Марина Серова - Пропала собака
Взяла в руки заряженный пистолет, сняла с предохранителя. Еще раз оглянулась, внимательно изучая пути отступления, и двинулась вперед.
Он появился прямо передо мной, когда я была точно в середине пути, — вышел навстречу откуда-то из тени с наведенным в лоб пистолетом, сливающимся с чернотой перчаток.
На мой порыв выстрелить в упор ответило холодное стальное прикосновение сзади — их было двое… и второй воткнул дуло мне в спину.
Я замерла, наливаясь холодной яростью вместе с растущим всепоглощающим ужасом, не находя возможности спастись.
— Тихо, тихо, — сказали сзади, прикрывая ладонью мой кривящийся в гримасе напряжения рот.
Передний подошел почти вплотную, и я разглядела до предела обострившиеся черты некрасивого лица — острый нос, впалые щеки, редкие волосы и тонкие побелевшие губы, разрезанные уродливой полоской шрама. Взгляд его был темен и пуст, это был взгляд последнего в моей жизни человека.
— Черт, — внезапно тихо произнес он, и лицо его слегка изменилось, становясь похожим на маску: он смотрел на что-то позади нас. Я почувствовала, как хватка второго слегка ослабла, дернулась, уходя прочь в рывке, который мог означать спасение, — но первый выстрелил в упор.
Хлопок дернул меня назад, в груди родился и вмиг разросся комок ужаса и холодной пустоты. Темнота ударила в глаза… но я не умерла. Сзади сдавленно вскрикнули, я упала на колени, не сдерживаемая ничьими руками, но тут же сквозь черные круги перед глазами возник стрелявший, дернул меня наверх:
— Вставай!
Я вскочила, приходя в себя от нечеловеческого напряжения в его голосе, и сообразила наконец, что в меня никто не стрелял.
— Иванова?! — все так же тихо и металлически спросил он, бросая свой пистолет рядом с телом, отбирая чужой у трупа, засовывая себе за пояс.
Я кивнула, автоматически опираясь на него. Колени и руки дрожали.
— Бегом! — приказал он, увлекая меня в сторону подворотни, вытирая мокрое лицо рукавом — он вспотел гораздо сильнее, чем я.
— Ты кто? — спросила я, когда мы оказались в полутемном полуспящем дворе, где слышались споры, смех и отголоски телевизионной рекламы из окон.
— Дед Пихто! — отрезал он. — Какого хрена ты сорвалась с хаты?
— В ротонду.
— В ротонду, — задумчиво протянул он, — запросы у тебя!
— Ты кто?! — повторила я.
— Лейтенант Гусев. Отдел по борьбе с организованной преступностью.
— Новичок… — прошептала я.
— Новичок, — кивнул он. — Ты вот что, — голос у него был хриплый, какой-то безликий, — раз такое дело, идем со мной.
— Какое дело? — спросила я, доверху наполняясь подозрениями.
— Раз они решили устроить переговоры, зная, что рядом будет милиция или кто покруче, значит, у них есть на это причины. Один я их не разберу.
Возвращаться просто так не могу. Поэтому вернемся с тобой. Посидим до конца разговора, представим дело таким образом, будто тебя можно взять в заложницы, потому что за тобой стоят люди, которые круты и которые кончили Илюху. Если согласятся, я дам сигнал, и их возьмут на горячем. Если нет — то же самое, но стрельбы и опасности больше. Поняла?
— Поняла. Слишком рискованно.
— Да, — согласился он, безучастно глядя своими пустыми черными глазами.
— Плевать я на них хотела. У меня есть пистолет, — я смолчала о том, какой.
— Вот именно, — кивнул лейтенант Гусев, — поэтому, как загорячеет, ты на пол падай и тихонько лежи со своей пушкой. Может, выживешь.
— Спасибо, — вежливо ответила я.
— Не за что, — сказал он, — погоди, сейчас только перекинусь. — Он с неожиданной легкостью вынул из глазниц свои темные глаза, на месте которых остались настоящие, блестящие и живые, линзы сунул в пакетик из кармана, оттуда вытащил бороду и усы, практически мгновенно прилепил их куда надо, вывернул черную куртку наизнанку так, что получилась темно-зеленая, зачесал волосы в другую сторону и посмотрел на меня с усмешкой.
— Вдарим!.. — пророкотал звонким молодым баском. — Осталось минут пятнадцать.
Мы вдарили.
Глава 10
ЛАСКА
Все пятнадцать минут меня не отпускало ощущение нереальности происходящего. Время разворачивало пружины судеб быстрее, чем я могла сориентироваться и понять, что все-таки происходит. По словам лейтенанта — если это действительно был работник РУОПа, — выходило: о пропаже диктофона преступники узнали, но встречу решили не переносить.
Почему?
Хотят показать всему миру, насколько они круты? Собираются устроить ложное представление, в то время как настоящие переговоры состоятся в другом месте? Тогда как вычислить это место?
— Гусев! — настойчиво сказала я. — Мне кажется, твой план глуп.
— Почему? — спросил он, останавливаясь, словно налетел лбом на стену.
— Потому что какой-то он дряблый. Слишком много условий: «Если они…», «А если они не…» Сорвется. Сложные планы всегда срываются.
— Есть предложения?
— Мы лучше просто подслушаем и запишем, что они там будут говорить.
У меня с собой диктофон.
— Туда даже близко не подпустят посторонних. Скорее всего там охрана.
— Ты этого Гостя в лицо хоть раз видел?
— Его никто из города в лицо не видел. Он НЕ ОТСЮДА. Поняла?
— Из-за бугра, что ли?
— Кто ж знает? Я говорю — не нашего полета он птица… Гораздо выше.
— Но кто?! Киллер, наркоделец, политическая проститутка, депутат?
— Хрен его знает. Запутала ты меня совсем… Все казалось так просто…
— Да наплевать на все это! — вдруг разозлилась я. — Просто пойдем туда… и посмотрим по обстоятельствам!.. Тебя как звать, Гусев?
— Серега.
— А меня — Танюха. Вместе мы их всех!..
Пошли.
На набережной было людно, как почти всегда в этот полуночный час: тусующихся старушек сменили иномарки, столпившиеся около казино, а в тихих светских беседах с промыванием костей всем и вся просто сместились акценты.
Музыка и световое сопровождение, вырывающиеся за пределы дискотеки ночного клуба, вызывали праздничное ощущение.
Многие просто стояли в расстегнутых у горла рубашках, дышали свежим воздухом и трепались о своем.
В этом царстве музыки и света темным мрачным пятном выделялась ротонда — место встреч и влюбленных.
Сейчас там сидели несколько человек, укрытые тенью, ведущие неслышный нам разговор.
Но никакой охраны — будь то официальные люди в форме или «невзначай» крутящиеся рядом парни — не было видно. Я сразу стала предполагать страшное, о чем сообщила Сергею, — снайперы, сигнальные нити…
— Чокнулась, — сказал он, — если здесь кто-нибудь кого-нибудь шарахнет, весь город встанет на дыбы. Нет, не последние люди здесь собрались. А в охрану и берут потому, что надо уметь не стрелять, а убрать ненужного человека с дороги незаметно.
— Тут такой ор и шум, — возразила я, — что звук глушилки слышен не будет.
— Да, только вот труп с дырой вызовет ор в три раза больший. Ладно, нечего тут стоять. Надо подбираться — видишь, там у них серьезный разговор.
В ротонде сидели трое.
Мы медленно, обходя здешние толкучки, приближались к беседке, высматривая, как лучше подойти вплотную.
И уже на подходе мы с Сергеем одновременно увидели, как из общей «толпы» тусующихся отделились двое и не спеша направились в сторону бордюра, почти к самой беседке. Шли они развязно и вроде бы без особого дела — так, посмотреть на огни другой стороны Волги да подставить разгоряченные лица свежему ветру. Но было в их походке и осанке что-то деревянное, напряженное, да и взгляды косили по сторонам — это выдавало охранников. Сергей тоже заметил, он пожевал губами и тихонько заметил:
— Миша с Колей: наши ребята.
— Может, у него совсем нет собственной охраны?
— Черт его знает. Интересно, это они заметили нас или просто тылы охраняют?
В этот момент судьба столкнула меня плечами еще с одним представителем мужского рода, молодым парнем в спортивном, с перевязанным левым плечом и негнущейся рукой. Лицо его все еще хранило остатки красноты, вызванной «черемухой».. Схватившись за поврежденное плечо, куда пришелся нечаянный удар, он хотел было что-то сказать, но осекся.
Увидев меня, он начал бледнеть и беззвучно, но стремительно тянуть ко мне руки. Почти ухватился за куртку.
Я отодвинулась, дернув Сергея за рукав, но он и без того помог мне.
— О-о-о, Саша! — не слишком громко обрадовался он, сгреб парня в объятия, врезал коленом в промежность, лбом в переносицу и добавил двумя пальцами в солнечное сплетение.
Саша задыхался, судорожно глотая воздух, Сергей уже тащил его к скамейкам набережного парка, что-то говорил про пьянство, долгие годы разлуки и разговор по душам. Я пристроилась с другого боку, поддерживая парня, которому грозило пособие по инвалидности, и тоже что-то говорила, над чем-то смеялась.
По дороге уже оклемавшемуся Саше приходилось снова и снова получать в болевые точки, но теперь мы занимались этим вдвоем — Гусев в грудь, я в горло.
