Дей Кин - Чикаго, 11
Оттого, что транспортный поток снова начал продвигаться довольно быстро, а между шоссе и озером не было никаких зданий, ветер начал играть с ее прической. И это после того, как она столько времени на нее потратила, стараясь хорошо выглядеть ради Пола! Терри подумала было, уж не съехать ли ей на обочину и не поднять верх машины, но решила, что это будет напрасной тратой времени. Пол ее так любит, что, когда она скажет ему радостную новость, первое, что он наверняка сделает, — это пробежится своими длинными пальцами по ее волосам и растреплет их.
Она проехала через Уилмет в Кенилворт, а потом в Виннетку в автомобильной реке, размышляя, как у нее все здорово складывается и как здорово все еще будет, вспоминая, с чего все это началось.
Терри стояла перед своим ящиком для школьных принадлежностей между кабинетом английского языка и читальным залом, а Пол остановился и улыбнулся ей с высоты своего роста.
— Привет, красотка, — сказал он. — Не думаю, что мы знакомы. Я только что перевелся с Хэнсон-парк, и меня зовут Пол Забадос. А тебя?
Вот так, взял быка за рога, не теряя напрасно времени.
— Я Терри, — ответила она ему. — Терри Джоунс.
Потом, увидев, что он член спортивной лиги и носит свитер с ее буквенным обозначением, она захотела произвести на него впечатление, поэтому добавила:
— Ты, наверно, слышал о моем отце. Он Ковбой Джоунс, евангелист.
— Не смеши! — широко улыбнулся Пол. — Ну, вот он я, стою тут и нуждаюсь в искуплении грехов.
Потом они оба смеялись, пока остальные ребята не подумали, что они спятили. После школы он принес ей пива и спросил, не подвезти ли ее домой. На него произвело впечатление, когда она сказала, что у нее есть собственная машина, и показала ему свой новенький «500 XL».
Терри отбросила с глаз развевающиеся на ветру волосы. После этого столько всего произошло, и так быстро, что, когда она пытается сортировать события в хронологическом порядке, они имеют тенденцию путаться. Они ходили в кино и катались на автомобиле. Они танцевали и пытались проникнуть в ночной клуб, но швейцар не пустил их, даже когда она соврала, что ей восемнадцать. Несколько раз после того, как Пол узнавал, что ее отца нет в городе, он предлагал провести день или вечер в ее квартире. Но она была против идеи проводить время наедине.
Не потому, что ей не хотелось этого. Просто она боялась, что мисс Дейли или досужая миссис Мейсон с первого этажа могут написать отцу письмо и сообщить, что она приводит домой мальчика, и тогда отец станет настаивать, чтобы она приехала и осталась с ним жить в Хуаресе.
Когда они хотели побыть одни, то останавливались в ее или его машине где-нибудь в лесополосе или у озера. Но до тех пор, пока они не нашли свои частный пляж два месяца тому назад, она не позволяла ему близости, поскольку хотела, чтобы он ее уважал.
Терри вспомнила, как получился ее ребеночек. Это произошло во время неожиданного и несезонного теплого денька, выпавшего в конце марта. Они выехали с намерением прокатиться вдоль озера, возможно аж до Кеноши, а потом назад, когда Полу,пришла в голову идея разведать не столь многолюдный пляж, которым они могли бы воспользоваться, когда станет по-настоящему тепло.
— Смотри, малышка, — сказал он. — Мы не понравились вон тем людям. Они думают, что если они богаты, то владеют, черт побери, всем пляжем и озером в придачу. И если попытаться воспользоваться их песочком, они либо прогонят тебя, либо позвонят копам. Но если нам удастся отыскать пляжик перед домом, предназначенным для продажи, то в доме-то никто не живет, значит, никто и не узнает!
Несмотря на то что стояла ранняя весна, в машине Пола с открытыми окошками было уютно. Но, подумав о ней, на случай, если у озера будет холодно, Пол предложил прихватить с собой одеяло; когда они спускались по полусгнившим деревянным ступеням на свой частный пляж в первый раз, он всегда возил его на заднем сиденье.
Сначала они просто сидели на одеяле, смотря на белопенные волны озера, держась за руки, и целовались, говоря друг другу о том, как замечательно иметь собственный пляж, особенно когда погода станет по-настоящему теплой. Потом, поскольку ветер с озера был холодным, они расстелили одеяло на песке, легли на одну его половину, а другой прикрылись.
И вот так, когда они лежали рядом друг с другом, целуясь и чувствуя то, что они чувствовали друг к другу, все остальное, как она полагала, стало просто неизбежным.
Но даже тогда Пол был джентльменом. Он не торопился, не давил на нее, не применял силу.
— Можно? Пожалуйста, Терри, — умолял он. — Я так сильно тебя люблю!
И поскольку она хотела его так же сильно, как и он ее, она сказала:
— Конечно, дорогой.
Терри до сих пор трепетала при воспоминании об этом.
И когда Пол взял ее, это было так прекрасно и удивительно.
Точно так, как она и ожидала, если девушка любит юношу, а тот любит ее. Вовсе не так, как это бывало с любым другим мальчиком, которому она позволяла вступить с ней в интимные отношения. Это было так естественно, так правильно. Они занимались любовью весь оставшийся день, раз за разом, и каждый раз был еще более прекрасным, чем предыдущий. Они так любили друг друга и так нуждались друг в друге, что поднялись, оправили свою одежду и пошли рука об руку к машине Пола, лишь когда наступила ночь и на небо высыпали звезды.
Этот день всегда будет для нее самым дорогим воспоминанием.
Терри облизала губы кончиком языка, сравнивая это с тем первым разом, когда она вступила в интимные отношения с мальчиком. Она не гордилась тем случаем, но полагала, что всему бывает первый раз. Это произошло четыре года назад, когда ей только что исполнилось двенадцать лет и у нее начались месячные. В Веуоке, штат Оклахома, пока ее отец все еще проповедовал в большой палатке, а она переезжала вместе с ним.
Терри припомнила, что тогда ее отец устроил хорошее представление. По крайней мере, люди, которым он проповедовал, похоже, всегда получали от этого удовольствие. Конечно, он всегда выдавал безошибочный товар. Он проповедовал об Иисусе и Спасении души с большой буквы. Потом, ко всему прочему, в зависимости от штата, в котором он проводил свое религиозное бдение, он всегда доказывал, что евреи, или негры, или католики никак не могут быть детьми Господа. Все в его проповедях было довольно интересно и вдохновляющее, и в некоторых случаях, хотя она не была совершенно уверена в том, что такое грех, она выходила вперед с остальными грешниками, чтобы получить благословение своего отца и очиститься кровью Агнца.
Держась за баранку одной рукой, Терри ощупью искала в пляжной сумке пачку сигарет. В тот вечер ее отец был особенно хорош, и проклятые католики и она настолько разгорячились, наблюдая за процессией палаточных мальчиков, одетых в морскую форму США и марширующих по центральному проходу, чтобы спасти монашку, лежащую в гробу на двух козлах для пилки дров перед подиумом, что ей пришлось выйти, чтобы освежиться. И как-то незаметно для себя она разговорилась с приятным местным мальчиком, возможно на год-два старше ее, точно таким же разгоряченным, как и она сама.
Потом следующее, что она помнит (но не помнит, как они там оказались), — это что они сидят на траве под кустом сумаха в нескольких сотнях футов от палатки, а мальчик целует ее, обнимает и говорит о том, какая она красивая. Потом он умоляет позволить ему доказать, как сильно он ее любит. И к тому времени, принимая во внимание все поцелуи, объятия и возбуждение, с которого все и началось, она подумала: «А почему бы и нет?»
Но после того как мальчик повалил ее на траву, задрал ей платье до груди и стянул с нее трусики, все оказалось вовсе не такой любовью, какую она себе представляла.
Особой боли не было. Но все то время, пока мальчик тяжело дышал ей в лицо и прерывающимся шепотом просил ее помочь ему, какой-то острый камень или ветка впивался ей в одну ягодицу, а она вдруг до смерти перепугалась, что кто-нибудь, имеющий отношение к проповедям, заглянет в кусты и увидит их. Что касается ее, то все это было довольно неприятно, а в конце — даже очень неприятно.
«Однако мальчишка, — подумала она сухо, — неплохо поразвлекся. Мальчишкам всегда хорошо».
И после того как он кончил, как раз в тот момент, когда люди в палатке запели последний гимн, он поцеловал ее в губы и погладил ее попку и сказал, что она — горячая маленькая шлюшка, что очень даже неплохо для дочки проповедника, но ей требуется еще много практиковаться.
Потом, оставив ее там, где она лежала (а камень или ветка все еще впивался в ее тело), выставив все свои прелести напоказ, он заправил свою маленькую обвисшую штучку в штаны и ушел, посвистывая, в палатку, чтобы заработать четверть доллара, которые ее отец всегда платил местным мальчишкам за то, что они собирали сборники церковных гимнов и грузили складные стулья в грузовик.
Позднее той же ночью, стыдясь за содеянное и беспокоясь, что мальчишка мог сделать ее беременной, она пыталась рассказать отцу о том, что с ней произошло. Но он был слишком занят подсчетом вечерней выручки и переговорами со своим рекламодателем о собрании членов секты на будущей неделе в Оклахома-Сити, чтобы выслушать ее.
