Сергей Белан - Казна Херсонесского кургана
— Да я… да мы… собственно говоря…
— Что, рупор заклинило?
Она, покачивая бедрами, важно, будто пава, подплыла к ним и, чуть отставив ногу, подбоченясь, изваянием застыла в немом ожидании. Повисла затяжная пауза. Мироныч, подобно рыбе на льду, то открывал, то закрывал рот, не в состоянии выдавить, однако, ни звука. То ли не мог собраться с мыслями, то ли голосовые связки ни с того ни с сего отказали. Боб вертел головой, переводя взгляд с друга на незнакомку и обратно и наконец понял, что разряжать немую сцену в данной ситуации придется ему — у Мироныча, кажись, и в самом деле «заклинило рупор».
— Видите ли, мы хотели бы выяснить… В общем, не подскажете, как тут снять жилье?
— Ах, вот что! Понятно… — Она сделала шаг вперед. — Кстати о птичках, у нас в Симеизе принято так: когда даму приглашают к разговору, ей прежде предлагают сигарету.
— О, пардон, мадам, пардон, — засуетился Боб, протягивая ей пачку. — Плиз…
— Говорите по-русски — я понимаю… А ваше великолепное эсперанто оставьте для сопливых гимназисток, они на это клюют. — Она внимательно рассмотрела сигарету, слегка помяла ее длинными крупными пальцами. — «Элита», Рига… Прибалты, значит?
— Ваша эрудиция меня просто подавляет, — притворно вздохнул Боб.
— Приберегите комплименты для своей тещи, — она бесцеремонно взяла окурок из его пальцев, прикурила и присела рядышком. — Меня, между прочим, Ириша зовут. В своем кругу еще кличут Дюймовочкой. Похожа?
Ириша на пару секунд привстала, чтобы друзья могли явственней уловить взаимосвязь между ее кличкой и колоритным внешним обликом. Дюймовочка из нее была отменная: мощные крутые бедра, вызывающий бюст, полное отсутствие намека на талию, словом, матрена в стиле картин Рубенса…
— Ну, как из меня Дюймовочка, подходящая?
— Вашим друзьям видней, — дипломатично уклонился от ответа Мироныч.
— Ну, да. А вас, мужички, как звать-величать?
— Я — Боб…
— А ты Фасоль? — обратилась Ириша к Миронычу.
— Горох, — в духе вопроса отшутился Мироныч. — Только не царских кровей.
— А серьезно?
— А серьезно — Мироныч, но для вас можно и Константин.
— Вот и разобрались, — сказала Ириша-Дюймовочка и, помолчав, как бы размышляя вслух, протянула: — Значит, вам где-то приткнуться надо?.. Тяжелый случай. В это лето дикарей что саранчи налетело, такого еще не было.
— Что посоветуете? — спросил Мироныч. — Может, подскажете какой адресок?
— Да хватит ете — ете… Давай на ты — ведь познакомились. А посоветовать могу одно: вниз от брода, к морю не ходите — пустой номер. Там, в основном, санатории, а домов мало и наша местная знать обитает, они постояльцев не берут. Ищите повыше, ближе к шоссе, шансов больше.
— Да мы вчера уже облазили бог знает сколько, — сказал Мироныч.
— А вы как хотели, с корабля сразу на бал? Если конкретно с хозяевами не списывались — придется побегать.
Ириша пригасила сигарету и встала.
— Ну что ж, жельтмены, флаг вам в руки, дерзайте. Устроитесь — подгребайте вечерком на плац прописываться. Пару бутылок хватит. Я пью все — от самогона до «Наполеона». Там и продолжим теплое знакомство.
— Плац — это танцплощадка? — на всякий пожарный уточнил Боб.
— Так точно, моя радость, оно то и есть, — Ириша-Дюймовочка снисходительно-нежно, по-матерински, погладила Боба по голове. — Умца, твой дедушка, наверное, академиком был, а папа — капитан дальнего плавания. Плац у нас один и меня знают все. Обещаю — скучать не придется. Чао!
— Что ж, двинули, Боб, — промолвил Мироныч. — Здесь, под кипарисами, хорошо и приятно, но здесь мы ничего не высидим.
— Опять все по новой? Куда идти, ума не приложу. Тут так петляют улицы, что я уже запутался, где мы были, а где еще нет.
— Не паникуй, все равно победа будет за нами, — подбадривал его Мироныч. — Вон, видишь, люди с чемоданами к станции шагают, уезжают, значит. А раз уезжают, стало быть, места освобождаются.
— А, подожди!
Глаза Боба вдруг загорелись от какой-то неожиданной идеи. Он оставил друга и решительно направился навстречу молодой паре, спускавшейся по лестнице с баулами и сумками в руках.
— Простите, я так понимаю, вы уезжаете. А по какому адресу жилье снимали?
— На Звездной, дом три, — неохотно ответил мужчина.
— А где это?
— По лестнице подниметесь, упретесь в хозмаг, а там налево…
— Понято, спасибо, — он вернулся к Миронычу. — Пойдем один адресочек проверим. Улица Звездная, романтично, а? Авось что и выгорит.
На Звездной, три, металлическая калитка была распахнута, и они вошли внутрь. В глубине тенистого сада негромко играла музыка, заглушаемая отрывистым собачьим повизгиванием. Пройдя на звук по узкой бетонной дорожке, они увидели статную женщину примерно их возраста в легком ситцевом халатике, плотно облегавшем ее фигуру. Она, склонившись над железной бочкой с краником, выкрашенной в ядовито-зеленый цвет и служившей, видимо, резервуаром для воды, перемывала грязную посуду, которая внушительной горой возвышалась на самодельном столике из нержавейки. У ее ног резвились какая-то дворняга и толстая рыжая кошка с парочкой пушистых котят. Женщина мельком глянула на пришельцев и, не отрываясь от дела, спросила:
— С чем пожаловали, молодые-интересные?
— Вы хозяйка? — спросил Боб. — Жилье не сдаете?
— Надолго вам?
— Ну, так… — замялся Боб.
Дней на десять взять могу, не больше. Родню в конце месяца жду, устраивает?
— О, устраивает вполне! — сразу же ухватился Боб.
— Ну, идите посмотрите комнатку.
— Да что там смотреть, мы согласны, — в один голос ответили друзья.
— Нет, все же взгляните, — настаивала на своем хозяйка, — а вдруг не приглянется.
Они направились вслед за ней в небольшую беленую пристройку, заведомо предрешив, что всякие «вдруг» полностью исключаются — бесплодными поисками они уже насытились по горло.
Комнатка, которую показала им хозяйка, была, конечно, тесновата: две кровати, стоявшие почти впритык, журнальный стол, две тумбочки — ничего лишнего. Но главное — отдельный вход.
— Все в порядке, подходит, — бегло осмотрев обстановку, объявил Мироныч.
— По сравнению со вчерашней конурой интерьер просто царский, — добавил Боб.
— Тогда располагайтесь, — сказала хозяйка.
— Может, мы сразу и рассчитаемся, — предложил Боб.
— А-а, успеется…
Они по-шустрому сгоняли за вещами к местному рифмоплету и тут же вернулись обратно. Хозяйка все продолжала мыть посуду.
— Вчера вот погуляли неслабо, а мне теперь мой-разгребай, — посетовала она после знакомства с новыми жильцами.
— Да, сабантуй, видать, был на славу, — заметил Боб.
— Какой там сабантуй, — бросила хозяйка, — мужа на битву провожала.
— Куда, куда? — переспросил Мироныч.
— На битву за урожай. Куда-то в Казахстан на полгода военкомат загреб.
— Хреново, — протянул Боб. — Удовольствие невеликое.
— Идиотизм какой-то — мужика на полгода забирают, а ты тут плюхайся одна, как хочешь. Свой дом — не квартира, без мужских рук никак: то тут подлатать надо, то там что-то сломалось, да и вообще… Квасу хотите?
— Не откажемся.
Лена (так звали хозяйку) налила им по солидной кружке прохладного терпкого кваса и спросила:
— Ну что, теперь на пляж?
— Да, пора бы обмакнуть мощи в водицу, — ответил Мироныч. — Может, составите нам компанию?
— Тоже скажете, — сдерживая зевок, ответила Елена. — Для нас море, что для москвичей Третьяковка — и рядом, да не сходишь. Все дела, проблемы какие-то, хозяйство, как снежный ком с горы… На море ходим не когда хочется, а когда возможность выпадает. Вот сейчас с посудой разберусь, стирка, кур покормить надо, потом на работу…
— На работу? — переспросил Боб. — А где вы работаете?
— В санатории.
— Врачом?
— Да нет, послеоперационной сестрой.
— А что, в санаториях делают операции?
— Еще как. У нас ведь контингент — тубики, а туберкулез — дело нешутейное, от него, случается, и концы отдают.
— Да-а, — протянул Боб, — а я думал, в санаториях только шайбу наедают да балдеют от безделья.
— Теперь будешь знать.
— А что у вас еще интересного тут есть, кроме санаториев? — полюбопытствовал Мироныч.
— Симеиз — не Ялта, тут особо развлекаться негде: море, пляж, для романтиков горы, скалолазам раздолье… Да сами пройдитесь, увидите. Но на пляжах у нас посвободней, море почище. Ялта — муравейник, здесь поспокойней. Кто сюда приезжает в первый раз, в другие места потом в отпуск не ездит.
— Ладно, Мироныч, пойдем. Хватит смотреть на мир глазами Сенкевича и изучать по Лениным рассказам.
— Подстилку возьмите, вон на веревке; на голой гальке долго не поваляетесь, а лежаки у них там все разбитые, еще загоните занозу в одно место…
