Эдвард Эронс - Бегство в ад
Она рассмеялась.
- Сейчас вы так похожи на Гедеона! Я начинаю верить в вас, мистер Кул. Но вы излишне беспокоитесь. Вы должны мне доверять. Наша первейшая задача спасти Гедеона. Вы разговаривали с Тиссоном, верно? Тогда вы убедились, что я вам не лгала. - Она лукаво улыбнулась. - Теперь ваша очередь говорить правду. Утром вы ходили на работу и нашли письмо от брата, верно? Оно у вас с собой?
- Да, письмо у меня, - без колебаний заявил Кул.
На мгновение что-то дрогнуло в её лице.
- Вы его читали?
- Как вы думаете?
- Дайте его мне, пожалуйста.
Он достал из кармана старый конверт, который приготовил в офисе, и подержал его так, чтобы девушка могла прочитать адрес, написанный рукой Гедеона. Она поспешно протянула руку, он ухмыльнулся и убрал конверт.
- Не так быстро. Вы знаете, что в нем, верно?
Она побледнела.
- Не шутите, мистер Кул. Это очень важно. Письмо поможет вытащить Гедеона из тюрьмы.
- Я думаю оставить его у себя, - заявил он. - Понимаете, я не уверен, что могу вам доверять. Думаю, письмо послужит мне пропуском. Если я дам его сейчас, кто гарантирует, что я так и не останусь здесь?
- Я вас не брошу, - заверила она.
- Конечно. Пока это письмо у меня.
Она раздраженно фыркнула:
- Вы просто дурак. Я только хотела помочь. К тому же это вы убили Рамона, не я! Вы создаете мне огромные проблемы и навлекаете на нас опасность. Если вы решили, что должны лететь в Гватемалу, я помогу вам, что сейчас и делаю. Но вы должны мне верить.
- Единственное, что меня беспокоит, - Рамон Гомес, - сказал он.
- Забудьте вы его. Он был ничтожеством. И собирался вас убить.
- Но он был полицейским, - бесцветным голосом добавил Кул.
Теперь её удивление было неподдельным.
- Кто вам сказал? Как вы узнали?
- Так был он полицейским?
- Кто вам сказал?
- Джонсон.
По её лицу скользнула мимолетная улыбка. Она положила руки ему на плечи.
- Да, он был полицейским - одним из тех, кто брал взятки и пользовался своим положением, чтобы легально убивать. Он был мерзавцем, мистер Кул, и хорошо, что его не стало. Вы сослужили хорошую службу моей стране. Так что не беспокойтесь...
- Как мне не беспокоиться, когда вы скрываете от меня такие вещи!
Она стояла слишком близко, чтобы он мог уловить выражение её глаз. Зато он чувствовал мягкий жар её бедер под синим платьем. Кул посмотрел на печку.
- Что вы сжигали?
- Ничего. Личные бумаги. Они могли меня подставить, если бы нас где-нибудь задержали. Поверьте, к Гедеону бумаги не имеют никакого отношения.
Серафина шагнула к столу, на котором лежала её сумочка. Кул обогнал её, схватил сумочку и заглянул. Девушка равнодушно наблюдала за ним. Он извлек небольшой пистолет двадцать второго калибра с перламутровой рукояткой, и она улыбнулась.
- Довольны, мистер Кул?
- Я оставлю его и письмо у себя, пока мы не прибудем в Гватемалу
Она пожала плечами.
- Как вам будет угодно.
Дверь открылась, и ввалился угрюмый и раздраженный Джонсон.
- Мы все проверили. Продукты на борту. Так что можно лететь, если вы готовы.
- Мы готовы, - спокойно кивнула Серафина и повернулась к Кулу. - Мы с Током сядем впереди. Вы можете расположиться сзади. Мне кажется, такой порядок для вас предпочтительнее.
- Вы правы, - подтвердил Кул.
Глава 9
Кул напрасно старался уснуть. Сэндвичи и кофе комом лежали в животе, болтанка отнюдь не помогала расслабиться. Курс их лежал на юго-запад, вдоль Аппалачей; Джонсон больше двух часов держал машину на трех тысячах футов, потом повернул и полетел в сторону Теннеси, ближе к вечеру миновав Ноксвилл. Здесь снега не было в помине.
Перед Кулом маячила мускулистая багровая шея пилота. Джонсон надулся и молчал с момента вылета. Казалось, все его внимание сосредоточилось на трудных перевалах между покрытыми туманным саваном горами.
После Ноксвилла погода стала хуже, похолодало, дождь и ветер кидали "стенсон" из стороны в сторону, как пушинку. Быстро темнело. Кул вслушивался в натужный гул мотора. Серафина с тоской смотрела на дикий горный ландшафт.
Они опустились на летное поде, которое вполне могло сойти за двойника аэродрома в Мэриленде - один ангар, едва различимые посадочные полосы и дряхлая контора, примостившимся у шоссе в северном углу. А вокруг - только мрачные, серые, безмолвные горы.
Хозяин, неуклюжий блондин по имени Сай, казалось, их поджидал. На его приветствие, произнесенное с тягучим теннесийским выговором, Джонсон ответил фырканием и очередным заказом бензина и масла.
Серафина заметила:
- Придется заночевать. Слишком рискованно ночью лететь дальше.
Сай приготовил им машину.
- Езжайте в наш мотель, - предложил он. - Три мили к северу. Жена вас устроит. Туристов сейчас мало, Рождество только через две недели.
Здесь было так же сыро, как в Филадельфии, разве что снег не шел. Машина, на которой вернулся Сай, оказалась старым "шевроле" с ржавыми крыльями, которые хлопали и дребезжали, когда Джонсон выезжал с летного поля на шоссе. К этому времени стало совсем темно пришлось включить фары.
Кул ощутил необъятную тишину земли и гор, и просто физически почувствовал, как удаляется от тела Рамона Гомеса. Он спрашивал себя, что делал бы без Серафины, и на мгновение усомнился в правоте своих подозрений. Однако не решился расстаться с маленьким пистолетом, который взял у Серафины.
Мотель оказался кучкой летних домиков на склоне холма за фермой. Над крышей сияла неоновая вывеска, обещавшая комнаты и завтрак. Встретила их бесцветная изнуренная женщина, не проявившая ни малейшего любопытства.
Джонсон снял комнату для Серафины и двойной номер для них с Кулом. Когда он поинтересовался насчет ужина, женщина заявила, что у них нет ничего, кроме гамбургеров. Он собрался было в соседний городок, но Серафина нетерпеливо возразила:
- Ты ведь знаешь, нельзя этого делать, Ток. Обойдемся гамбургерами.
Похоже, в мотеле больше никого не было. Комнаты оказались холодными, без парового отопления и без удобств, постели представляли собой груды древнего железа с продавленными пружинами и отсыревшими простынями. Джонсон ворчал и проклинал все на свете.
Их номер был помечен большой белой цифрой "2", Серафина заняла соседний. "Шевроле" бросили во дворе и забыли о нем. К удивлению Кула, гамбургеры оказались вполне съедобными. Он был голоден и продрог до костей, забинтованная рука распухла. Серафина присоединилась к их ужину, потом объявила, что покидает их и ложится спать. Глаза её на миг остановились на Куле, словно она хотела с ним поговорить, но потом передумала.
Джонсон вышел и вернулся с бутылкой.
- Полагаю, больше мы на ночь ничего не получим, - сказал он. - Старая стерва содрала десятку за этот самогон. У этих деревенских олухов хватает ума, когда надо сорвать куш.
Он глотнул из горлышка, содрогнулся и вытер рот тыльной стороной ладони.
- Говорил же, самогон! Хотите хлебнуть?
Кул отказался.
- Я ложусь спать.
- Не договорились с крошкой?
- Нет.
- Черт побери, что с вами происходит? Она - лакомый кусочек, сердце перцем, скажу вам, - Джонсон снова глотнул из горлышка. Его лицо побагровело, глаза припухли и налились кровью. - Может, пойти поискать фермерскую дочку? Или позвонить Доре? Я как-то с ней встречался в здешнем городке. Оторва - будь здоров.
Кул разулся и рухнул на одну из продавленных кроватей. По крыше барабанил дождь. Убогая постель вполне его устраивала. Сейчас ему было не до комфорта. Он отчаянно хотел отдохнуть и выспаться, и кровать коварно раскрывала объятия. Но он не решался отключиться. Пистолет давил в кармане, заставляя помнить, что странные люди втянули его в опасное бегство, которое неизвестно чем кончится.
При свете керосиновой лампы он следил, как Джонсон продолжал сосать бутылку, пока внезапно его не сморил сон.
Проснулся он от прикосновения руки Джонсона к своей груди. Когда Кул приподнялся, здоровяк неуклюже отпрянул от его постели и ухмыльнулся. Кул положил руку на маленький пистолет.
- Тебе что-то нужно?
- Ничего, приятель.
- Тогда оставайся на своей половине комнаты.
Керосиновая лампа все ещё горела. Джонсон прикончил бутылку и был пьян - или притворялся пьяным. Письмо все ещё оставалось в кармане Кула. Он ощупал его и заметил, что Джонсон за ним наблюдает. Пилот хотел украсть письмо, Кул был в этом уверен.
Но Джонсон рыгнул и зигзагами поплелся обратно к бутылке. Кул снова лег, но расслабиться не мог. Но бодрствовать тоже было выше его сил. Он снова задремал, хотя и неглубоким сном. Мысли баламутили призраки, гонявшиеся друг за другом по темным коридорам памяти.
Внезапно приподнявшись, Кул обнаружил, что Джонсон исчез. Где-то спорили приглушенные голоса. Лампа погасла, в комнате царила тьма. Он все ещё лежал, прислушиваясь к шуму голосов, то затихающему, то вновь нараставшему. Голоса доносились из номера Серафины, но он не мог разобрать ни слова.
