Марина Серова - А счетчик тикает
С этими словами господин Кольцов сел в машину, машина развернулась в сторону окраины города, я немного помедлила и поехала за ними, стараясь держаться в пределах слышимости. Но за всю дорогу не услышала ничего интересного, кроме оригинала насвистываемой шофером песенки — видимо, они поставили кассету.
Так, судя по разговору, мы сейчас приехали к тому человеку, который заказал всю эту музыку, и мне предоставляется уникальная возможность его увидеть.
Пикап остановился возле довольно большого частного дома, Кольцов вошел в этот дом, а водитель вышел из машины, запер ее и направился через трамвайные пути к ближайшему лотку с сигаретами.
Нельзя было терять время. Я поставила машину на соседней улочке и как можно незаметнее направилась к дому, в котором скрылся Кольцов. Миновала калитку, осторожно направилась к ближайшему окну, прижимаясь и даже вжимаясь в стену, чтобы меня не было видно из окна.
Но меня, по всей видимости, заметили — из окна или с улицы — безразлично, потому что я вдруг увидела перед собой небо, в голове что-то взорвалось, и я куда-то провалилась, успев подумать лишь, что неблагоприятные последствия отразились-таки на моем здоровье.
Первым чувством, которое вернулось ко мне, было ощущение, что я уже умерла и меня почему-то отправили в мир иной в соответствии с традициями древних египтян: запеленали и забальзамировали. Ощущение это подкреплялось двумя моментами: я была туго спеленута, так что не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а еще очень сильно пахло чем-то, навевающим мысли о склепе и о больнице одновременно.
Потом чувства стали возвращаться с пугающей быстротой, я даже не успевала на них должным образом отреагировать: сначала дала о себе знать жуткая боль в голове, как будто на меня нечаянно упала штанга или гиря, потом я ощутила во рту крайне неприятный привкус, и мне тут же очень захотелось минеральной воды. В довершение ко всему мне вдруг стало очень холодно.
Из всего этого следовал лишь один утешительный вывод: если мне больно, холодно и хочется пить — значит, я живая. И похоронили меня либо по ошибке, либо из вредности, поскольку я кому-то очень надоела. Интересно, кому? Похоже, когда на меня роняли штангу, у меня отшибли память. Ладно, вспомним потом, а сейчас надо напрячься и попробовать открыть глаза.
Сделать это оказалось непросто, вначале я решила, что вообще разучилась это делать, потому что результата никакого не было: я ничего не увидела. После длительного интенсивного размышления я пришла к выводу, что глаза мне открыть все-таки удалось, а не вижу я ничего потому, что здесь очень темно.
Это открытие еще более укрепило мое предположение, что меня похоронили и я нахожусь в каком-то склепе. Но все же склеп был достаточно просторным. Я попыталась перекатиться с места на место, и мне это удалось, хотя не без боли, потому что пол в этом склепе был очень твердый и не очень ровный.
Где же я все-таки нахожусь? И что меня сюда занесло? Ха, что же, как не непревзойденное умение находить приключения на собственную задницу! Остается надеяться, что меня не подведет и моя уникальная способность выпутываться из этих приключений. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
Ладно, вспоминать то, как и почему я сюда попала, буду потом. Скорее всего это вспомнится само, если, конечно, у меня нет амнезии. Да вроде нет: я — Татьяна Иванова, частный детектив, живу в городе Тарасове, не замужем, детей и собаки нет, денежных долгов — тоже. Ну а остальное вспомнится по мере надобности. Сейчас я лучше попробую как-то улучшить свое положение.
В идеале, конечно, хотелось бы отсюда выбраться, закутаться во что-нибудь теплое, глотнуть минеральной водички и показать свою многострадальную голову любимому врачу Сан Санычу. Ну а программа-минимум — попробовать освободить руки и ноги от этих пут, которые мне уже изрядно поднадоели.
Что нам для этого нужно сделать? Первым делом — определить, чем меня связали и реально ли развязаться без посторонней помощи, поскольку помогать мне явно никто не собирается. Так… Насколько я могла определить на ощупь, дела мои не так уж плохи: у тех, кто меня нейтрализовывал, видимо, ничего подходящего под руками не было, и меня связали-спеленали обрывками каких-то тряпок. Правда, тряпки были не очень ветхие, но все же это не шелковый шнур и не бельевая веревка.
И вообще, создавалось ощущение, что меня связывали люди не очень опытные. Даже обидно. Вот если бы я себя связывала сама, я бы уж вряд ли сумела развязаться: связала бы локти как следует, и привет! И никакие наручники не нужны, и ноги не надо связывать, зря мучиться. И сидела бы я себе тихо-мирно до прихода моих охранников и никуда бы не рыпалась. А то получается: пеленали меня, старались, а я сейчас поднатужусь и развяжусь. Дальше, правда, непонятно, что делать, но это будет видно потом.
Ну ладно, шутки в сторону, будем развязываться. А для этого хорошо бы сесть, но так просто мне это не удастся: надо бы найти какую-нибудь опору. И я, перекатываясь, попыталась добраться до ближайшей стены. К счастью, находилась я не в Колонном зале Дома Союзов, а в каком-то, видимо, довольно тесном помещении, потому что до стены я добралась довольно быстро. Стена была так себе: влажная и неровная. Внезапно я поняла, почему здесь пахло склепом и больницей: стенка была покрыта плесенью. Гадость какая, но деваться некуда. Опираясь на стену всем, чем только можно, я попыталась приподняться и придать телу полувертикальное положение. С третьей попытки мне это удалось, хотя очень мешала головная боль.
Сев, я поняла, что практически достигла нужного результата: тряпки, которыми я была спеленута, в результате своеобразного путешествия по полу моей темницы ослабли, и освободиться мне удалось достаточно легко. Итак, программа-минимум выполнена: я вновь обрела свободу движений. А теперь надо выбираться дальше, для начала попробовать найти выход — дверь, люк, окно или что-то подобное.
Так же аккуратно, по стеночке, я встала и осторожно начала продвигаться по периметру неведомого помещения. Все же интересно, почему это я так легко развязалась? Ой, не нравится мне, когда все получается слишком просто, не к добру это. И пора бы все-таки вспомнить, благодаря чему я очутилась здесь, исключая мою любовь к приключениям и авантюрам. Авантюрам? В голове забрезжила какая-то мысль, воспоминание… Еще немного, и я совсем вспомню… Ну же!
На самом интересном месте, когда я уже, кажется, была близка к тому, чтобы все вспомнить, мне, как обычно, помешали. Во-первых, неожиданно и некстати нашлась дверь, во-вторых, из-за нее послышались голоса, один из которых мне был незнаком, а второй я явно где-то слышала:
— …и срок — до вечера. Вечером я должен все знать. Все — это то, что девчонка мне уже больше не мешает, а эта баба для меня не опасна. Ясно?
— Ясно, конечно. А бабу убирать? — Ага, этого я знаю, и вспомнила все сразу. Баба, которую надо убирать, — это именно я. И узнавать о местонахождении девчонки собираются тоже от меня. Нет мне спокойной жизни, и смерть тоже, видимо, мне готовят беспокойную. И устроит ее мне Кольцов Геннадий Владимирович — вон как старается выпытать все желания своего собеседника.
— Это меня не касается. Это ваши дела и меня в них не впутывайте. И запомните — просто так деньги я вам платить не собираюсь. Ясно?
Серьезный мужик. А мы с Кольцовым, судя по всему, вызываем у него жуткое раздражение. Досадно.
Кольцов тем временем рассыпался в уверениях преданности и готовности сделать все как следует, причем голоса их удалялись, становились глуше. Затем зашумел двигатель машины, и я вновь услышала голос Кольцова, на этот раз он звучал начальственно резко и властно:
— Ты этих олухов вызвал?
— Вызвал, едут.
— Едут, идиоты! Если бы не я, они бы там сидели до пенсии. Ты ее проверял?
— А че ее проверять? Вы ее здорово выключили, она, поди, долго еще проваляется.
— Долго нам не надо. Я с ней разговаривать буду. Ты проверь, но аккуратно, это не баба, а кошмар какой-то. С нее станется уже и очнуться, и начать рыть подкоп. Или оружие где-нибудь раздобыть.
Да, обидно, когда не оправдываешь ожиданий: и оружия я, даже плохонького, не раздобыла, и к рытью подкопа еще не приступила. Кажется, уже и не приступлю… Я отскочила от двери, и очень вовремя, потому что она начала распахиваться внутрь моей каморки. К счастью, я оказалась за дверью, и у меня появился какой-то шанс выпутаться самостоятельно из этой заварушки.
— Ген, нет ее! — проорал какой-то парень, стоя на пороге этого сарая и не решаясь войти внутрь.
— Я тебя не спрашивал, есть она или нет ее! Я тебе сказал, что она мне нужна для разговора, — ледяным голосом отозвался господин Кольцов и прибавил несколько малолитературных выражений. — Остальное — твои проблемы. Ищи.
Парень вошел в сарай и осторожно начал меня искать, для чего первым делом заглянул за дверь. Мне его мерзкая рожа не понравилась, ему мое лицо, судя по всему, тоже, но первой я успела оповестить его о своих недружественных чувствах и временно вывела парня из участия в событиях окружающего мира точным ударом ребра ладони по шее. Парень свалился к моим ногам, я услышала возмущенно-изумленные возгласы и пулей вылетела из-за двери им навстречу.
