Алексей Макеев - Морской шакал
Василий Терентьевич надел очки и стал методично «прочесывать» лес, придерживаясь некого умозрительного петляющего маршрута, который позволял ничего не пропустить и в то же время не ходить по одному и тому же месту дважды.
Поиски не мешали Седову думать. А подумать ему было над чем.
Он был рассудительным и ответственным человеком, вот и в лесу шел не напролом, а выбирал дорогу там, где меньше кустов; внимательно осматривал попадавшиеся на пути овражки, упавшие деревья и нагромождения валежника.
В лесу, под сенью старых деревьев, было прохладно и как-то по-особому умиротворенно. Эту почти идеальную картину портили только назойливые мошки и паутина, на которую Седов то и дело натыкался, из-за чего был вынужден периодически останавливаться, чертыхаться и поспешно избавляться от опутавших волосы, очки и лицо липких нитей.
Он вздрогнул от неожиданности, когда за его спиной раздался громкий треск, и сердце его екнуло. Капитан резко обернулся и потянулся рукой к карману. Рука быстро нащупала увесистую рукоять и выдернула из кармана ракетницу.
«Кок! – упрекнул себя за беспечность Седов. – Мне нельзя было расслабляться».
Однако он не увидел позади себя никого. В том месте, где странный звук заставил Седова остановиться, лес был достаточно густым, и тот, под чьей ногой хрустнула сухая ветка, мог пригнуться или спрятаться за дерево.
Василий Терентьевич внимательно, не пропуская ни одного куста, ни одного деревца, обшарил взглядом лес, затем взвел на ракетнице курок и стал медленно двигаться в том направлении, откуда пришел.
«Может быть, это не человек, а зверь?»
Пройдя несколько десятков шагов и не обнаружив ничего подозрительного, он успокоился и опустил руку, сжимавшую пистолет.
Людей поблизости определенно не было, если, конечно, человек не обладал поистине змеиной ловкостью, которая позволила ему незаметно и бесшумно скрыться.
Капитан продолжил поиски, но на этот раз взял за правило периодически оглядываться по сторонам, чтобы не быть застигнутым врасплох еще какой-нибудь неожиданностью.
Бродил он по лесу достаточно долго, около полутора часов.
Видимо, за столь долгое время его успели потерять, потому что из лагеря стали доноситься крики:
– Капитан! Василий Терентьевич!
Седов снял очки и положил их в карман.
Поскольку уже обследовал весь интересовавший его участок леса, можно было в лагерь возвращаться.
Оказавшись в лагере, он обнаружил, что члены команды, следуя приказу, добросовестно ждут его возле костра.
– Нашли что-нибудь? – на всякий случай спросил Василий Терентьевич.
– Ничего, – ответил за всех Сергей.
Взглянув на море, Седов увидел возле «Улисса» оранжевый плот, покачивающийся на волнах, и спросил:
– Кто это там?
– Олег поплыл за приправами, – пояснил Сергей. – Про них забыли, когда грузили продукты и вещи. Титов не отпустил его одного и поплыл с ним.
«Молодец», – мысленно одобрил предосторожность старшего помощника капитан.
Костер уже не горел. Картошка, тушенная с мясом, что называется, «доходила», оставаясь над еще пышущими жаром углями. Другое ведро, с чаем, уже сняли с огня и заварили.
Пока двое членов команды отсутствовали, капитан решил сделать в судовом журнале запись о смерти второго помощника. Он достал из сумки журнал и сел на край плота.
Однако вместо того, чтобы взять шариковую ручку и заняться правописанием, Седов о чем-то вспомнил, отложил судовой журнал в сторону и снова подтянул к себе сумку. Порывшись в ней, он еще больше помрачнел, обнаружив то, на что не обратил внимания ни тогда, когда досматривал сумки, ни утром, когда первый раз заполнял судовой журнал.
В сумке должен был лежать полиэтиленовый пакет с паспортами моряков, однако, несколько раз перевернув ее содержимое, Седов так и не обнаружил знакомого зеленого пакета.
Как и в тот момент, когда его напугала упавшая с дерева сухая ветка, сердце капитана екнуло.
«Преступник выкрал паспорта, – догадался он. – Зачем? Это ведь не гражданские паспорта, а паспорта моряков. Впрочем, для него любой документ, удостоверяющий личность, будет кстати. Но почему все? Хотя в этом тоже нет ничего странного. Чтобы найти в стопке паспортов свой, требовалось время, а это – неоправданный риск. Он просто забрал все, а потом выкинул остальные. А может быть, оставил паспорта себе, чтобы потом ими воспользоваться. Ведь личность преступника обязательно установят, и ему будет опасно жить под собственным именем».
Капитан обвел взглядом моряков. Каждый из них был занят своим делом. Никто не смотрел на капитана и, казалось, совсем не интересовался, почему Седов роется в своей сумке.
«Когда он выкрал паспорта?»
К сожалению, капитан не помнил, были ли они в сумке утром, когда он первый раз доставал из нее судовой журнал. Паспорта не могли выкрасть на судне, потому что Илья сразу спустил сумку капитана на плот, в котором находился кок. Значит, их выкрали уже на берегу, что было не так сложно, учитывая утренний сумрак и суету. Или же это сделал кок еще во время погрузки.
Обнаруженная пропажа в который раз заставила Седова понервничать.
Он снова подумал о том, чтобы организовать наблюдение за морем. Однако теперь это было слишком рискованно. Скала находилась далеко от лагеря, и, даже если дежурить по двое, убийца рано или поздно получил бы шанс устранить напарника и незаметно для всех скрыться.
Глава 5
Кок и старпом недолго оставались на судне. К тому моменту, как Седов обнаружил пропажу паспортов, они уже стали спускаться на плот.
Едва ступив на берег, кок сразу направился к костру и принялся колдовать над обедом, забрасывая в ведро с тушеной картошкой лавровый лист, черный перец и другие специи.
По просьбе капитана Олег смешал в стеклянной банке родниковую воду и спирт. Получившиеся пол-литра водки, предназначенные для семерых моряков, могли способствовать лишь секреции желудочного сока и разжиганию аппетита, но Василий Терентьевич не разрешил разводить больше, он хотел, чтобы моряки сохранили трезвые головы. Ситуацией можно было управлять, пока в лагере поддерживалась строгая дисциплина. Впрочем, кок пошел на маленькую хитрость – развел спирт так, что он оказался намного крепче обычной водки, после чего спрятал переданную ему на ответственное хранение пятилитровую бутылку со спиртом в коробках с продуктами.
Поскольку полдень уже наступил, а люди на свежем воздухе давно проголодались, капитан дал команду обедать. Моряки заметно повеселели, и возле Олега Назарова сразу выстроилась очередь.
Орудуя большой поварешкой, кок щедро наложил в каждую тарелку тушеную картошку, от которой шел дразнящий, хоть и чуть подгорелый запах. Кружки Олег попросил составить на коробке, после чего аккуратно разлил в них водку, стараясь никого не обидеть, поскольку кружки у всех были разные. Каждому моряку досталось граммов по семьдесят водки, не ахти сколько, но, с другой стороны, достаточно, чтобы помянуть покойного.
– Вообще-то, тремя положено, – недовольно пробурчал Сергей, но капитан сделал вид, что не расслышал стармеха, поднялся с кружкой в руке.
Следуя его примеру, поднялись все члены команды, отложив на время тарелки с картошкой. Даже Алексей отказался сидеть и встал вместе со всеми, опираясь для устойчивости на самодельный костыль.
Седов поднял кружку на уровень груди и задумался.
Что он мог сказать в такой момент? По традиции, следовало говорить что-то хорошее о покойном. Второй помощник умер не своей смертью, смертью очень жестокой и бесполезной. И, что самое страшное, его убийца стоял сейчас среди них и должен был вместе со всеми выпить за упокой несчастной души безвременно скончавшегося Михаила. От этого соседства нужные слова застревали у капитана в горле и не желали слетать с языка. Он предпочел бы обратиться напрямую к убийце, начав и закончив свою речь грубыми и злыми словами, но надо было сдерживать себя, чтобы то же самое делали другие моряки. Поэтому Седов сказал коротко и просто:
– Помянем Михаила Васильевича. – И, не проронив больше ни слова, поднес кружку к губам.
Вслед за капитаном водку выпили остальные.
Едва горячительная жидкость попала Василию Терентьевичу в рот, он сразу понял, что кок, с умыслом или по неопытности, сделал не то, что от него требовалось.
Спирт обжег горло. В получившейся водке было не менее семидесяти процентов этанола, и у Седова от неожиданности перехватило дыхание.
Дмитрий, второй механик и Илья истошно закашлялись.
Только кок удовлетворенно произнес: «Ух!» и помахал у себя перед ртом ладонью, словно это могло остудить раскаленную, как доменная печь, гортань.
Старпом выпучил глаза, а Сергей Рогожин изменившимся осипшим голосом прошептал:
– Ты бы хоть предупредил.
– Где вода?! – прохрипел Алексей и, не обращая внимания на сломанную ногу, бросился с кружкой к ведру с чаем. Следом за ним к спасительному ведру подбежали и остальные. Но чай оказался очень горячим, его невозможно было пить, и это только усугубило ситуацию. Кое-кто не сдержался и заматерился.
