Аркадий Карасик - Похищение королевы
Случайность? Вполне может быть, но случайность довольно странная. Многомиллионная Москва - не сорокатысячный Дремов, здесь за одни сутки дважды с одним и тем же человеком не столкнешься. Если случится такое пиши заявление о включении тебя в книгу рекордов Гинесса.
Я независимо протопал мимо остановки, подошел к газетному киоску. Расплачиваясь, незаметно оглянулся. Постарался - незаметно, получилось, наверняка, глупо. Нет ни опыта, ни сноровки.
Парень покинул остановочный павиольон и остановился неподалеку, изучая выставленные в витрине комка безделушки, каждая стоимостью в пенсию деда Пахома. На меня не смотрит, но в стекле витрины, будто в зеркале, я уловил его настороженный взгляд. Слежка, наглая слежка!
Что делают в таких ситуациях опытные люди? Я напряг мыслительный аппарат, выцарапал из памяти отрывки из своих детективов. Естественно, не придуманные, почерпнутые из рассказов ментов.
Уходить проходными дворами? А кто может подсказать, какой двор проходной, а какой - тупиковый? Сутками просиживая за письменным столом в захолустном Дремове, не очень то ознакомишься со столичной географией...
"Схватить" такси либо частника и попросить водителя запутать следы? Водитель может оказаться наводчиком или шестеркой бандитов.
Самое примитивное - попытаться скрыться в метро. Втереться в толпу пассажиров, на каждой станции перепрыгивать из вагона в вагон, из поезда в поезд. Так запутать следы, чтобы самому их не распутать.
Сказано - сделано, задумано - выполнено. Перепрыгивая через ступеньку, помчался по эскалатору. Парень - за мной. Будто привязался незримым канатом. Он уже не прятался и не отворачивал башку - шел напролом.
Во время очередной пересадки пастух исчез. То ли посчитал задание выполненным, то ли передал слежку напарнику, то ли - никакой он не пастух. Обычный любопытный пассажир. Нет, перебил я сам себя, за мной следят. Кто и зачем - второй вопрос. Нельзя расслабляться.
Я с полчаса посидел на лавочке, успокоился. К матери Верочки сразу не поехал. Почему-то был уверен, что на дальних подступах к ее дому меня ожидают. Завернул в тощий скверик присел на скамейку и задумался..
Если за мной следят, то единственная причина слежки - затеянное расследование исчезновенния мисс Дремов. То-бишь, внучки соседей. Пасут, конечно, похитители. Но откуда им стало известно о просьбе бабы Фени и моем идиотском согласии? Знает об этом, кроме меня и "заказчицы", только Надин. Дед Пахом - не в счет, его может заподозрить только пациент психушки.
А как же быть с Виталькой? Пасынок знает о похищении девушки и о моем обещании найти ее. Не зря же он пас меня во время посещения уголовки. Тоже неприкрыто и нагло. Если он связан с преступниками - реальный повод для дальнейшей слежки, но уже в Москве. Несмотря на заусоренные алкоголем мозги, Виталька должен понимать: засветился. Вот и передал эстафету улыбчивому дружану.
Предположим, мои подозрения основаны не на зыбком песке - на гранитной почве. Тогда что означает появление у стенда химико-торгашки мужчины с проседью в прическе, как оно вписывается в новорожденную версию?
Элементарно просто. Виталька представил отчима своему боссу. Рассчитывать на то, что я тогда остался незамеченным - непроходимая глупость. Босс и организовал московскую слежку.
Все - в рифму, все - продумано. Завтра же расскажу об этом сыщику, с которым меня познакомит Груша. Высмеет? Ради Бога, пусть вволю поиздевается, если я непроходимый тупица, профессионал вылечит меня от излишней подозрительности. Если посчитает мою версию с"едобной, возьмет ее на вооружение.
Для всех этих размышлений хватило чуть больше часа. Поднялся с лавочки совсем другим человеком, собранным, серьезным. Похоже, теперь речь идет не только о похищении "королевы красоты", но и о моей безопасности.
Так просто бандиты следить не станут. Узнают, с кем я нахожусь в контакте, пройдутся по адресам или телефонам людей, у которых я побываю или позвоню, потом - действия. Опасных, по их мнению, ликвидируют, неопасных запугают. Что до меня, можно не сомневаться, замочат в первую очередь.
А я ведь звонил Машеньке, пусть не разговаривал, но - звонил. Вдруг ее телефон - "на прослушивании"?
Тревога за свою жизнь отступила, ее сменила тревога за судьбу жены... Бывшей жены...
И все же я упрямо пошел к Верочкиной матери. Опасно-неопасно, какая разница? Есть такое емкое слово - "нужно", с ним не поспоришь.
Выйдя из метро, позвонил из древней будки телефона-автомата. Жетонами не запасся, пришлось купить один у девчонки с размалеванным кукольным личиком.
- Понимаете, жена рожает, до роддома не довезу - хочу вызвать акушерку. Раньше двушка решала все проблемы,а сейчас...
Девица оказалась с понятием.
- Плохо предохранялись, да? Сейчас рожать - с моста в реку прыгать. Если, конечно, вы не банкир или солидный бизнесмен... Чем пользовались: таблетками или презервативами?
Старомодный я все же человек! Подобные рассуждения напоминают болотную жижу, в которую тебя ткнули мордой. Тем более, когда они исходят от девицы не старше шестнадцати годков. Глядит на меня огромными глазищами, приоткрыв жирно намалеванный рот. Будто напилась мужской крови и забыла вытереться. И рассуждает об интимной стороне жизни.
Не отвечая, я сверился с записной книжкой и набрал на диске номер. Девица презрительно фыркнула и ушла. Разговаривать с неандертальцем только время попусту терять.
- У телефона, - пропел высокий женский голос. - Говорите.
- Лидия Пахомовна?
- Смотря, кто звонит. Некоторым можно - Лидочка.
- Я к ним не отношусь... Беспокою по поручению вашей матери. Она просила...
Кокетливость будто сдуло струей воздуха из включенного вентилятора. Голос переполнен слезами, так и рвутся рыдания... Обычная истеричка или наркоманка? Может быть, и то и другое...
- Что-нибудь с Верочкой?... Да не тяните же вы - говорите!
В принципе все выяснено - у матери Верочка не появлялась. В противном случае Лидия Пахомовна вела бы себя по другому. Хитрила, изворачивалась, но не плакала. Можно прощаться. Но что-то меня удерживало, какое-то шестое-десятое чувство.
- С вашей дочкой ничего не случилось. Если вы согласитесь на встречу - расскажу более подробно.
Я ожидал немедленного приглашения домой, но женщина вдруг успокоилась. Так же неожиданно, как только что зарыдала. Впрочем, ничего удивительного, главное выяснила: с дочерью все в порядке. Остальное, в том числе состояние здоровья престарелых родителей, ее не интересует.
- Видите ли, сейчас я должна выйти в магазин. Если не возражаете, мы можем встретиться где-нибудь на нейтралке. Вас устроит метро Профсоюзное?
- Когда и в каком месте? - довольно неприветливо осведомился я.
Быстрая смена настроения - от кокетливо-зазывающего до истерического и обратно: от истерики к деловому обсужлению - не может вызвать даже малой доли симпатии. Заочно, еще не видя дамочку, я проникся к ней чувством брезгливости. Будто прикоснулся к змеиной коже.
- На выходе к магазину "обои". Я буду одета в коричневом плаще, в руке - хозяйственная сумка такого же цвета... Узнаете?
- Постараюсь...
Мать Верочки я узнал с первого взгляда. И не только по цвету плаща и сумки - было в ней нечто порочное, вызывающее антипатию. Возможно, жирно накрашенные губы, надменный взгляд, волевой подбородок. И - слишком уж подвижные бедра, которые, казалось, жили своей жизнью, отделенной от жизни хозяйки. Верочка ничего не унаследовала от матери - ни непомерной гордости, ни лисьей хитрости. Насколько мне удалось разобраться во внучке бабы Фени, она была несовременно наивной - этакий тепличный росток, требующий к себе бережного отношения.
- Что вы должны передать мне? - не тратя дорогое время на мелочи, типа знакомства, с ходу приступила к главному дамочка. - Если с дочерью все в порядке, остальное меня не беспокоит.
Под "остальным" подразумеваются, конечно, родители... Ну и стервоза же эта выхоленная самочка!
- Ваша дочь... ушла из дома.
Вздернутые накрашенные бровки, недоверчивая улыбка на губах. Дескать, рассказывайте небылицы, куда могла уйти Верочка, если не ко мне? А у меня ее нет.
- Как это ушла?
На глупые вопросы не сразу найдешь адекватный ответ. Как уходят: ножками, в поездах или в автобусах.
- Может быть, она уехала к родственникам по линии отца? - подсказал я очередную версию. Не помню, какую по счету.
- Исключается. У бывшего мужа в Петербурге живет сестра, но дочь не знает о ее существовании.
- А если - к подруге?
Спросил наобум. Откуда женщине, фактически отказавшейся от своего ребенка, знать ее друзей и подруг. Судя по непомерной гордости, которая так и сквозит в каждом слове и жесте, Лидия Пахомовна никогда не обременяла себя дружескими отношениями. Как любая мать, она видела в дочери свое продолжение - и по форме, и по содержанию. Поэтому мало интересовалась времяпровождением Верочки, переложила эту обязанность на престарелых родителей.
