Алистер Маклин - Дорога пыльной смерти
Через две минуты Харлоу уже сидел на кровати Нойбауэра с его кейсом для бумаг на коленях. Миниатюрная фотокамера его неустанно щелкала: тоненькая красно-черная записная книжица в его руках была точной копией той, что он обнаружил у Траккиа в номере.
Наконец Харлоу добрался до последнего из намеченных им объектов — номера Джекобсона. Видимо, Джекобсон оказался не таким предусмотрительным и не таким хитроумным, как Траккиа или Нойбауэр. Он имел две чековые книжки, и когда Харлоу открыл их, то опешил от неожиданности. Из зафиксированных доходов было очевидно, что для получения подобных сумм Джекобсону понадобилось бы раз в двадцать больше времени, нежели при том заработке шеф-механика, которым он располагал. В одной из книжек был список адресов на английском языке, с географией почти всей Европы. И эти детали Харлоу тщательно зафиксировал своим маленьким фотоаппаратом.
Он уже сложил бумаги в кейс и, поставив его на прежнее место, собирался уходить, когда вдруг услышал шаги в коридоре. Харлоу замер в нерешительности. Шаги приближались и стихли возле самой двери номера, в котором он находился. Джонни вытащил на всякий случаи из кармана носовой платок, чтобы завязать им лицо вместо маски, и, когда ключ стал поворачиваться в замке, успел проскользнуть в спальню, нырнуть в платяной шкаф и тихо закрыть за собой дверцу. Дверь в коридор открылась, кто-то вошел в номер.
Харлоу стоял в полной темноте. Он слышал, как кто-то двигается по комнате, но не мог даже представить, кто бы это мог быть и что он делает в номере: судя по звукам, человек занимался тем же, чем занимался только что он сам. Тогда, приладив платок так, чтобы видны были одни глаза, он завязал узел на затылке и открыл гардеробную дверь. Как в сцене из какого-нибудь спектакля, он оказался прямо перед горничной с наволочкой в руках, которую она, вероятно, только что сняла. Столкнувшись с человеком в белой маске лицом к лицу, она так и окаменела от неожиданности. Взгляд неизвестного пронзил ее, и она беззвучно, не издав вздоха, стала медленно оседать на пол. Харлоу выскочил из своего укрытия и подхватил ее прежде, чем она ударилась о мраморный бордюр, аккуратно опустил на пол и бросился к коридорной двери. Закрыв ее, он сдернул с лица носовой платок и тщательно протер все предметы, к которым прикасался в номере, включая ручки и замки кейса для бумаг. Напоследок он снял телефонную трубку и положил ее на стол. Он ушел, оставив дверь полуоткрытой.
Пробежав коридор, он не спеша спустился по лестнице к бару и сделал заказ на выпивку. Бармен поглядел на него с удивлением.
— Вы что-то сказали, сэр?
— Двойной джин и тоник, вот что я заказал.
— Да, мистер Харлоу. Очень хорошо, мистер Харлоу.
Бармен с бесстрастным лицом приготовил выпивку. И Харлоу, взяв стакан, устроился за столиком между двумя пальмами в кадках. Он с интересом наблюдал за происходящим. Совсем скоро возле коммутатора поднялась суета, девушка-телефонистка проявляла заметное нетерпение. Сигнальные лампочки на табло непрерывно мигали, но ей, видимо, не удавалось соединиться с вызываемым номером. Наконец она потеряла терпение, вызвала мальчика-рассыльного и тихим голосом что-то сказала ему. Тот кивнул и не спеша, с самым торжественным видом, отличающим всех служащих виллы-гостиницы Чессни, направился через вестибюль выполнять ее поручение.
Но когда он вернулся, у него был совсем другой вид. Он пулей миновал вестибюль и стал что-то шептать телефонистке на ухо. От его известия она даже вскочила со своего места. Буквально через секунды появился собственной персоной и сам управляющий. Харлоу терпеливо ждал, делая вид, что время от времени прикладывается к бокалу. Он знал, что большинство находящихся в вестибюле исподтишка наблюдали за ним. По его поведению они со своих мест вполне могли предположить, что он пьет безобидный лимонад или же тоник. Бармен, конечно, знал, что это не так, он знал и то, что, вернувшись с приема, Мак-Элпайн первым делом потребует доложить ему о выпивке Джонни Харлоу и показать счет, невероятный для чемпиона по тому напитку, каковой был в его руках.
Управляющий вновь появился с невозмутимым выражением лица. Он коротким, сдержанным шагом продефилировал к пульту и взялся за телефон. Весь вестибюль к тому времени уже был заинтересован происходящим. Харлоу воспользовался тем, что внимание присутствующих переключилось с него на место дежурного администратора, и поспешил выплеснуть содержимое своего стакана в кадку с пальмой. Затем он не торопясь поднялся и направился через вестибюль к выходу. Ему нужно было пройти как раз мимо управляющего. Харлоу задержался возле него.
— Какие-то затруднения? — спросил он доброжелательно.
— И очень серьезные, мистер Харлоу. — Управляющий в ожидании соединения держал телефонную трубку возле уха, но был явно польщен тем обстоятельством, что Джонни Харлоу нашел время поговорить с ним. — Взломщики! Убийцы! Одна из наших горничных подверглась жестокому нападению.
— Господи Боже! Где?
— В номере мистера Джекобсона.
— Но ведь он только наш главный механик. У него же нечего красть.
— Ага! Может быть, мистер Харлоу. Но взломщик мог и не знать об этом, не так ли?
— Надеюсь, она сможет опознать нападающего, — спросил как бы между прочим Харлоу.
— Невозможно. Она видела только, как гигант в маске выскочил из гардероба и напал на нее. Она еще утверждает, что он был с дубинкой. — Он прикрыл трубку рукой. — Извините меня. Полиция...
Харлоу с облегчением вздохнул и пошел прочь, толкнув вращающуюся дверь, повернул от выхода направо, еще раз направо, вошел в гостиницу через другие двери и, никем не замеченный, поднялся в свой номер. Здесь он вытащил кассету из своего миниатюрного фотоаппарата, заменил ее новой, вложил фотоаппарат в большую кинокамеру, завинтил заднюю крышку, добавив при этом на ее черной металлической поверхности еще несколько царапин. Использованную кассету он положил в конверт, написал на нем свое имя и номер занимаемого гостиничного номера, отнес его вниз дежурному администратору, где к этому времени все уже успокоилось, и, попросив положить пакет в сейф, вернулся в номер.
Около часа Харлоу, сменив свой парадный костюм на закрывающий шею темно-синий свитер и кожаную куртку, сидел, терпеливо ожидая, на своей железной кровати. Затем он услышал внизу тяжелый гул дизельного мотора, тут же мелькнул в ночной тьме свет фар. Харлоу выключил свет, открыл окно и выглянул вниз. Это возвращались с приема гости. Тогда он задернул шторы, включил свет, вынул из-под матраца бутылку, прополоскал виски рот и вышел.
Он оказался внизу как раз тогда, когда первая группа вернувшихся входила в вестибюль. Мэри, опираясь одной рукой на трость, другой держала под руку отца, но как только Мак-Элпайн увидел Харлоу, то сразу передал ее руку Даннету. Мэри спокойно взглянула на Харлоу, выражение лица ее было безразличным.
Харлоу попытался пройти мимо, но Мак-Элпайн встал на его пути.
— Мэр был очень раздосадован вашим отсутствием, — сказал он.
Харлоу абсолютно не заинтересовало настроение мэра.
— Он наверняка был единственным, кто заметил мое отсутствие, — ответил он.
— Вы не забыли, что у вас с утра первый заезд на треке?
— Я хорошо помню, кто за кем стартует на тренировке. Разве я когда-либо нарушал график?
Харлоу сделал еще одну попытку пройти, но Мак-Элпайн снова заступил ему дорогу.
— Куда вы идете? — требовательно спросил он.
— Так, пройдусь.
— Я запрещаю вам...
— Вы не можете запретить мне то, чего нет в контракте.
И с этими словами Харлоу спокойно вышел. Даннет взглянул на Мак-Элпайна и принюхался.
— Воздух стал ароматнее, не так ли?
— Что-то мы все-таки просмотрели, — сказал Мак-Элпайн. — Это надо уточнить.
Мэри взглянула на одного, потом на другого.
— Значит, вы обыскивали его комнату, пока он был на треке. И не успел он уйти, как вы опять беретесь за свое. — Она выдернула руку из руки Даннета. — Не дотрагивайтесь до меня. Я сама смогу подняться в свой номер.
Хромая, она пошла дальше без них.
— Это более чем неразумно, — обиженно заметил Даннет.
— Такова любовь, — вздохнул Мак-Элпайн.
По ступенькам парадной лестницы Харлоу сбежал мимо Нойбауэра и Траккиа. Как обычно, он не перебросился с ними ни одним словом, будто не заметил их. Те, повернувшись, с интересом посмотрели ему вслед. Харлоу шел напряженно, так идут не вполне трезвые люди, которые стараются изо всех сил скрыть это. Все внимание его, казалось, было сосредоточено на собственных ногах. Нойбауэр и Траккиа понимающе переглянулись и кивнули друг другу. Тогда Нойбауэр вошел в гостиницу-виллу, а Траккиа двинулся следом за Харлоу.
Теплый воздух к ночи стал холоднее, начал накрапывать дождик. Это устраивало Траккиа. Обыватели обычно не выносят никаких атмосферных осадков, и, хотя гостиница-вилла Чессни была расположена практически в маленькой деревне, прохожие постарались при первых же каплях дождя спрятаться под крышу: возможность потерять Харлоу в людской толпе таким образом исчезла. Дождь продолжал моросить, и неожиданно для самих себя Харлоу и Траккиа, идущий следом за ним, остались одни на улице. Для преследователя Харлоу это представляло некоторую опасность, потому что тот мог в любой момент неожиданно оглянуться и заметить его, но здесь решающим было то, что Харлоу торопливо и целеустремленно шел своей дорогой, не глядя по сторонам. Поняв это, Траккиа смело сократил расстояние, разделявшее их, до десяти ярдов. В поведении Харлоу между тем обнаружилось нечто загадочное. Он вдруг начал спотыкаться, шел по кривой и даже стал покачиваться. Когда они проходили мимо дверей магазина, Траккиа успел заметить в витрине отражение закрытых глаз и трясущейся головы Харлоу. Но внезапно он приободрился, будто одернув себя, и продолжал свой путь хоть и нетвердой поступью, но решительно. Траккиа подошел на еще меньшее расстояние, лицо его выражало презрение и отвращение. Выражение это усилилось, когда Харлоу опять потерял контроль над собой, налетел на угол дома и по кривой его занесло влево.
