Деклан Хьюз - Дурная кровь
– Итак, Эд, чем сегодня занимался? Загорал, купался?
– Я целый день задавал людям вопросы, Томми. Видишь ли, я ищу Питера Доусона.
– Питера Доусона? А что с ним случилось?
– Согласно показаниям его жены, он исчез.
– Его жены? И что, она тебя наняла, чтобы ты его нашел? Я предупреждал тебя про Линду, Эд…
– Но ты не сказал, что был с ней в «Хай-Тайд» в прошлую пятницу.
У Томми окаменело лицо.
– Серьезно? Я не помню.
– А до этого ты выпивал с Питером Доусоном. Следовательно, ты последний из тех, кто его видел.
– Видишь ли, я встречаюсь с огромным количеством народу. Может, мне пора завести дневник и записывать все, что люди говорят, – на случай, если они пропадут, а я буду единственным, кто слышал их последние слова? Только вот говорят они обычно одно дерьмо.
– Томми, что у тебя было с Питером Доусоном?
– Просто… Встретил его случайно на улице, понимаешь? Подумал, что мы могли где-нибудь перехватить…
– В «Хай-Тайд»? Не морочь мне голову, Томми, у тебя должна была быть очень веская причина, чтобы пойти в такой паб.
Томми откинул голову назад и скорчил гримасу.
– Итак? Какова же была причина?
Томми отпил еще виски, набрал побольше воздуха в легкие и медленно выдохнул.
– Питер занял у меня деньги. Я встречался с ним, чтобы дать ему в долг.
Я рассмеялся.
– Ох, прости. Сын миллионера берет у тебя в долг? И сколько он занял? Двадцать фунтов?
Томми нахмурился, как будто вспомнил о чувстве собственного достоинства, но потом рассмеялся.
– Ну ладно, старик, хочешь правду? Недельная поставка для мистера Д.: пятьдесят мешочков марихуаны, пятьдесят кокса.
– Ага? Ты воруешь у Халлиганов их наркотики? Ты ведь работаешь на Толстяка?
– И что, если так?
– Торговец наркотиками. Работаешь на гангстера. Точно?
– Не то, чтобы… То есть это просто марихуана, кокс, Эд. Это для взрослых. Я не кручусь около школьных площадок, предлагая дозы детям.
– О чем ты говоришь?
– Ни о чем особенном. Я просто хотел выбраться отсюда.
– Но не выбрался, да? Ты остался.
Томми быстро взглянул на меня и снова уткнулся взглядом в землю.
– Питер был… взволнован. Взбудоражен, понимаешь? Как будто должно было случиться что-то важное.
– Что? Он же не собирался сам стать торговцем наркотиками?
– Не знаю. Не наркотиками, это уж точно. Ему кто-то позвонил на мобильник, сказал, что хочет видеть его раньше, чем договаривались. Он попросил меня остаться и передать Линде, что попозже ей позвонит.
– Поэтому ты встречался с Линдой в тот вечер? Она мне не говорила.
– Ха, конечно, – подтвердил Томми.
– И как тебе она?
– Как обычно. «Леди Линда снизошла к народу». Это у нее на лице написано.
– Она была пьяна?
– Я никогда не видел Линду Доусон пьяной.
– Да ладно!
– Я не говорю, что она вообще не пила. Но она умеет держаться. Она перепьет и тебя, и меня – вместе взятых. Это полезный навык в ее игре, между прочим.
– Какой игре?
– Линда делает вид, будто она «ранимая душа на краю пропасти». Порыдает, пожалуется, что, мол, она такая одинокая, что она больше так не может… Такое представление в «Хеннесси» Линда устраивает уж раз в месяц точно. Потом возвращается домой с каким-нибудь простофилей, который подставляет ей плечо, чтобы она поплакалась. Как трогательно!
– Звучит так, будто это тебе не безразлично, Томми.
Он вспыхнул, поглядел на меня с холодной яростью, потом осушил стакан и опустил голову, тяжело сопя.
– Скажи мне вот что: какие у них были отношения? Как самая красивая девушка в Бэйвью связалась с таким жирным богатеньким сынком, как Питер Доусон?
Томми поднял левую руку и сделал пальцами жест, будто пересчитывает купюры.
– Вот что правит миром, – сказал он. – Девушка Линда занималась живописью. Пыталась стать настоящим художником, гуляла с безумными бородатыми парнями, обитала в дешевых квартирках, страдала за искусство. Но никем не стала. И лет через десять поняла, что пора завязывать с мечтами. Она решительно настроилась на материальную выгоду. И вот, она замужем за Питером Доусоном.
– Уверен, что у нее был выбор. Богатенькие мужчины перед такими женщинами в штабеля укладываются.
– Ага, но ей нужно было знать наверняка, понимаешь?
– Знать что?
– Знать, что она не влюбится в парня. С Питером Линда знала это точно.
– Какой женщине захочется брака без любви?
– Такой, в которой нет ни капли этой любви, – с горечью в голосе проговорил Томми. – Такой, с которой тебе лучше не иметь дела, Эд. Избегай ее, приятель, избегай.
Травка и виски сыграли злую шутку с нервами Томми: он притопывал ногой, качал головой, как будто прошлое стучало по его костям и выбивало неровную дробь. Он в определенном смысле был тесно связан с Линдой и Питером, о чем я раньше не знал, но спрашивать напрямик толку не было: Томми всегда предпочитал солгать, и врал он уже скорее по привычке. Лучше пойти окольными путями и посмотреть, что из этого выйдет.
– Томми, ты знаешь члена местного совета по имени Сеозам Маклайам?
Томми уставился на меня, пытаясь понять, проверяю ли я его одурманенную наркотиками память или он сам тормозит.
– Дело в том, что его сегодня выловили из моря.
Это сработало. Томми выглядел теперь так, как будто кто-то плясал на его могиле.
– Джой Уильямсон мертв?
– Я думаю, они должны были встретиться в тот день, когда Питер исчез. Возможно, это Уильямсон звонил тогда Питеру, когда вы были в «Хай-Тайде».
– Бог мой! Не могу поверить!
– Ты знал его, Томми?
– Его все знали. Он был… Да, он был членом совета, очень активным, понимаешь? Против развития региона, против строительства, возглавлял марш протеста, когда собирались застраивать старинное поселение викингов в Каслхилле. Еще он был за легализацию марихуаны.
– Что его связывало с Питером Доусоном? Насколько я понимаю, он был не самой популярной фигурой в строительных кругах.
– Не знаю.
– Ты ведь не наркоту пришел продавать Питеру в «Хай-Тайд», Томми. Зачем вы встречались?
Он встал и повернулся спиной к саду. Небо заволокло тучами, воздух стал липким, налетели комары. Капли пота на посеревшем лице Томми поблескивали, словно шестипенсовые монеты.
– Что тебе надо, мистер Частный Хрен? Ты думаешь, я знаю, где Питер? На кой черт все эти вопросы?
Ругань, очень похожая на угрозы, сотрясала горячий вечерний воздух пригорода.
– Не ори. Я просто пытаюсь собрать все факты воедино.
– Что, собираешься устроить мне допрос с применением пыток, чертов гестаповец? – мрачно спросил Томми.
Он надул губы, словно упрямый мальчишка, и его мина меня рассмешила.
– Я вроде еще не вырывал у тебя ногти, а?
– Это вопрос времени, – сказал Томми, улыбнувшись в ответ и тряхнув головой, как собака, словно пытаясь отогнать плохое настроение.
У него зазвонил мобильник – мелодия из одиннадцати нот «Бутылка виски», в школе мы тащились от нее. Томми ушел к воротам, чтобы я не слышал разговора. Когда он вернулся, улыбки у него на лице уже не было.
– Это Толстяк Халлиган. Он хочет встретиться сегодня в «Хеннесси». Велел принести пистолет и все остальное.
– Сказал, зачем?
– «Заберем его отсюда» – вот все, что он сказал.
– Как ты думаешь, что он имел в виду? Это тест на преданность, или он хочет, чтобы ты воспользовался пистолетом?
– Может, и то, и другое, – ответил Томми, и в его маленьких глазках появился страх. – Я не могу, Эд, не могу убивать… Что мне делать?
Казалось, он вот-вот расплачется. Я почувствовал, как к горлу подкатывает волна ярости. Слабость Томми, его беспомощность, наивная уверенность в том, что, несмотря на ложь, наркотики и преступление, которое он совершит, все будет хорошо… Он просто не допускал мысли, что может быть по-другому!
Темно-зеленая «вольво» сверкала на солнце. Я обошел машину, проведя пальцами по корпусу, постучал по стеклу, открыл и закрыл багажник – как богатый покупатель, проверяющий, нет ли в авто изъянов. Машина принадлежала моему отцу и была для него источником гордости. Возможно, в каком-то смысле мне тоже хотелось ощутить эту гордость, почувствовать связь с тем человеком, каким был когда-то мой отец. Но все оказалось бесполезно. Я слишком мало его знал, ничего не понимал в машинах и в результате просто почувствовал себя дураком, который прикидывается специалистом. На лбу у меня даже выступил пот.
– Мне пора, – сказал я. – Ключи у тебя?
– Ты хочешь поехать на ней прямо сейчас?
– Нет, я хочу сдать ее в музей. У тебя есть ключи?
– Они в машине.
Когда человек злится, он глупеет, но понимание этого не помогает справиться с глупостью. Я сел в «вольво» и завел мотор. Томми подошел к открытому окну. Вид у него был встревоженный.
