Марина Серова - Музей восковых фигур
Ко мне тянулась огромная рука с растопыренными пальцами, напряженными, как металлический трос.
Я буквально свалилась на другую сторону изгороди.
Правое колено жутко болело. Я кое-как поднялась на ноги и, припадая на ушибленную ногу, поспешила прочь.
Так уж получилось, что я оказалась на территории деревообрабатывающего комбината. Метрах в ста от меня чернел какой-то склад, возле которого высились две огромные кучи деревянной щепы.
Я бросилась вперед, рассчитывая найти укрытие.
Спрятавшись за пирамидой наваленных как попало древесных обрезков, я присела на корточки и затаила дыхание, мысленно умоляя сердце не биться так громко.
Черта с два! Оно назло мне стремилось выпрыгнуть из грудной клетки.
Я схватилась рукой за шею и пыталась отдышаться. Во рту ощущалась горечь, колено болело.
Тяжелые шаги неумолимо приближались. Я приготовилась к схватке, одновременно думая о том, что прожила слишком мало на этом свете. Чтобы сосредоточиться, я закрыла глаза и стала прислушиваться. Когда глаза ничего не видят, а в этой темноте именно так обстоят дела, то слух обостряется.
Внезапно все стихло.
Я подумала, что мой преследователь удалился на безопасное расстояние, и решила открыть глаза.
Лучше бы я этого не делала.
Подняв голову кверху, я увидела стоящую надо мной молчаливую фигуру. Она была неподвижна и выглядела зловеще.
Я вскочила на ноги и, забыв про больное колено, бросилась взбираться на кучу щепы, высившуюся в ночи, как огромный потухший вулкан.
Древесная пыль тут же взвилась в воздух и стала забивать мои ноздри. Из-под каблуков с треском вылетали щепки и обрубки, я изо всех сил цеплялась руками, превращая их в рассадник болезненных заноз.
Не прошло и пяти секунд, как я уже была на вершине спичечного Эвереста и пыталась перебраться на крышу примыкавшего к складу помещения.
Это мне удалось. Я запрыгнула на прогибающуюся подо мной поверхность и полезла дальше, намереваясь спуститься по противоположной стене и сдаться охране, которая предпочитала торчать на проходной и проигрывать в карты еще невыплаченную зарплату.
Пусть лучше меня схватит милиция, чем убийца.
Я подобралась к противоположному краю крыши и заглянула вниз. Помещение было высотой с одноэтажный частный дом, поэтому вполне можно было попытаться опуститься на руках и спрыгнуть на землю.
Что я и попыталась проделать.
Я ухватилась руками за жестяной край, перепачкав саднящие ладони ржавчиной, спустила тело вниз и повисла на вытянутых руках. Затем на счет три спрыгнула на землю и…
…и оказалась в объятиях моего преследователя, который обхватил мою шею руками и с силой сдавил…
Когда несчастная жертва погони за уголовниками пришла в себя, то обнаружила, что находится в полной темноте, со скрученными руками и ногами, лежа прямо на земле.
Затхлый воздух сырого пола давил на мои легкие. Земля была покрыта мусором, состоявшим преимущественно из смеси опилок с грязью. Это я почувствовала сквозь одежду.
Очнувшись, издала жалобный стон и начала нервозно ерзать, потому что лежать в малоподвижной позе было невыносимо для меня. Я прислушалась и поняла, что мой злой гений где-то рядом.
Выплюнув изо рта кашицу из опилок и травы, я прокашлялась и сдавленно прохрипела:
– Вы кто? Что вам нужно? Деньги?
Ответа не последовало.
– Чего вы хотите от меня? – продолжала настаивать я. Попробую разговорить бандита. Иногда это помогает. – Давайте договоримся! Сколько вам нужно денег?
Отдавать ему свою плоть, над которой уже успела как-то надругаться уголовная мразь, я не собиралась. Пусть берет деньгами.
Неизвестный не отвечал. Он что-то делал в темноте, возился, как будто завершал какие-то приготовления.
Внезапно вспыхнул огонь, осветивший черный чулок. В руке бандита горел смятый кусок промасленной тряпки. Он бросил пылающий предмет на аккуратно сложенный штабелек реек, приготовленный для производства столярных изделий, плавно повернулся и медленно пошел прочь. Открылась массивная деревянная дверь, и злодей скрылся в ночи, прикрыв за собой створку и тщательно заперев ее.
Огонь разгорался. Сухие рейки уже пылали вовсю, и от этого костра тянуло нестерпимым жаром.
Стало настолько светло, что я смогла рассмотреть, что происходит.
Чертов висельник затащил меня в какое-то подсобное помещение, напоминавшее хижину дяди Тома периода развитого социализма. Возле стены, в которой было проделано небольшого размера окошко, стоял станок, неизвестно для чего предназначенный. Вокруг же было навалено столько хлама, что знаменитая городская свалка удавилась бы от зависти.
Если пожар разгорится слишком быстро, то скоро я задохнусь от дыма и наутро в обломках пожарища найдут обугленный труп девушки, непонятно как забравшейся в производственное помещение деревообрабатывающего комбината.
Я вскочила на ноги и попыталась высвободить руки. Это мне не удалось.
Стала тлеть промасленная фуфайка, как будто специально приготовленная для этой цели. Вонючий дым пополз по помещению, забираясь в ноздри.
Оставалось только одно – переместить связанные руки вперед, чтобы они оказались передо мной.
Кусать зубами перемазанный в дерьме узел у меня не было ни малейшего желания. Надо было придумать что-то более эффективное.
Наконец я схватила пустую бутылку из-под водки, которая валялась под захламленным верстаком, стукнула ею об угол неизвестно для чего предназначенного станка и, зажав между ладонями осколок, стала перетирать веревку его острым краем.
Пожар разгорался пуще. Дыму было более чем предостаточно, а я все пилила.
Наконец цель была достигнута. Мои бедные руки онемели так, что ничего не чувствовали. Я принялась высвобождать ноги. Эта работа пошла быстрее, хотя я умудрилась обломать ноготь на среднем пальце правой руки, когда тянула чертов узел.
Ноги были свободны, и я кинулась к двери, чтобы открыть ее.
Не тут-то было! В планы убийцы не входило позволить мне покинуть помещение.
Я разбежалась и с силой ударила по двери ногой. Черта с два! Обычную дверь я могла бы выломать запросто и разметать по свету щепки, но это был не тот случай. Помещение строили, наверное, еще в шестидесятых, когда страна была богатой, и не жалели материала.
Я оглянулась, чтобы поискать какой-нибудь предмет, с помощью которого можно было бы разнести в клочья дверь и…
Черт!
Огонь подбирался к двадцатилитровой канистре, окрашенной в болотный зеленый цвет, скромно стоявшей в углу. Не надо обладать проницательностью Эркюля Пуаро, чтобы понять: вне всякого сомнения, в ней был бензин!
Теперь меня вряд ли что-нибудь спасет, если не подсуетиться.
Я схватила кусок струганой доски, валявшийся на полу, вскочила на пыльно-масляную поверхность станка и изо всех сил саданула по стеклу того самого окошка, чьи размеры могли удовлетворить только Маленького Мука.
Стекло со звоном обрушилось вниз, я отбросила доску и стала вылезать наружу.
Мне помог оглушительный взрыв, волна которого выбросила меня в ночную тьму. Горящее облако вырвалось из отверстия и исчезло в вышине.
Я вскочила на ноги, удостоверилась, что цела, и бросилась прочь – подальше от места происшествия.
Послышались возгласы. К месту пожара спешили люди.
Наткнувшись на тот самый забор, через который уже имела счастье перелезать один раз, я перекинула тело через бетонную плиту и снова оказалась во дворе дома номер тридцать семь по улице Староалексеевской.
Припадая на правую ногу, как бродячая собака, в которую местные хулиганы запустили обрезком полудюймовой трубы, я добралась до машины.
Странно, но ключи были на месте и никто не подпал под соблазн покататься на моей классной тачке. Только жители Тарасова могут быть образцом провинциальной порядочности. Завидуй, гниющая и смердящая Москва!..
Я обошла вокруг машины. Вот здесь, прямо под колесами, лежал человек. Теперь здесь никого нет. А был ли здесь кто-нибудь? Или это было совсем не то, что я видела своими глазами?
Свихнуться можно.
Я бросилась на сиденье автомобиля, с третьей попытки запустила остывший уже двигатель и поспешно вырулила со двора. Именно так убегает из школы ученик, стремящийся слинять с уроков. Проехав по проезжей части метров двести, я остановилась и стала приводить в порядок свои мысли.
Я взглянула на часы – без десяти одиннадцать. Колесников наверняка уже добрался до Аткары. Придется встретиться с ним завтра. Или отправиться по следу?
Честно говоря, ехать мне не хотелось. При одной мысли об этом сжимало низ живота. С другой стороны, что-то подсказывало мне, что сделать это необходимо. Если я не поеду, то упущу что-то важное. К тому же не забывай: тебе платят две сотни в сутки, а сутки еще не закончились.
Я медленно тронулась с места.
* * *Городок Аткара стоял на берегу реки точно с таким же названием и являл собой населенный пункт, в котором прожигали свою провинциальную жизнь около ста тысяч человек. По возвращении нужно будет уточнить. А впрочем, зачем это нужно?
