано. Это смягчит неловкую ситуацию, возникавшую всегда, когда он говорил о том, что у народности Бираван вдову или вдовца облачали в лохмотья, потому что верили, что душа покойного, блуждающая среди живых после остановки дыхания, может возненавидеть даже тех, кого любила. Предположительно лохмотья символизировали скорбь и соответствующий ей траур.
Когда в музее он подбирал слайды, эта мысль не покидала его. Он чувствовал напряжение между умершей Нуалой и живой Мэги. Вокруг Мэги была враждебная атмосфера. Ее надо предупредить.
Он знал телефон Нуалы наизусть и в сумерках своего музея позвонил. Он уже хотел положить трубку, когда услышал запыхавшийся голос Мэги, но не отозвался и нажал на рычажок.
Предупреждение может показаться ей странным, а ему не хотелось выглядеть ненормальным.
— Я не псих, — сказал он вслух, потом засмеялся. — Я даже не странный.
2 октября, среда
24
Нейл Стефенс мог полностью сосредоточиться на изменчивом рынке ценных бумаг. Клиенты восхищались точностью его предсказаний и прозорливостью в определении тенденций. Но за пять дней, в течение которых он не мог связаться с Мэги, он стал рассеянным и грубым с ассистенткой Триш.
Наконец терпение ее кончилось, взмахом руки она приказала ему остановиться и сказала:
— Такой парень, как ты, может стать брюзгой только по одной причине. Наконец-то тебя кто-то заинтересовал, да только она на тебя не клюет. Так что добро пожаловать в реальный мир, но мне тебя жаль, поэтому постараюсь быть терпеливой.
После невнятного:
— На ком все тут держится? — Нейл удалился в свой кабинет и снова принялся вспоминать имя мачехи Мэги.
Раздражение от навязчивого чувства, будто что-то не так, привело к тому, что он нагрубил двум престижным клиентам, Лоренсу и Фрэнсис Ван Хиллари, посетившим его контору в то утро.
Одетая в костюм от Шанель, по наблюдению Нейла ее любимый, Фрэнсис сидела элегантно прямо на самом краешке кожаного кресла в «зоне переговоров» и рассказывала о страстях на нефтяной бирже, про которые узнала на одном званом обеде. Ее глаза сверкали, когда она передавала подробности.
— Компания находится в Техасе, — с энтузиазмом говорила она. — Но с тех пор, как Китай начал сотрудничать с Западом, они посылали туда самых лучших инженеров.
«Китай!» — подумал Нейл с раздражением, но расслабился и постарался сделать вид, что с большим вниманием слушает, как сперва Фрэнсис, а потом Лоренс возбужденно говорили о наступающей политической стабильности в Китае, об их проблемах загрязнения окружающей среды, о нефтяных залежах, ожидающих бурения, и, конечно, о возможных доходах.
Наспех поразмыслив, Кейл догадался, что они говорят об инвестировании почти двух третей своего капитала.
— Вот проспекты, — закончил Лоренс Ван Хиллари. Нейл взял глянцевый вкладыш и увидел, что он именно такой, как ожидалось. В самом низу едва различимыми буквами было написано предупреждение, что у участника на счету должно быть не менее полумиллиона долларов.
Он откашлялся.
— О'кей, Фрэнсис и Лоренс, вы мне платите за советы. Вы оба одни из самых щедрых людей, с кем я когда-либо работал, и уже успели отчислить немало денег своим детям, внукам и на всякую благотворительность совместно с партнеpaми и без них, участвуя в операциях по недвижимости, и все такое. Твердо верю, что оставшиеся у вас деньги не следует тратить на такое при-зрачное предприятие. Это очень рискованно, и осмелюсь сказать, что из бака вашего автомобиля бензин капает больше, чем из этих так называемых скважин. Никоим образом не могу взяться за это дело и умоляю вас не рисковать деньгами.
Возникла пауза. Ее прервала Фрэнсис, которая повернулась к мужу и сказала:
— Дорогой, напомни, чтобы я проверила машину.
Лоренс Ван Хиллари покачал головой, потом вздохнул.
— Спасибо, Нейл. Нет никого глупее старого дурака, я так понял.
В дверь тихонько постучали, и вошла Триш, неся на подносе кофе.
— Он все еще пытается продать вам эти акции Эдзеля, мистер Ван Хиллари?
