Марина Серова - Живем только раз
Девушка снова кивнула.
— Ну вот и хорошо. Давай то, что удалось записать.
— Ой, Тань, вы лучше сами возьмите. Я боюсь что-нибудь сломать.
Я забрала пленку и присела на стульчик у окна, поджидая, когда выйдет Мартынов. Уж очень мне хотелось на него взглянуть.
Мартынов вышел из кабинета без пяти пять. Я смотрела на него и счастливо улыбалась: этот человек был тем самым мэном, которого Шимаев увековечил на фото рядом с Ириной Анатольевной. Такой расклад мне очень понравился.
— Юля, — сказал он секретарше, — поди в бухгалтерию и возьми сводку по заработной плате за май месяц.
— Антон Витальевич, — Юлька чуть не плакала, — так ведь уже конец рабочего дня. Они всю документацию уже в сейф убрали. И сейф опечатали.
— Делай, что я сказал, — безапелляционным тоном приказал он.
Юлька побрела в бухгалтерию.
Он снова скрылся в кабинете, потом передумал и, выглянув оттуда, обратился ко мне:
— А вы что хотели, девушка?
Я не могла отказать себе в маленьком, совсем малюсеньком удовольствии пощекотать ему нервы.
Я ослепительно улыбнулась и многозначительно изрекла:
— А я из общественной организации социальной защиты населения. У меня задание — проконтролировать соблюдение прав трудящихся на вашем предприятии.
Приятно иногда зрить, как отваливается мандибула (челюсть то бишь). И как при этом меняется выражение лица хозяина этой самой мандибулы.
Антон Витальевич расплылся в самой искренней, самой нежнейшей улыбке:
— А что же вы так поздно? Пришли бы пораньше. Мы бы все вам показали.
— А я и раньше приходила. Но никого из руководства на месте не застала.
Он закивал.
— Да, вы знаете, тут все функции на себя брать приходится. И снабженческие в том числе. Волка же, как известно, ноги кормят.
— Конечно, конечно, — улыбалась я.
— Так приходите завтра, если хотите. Я вам экскурсию организую.
— Спасибо большое. Обязательно.
Появилась Юля. Вид у нее был потерянный:
— Антон Витальевич, как я и говорила, они опечатали сейф.
Мартынов лучезарно улыбнулся секретарше:
— Ничего, Юленька. Завтра утром возьмешь. Не смертельно.
Я поднялась, попрощалась с этим милым обществом и вышла.
Во дворе стоял допотопный «ЛиАЗ», куда стекался рабочий люд. Я увидела Светку, сидевшую на втором сиденье, и, постучав в стекло, жестом позвала ее.
Она вышла из автобуса:
— Таня, ты все еще здесь?
— Света, ты все еще здесь? — ответила я ей в унисон, намекая на бездарно проведенный первый день отпуска.
Она, вздохнув, пожала плечами и улыбнулась:
— Что делать? Машка бы сегодня никак не управилась. Но завтра все. На пляж. Сюда если придешь, уже не вырвешься. Фигушки я завтра выйду. Все.
— Вот и замечательно. Пошли. Я тебя подвезу. — Мы сели с ней в «девятку».
Я завела движок. И тут с территории завода вырулил переполненный «ЛиАЗ», а спустя мгновение — серая «Волга».
Рядом с Мартыновым сидела Юлька.
— Вот черт, — ругнулась я, — как бы девчонка не раскололась, — и надавила на газ.
— В смысле?
Я рассказала Свете о том, что Юлька таки выполнила мое поручение. А я, ослица, пощекотала нервы Мартынову, припугнув его, бродягу, контролем за соблюдением прав трудящихся.
— Учинит ей допрос, — волновалась я.
Светка рассмеялась:
— Таня, у Юли хватит ума промолчать. Не бойся. Выкручивалась же она до сих пор. А он, наверное, теперь кинется своего дядюшку в срочном порядке увольнять.
— Какого еще дядюшку?
— Мартынов у нас — человек предприимчивый. Свою личную «Волгу» сдал в аренду заводу. В итоге — деньги за аренду в кармане, бензин и техобслуживание бесплатные. Да еще дядьку своего — алкаша, который неделями прогуливает, слесарем взял. А зарплату ему такую платит, что и начальнику цеха не снилась. Вот такие пироги.
— Вот это змей. Ни одной мелочи не упустил.
— Да ты что. Этот разве упустит? Еще мужа своей сестры в растворный мастером устроил. Пока. Не пройдет и полгода, как у Высоцкого, и Пронькин, начальник цеха, полетит и семейный подряд будет налицо. И АОО плавно превратится либо в ЗАО, либо в ТОО, а может, и в ЧП «Мартынов». Так-то вот. А ты говоришь: суд, справедливость. Читали, знаем. Только процесс прихватизации продолжается.
— Да-а. Дела тут у вас.
— Конечно, у нас одних. А на остальных предприятиях хозяин — народ.
Что ей было возразить? Я промолчала и, выехав уже на дорогу, ведущую в Тарасов, спросила:
— Тебе куда?
— А я в Молодежном живу. Ты меня до дома подбросишь?
— Конечно, командуй, куда ехать.
Светка жила в девятиэтажке-малосемейке на Тульской.
Мы с ней распрощались у ее подъезда, и я поехала домой. Мне не терпелось прослушать то, что записала Юля.
А еще надо было позаботиться об ужине. Этот вопрос я решила с помощью кафе, наплевав на экономию.
Дома я первым делом встала под прохладный душ. Потом сварила себе кофе и проверила автоответчик. Мне звонил владелец страховой компании, просил провести расследование по поводу пожара в особняке на Киевской. По его мнению, пожар был подстроен. Он убедительно просил меня перезвонить. Я решила, что все это будет потом. Сейчас у меня есть дело. И я уже, как говорится, раскрутилась, мне уже самой интересно: кто есть кто.
По поводу этой черты моего характера Ленка обычно мне говорит:
— Ты, Танюха, заведешься, тебя не остановишь. Прешь как чума болотная.
Я же считаю, что этой чертой своего характера можно гордиться. Я про ограбление забыла. А что? Принцип: деньги — навоз, нынче — нет, а завтра — воз.
Очень рассчитываю на этот самый воз.
Я включила магнитофон и прослушала то, что записала Юля.
То, что Мартынов решил на «хате» устроить ее день рождения, я вам уже говорила, дорогой читатель.
Но там были и записи куда интереснее.
— Там снабженец Чуркин, — зафиксировала пленка голос Юли.
— Пусть войдет.
— Здравствуйте, Антон Витальевич.
— Ну, наконец-то. Ты куда пропал?
— Как куда? Вы же знаете, чем я занимался — взаимными платежами.
— Ну ты бы мог заскочить на минутку. Или хотя бы позвонить. Ты мне вот что скажи, друг мой любезный, что ты с креслом сделал?
— Антон Витальевич, что я мог с ним сделать? Вывез на свалку, конечно.
— Ты что, охренел совсем? Не понимаешь, насколько это серьезно?
— А вы что же думаете, я его должен был на дрова, что ли, порубить?
— Можно было, к примеру, закопать где-нибудь.
— Вообще-то я замаскировал его, насколько это возможно. Забросал разным-всяким хламом. Только, думаю, вы мне и без этого должны приплатить. Если бы я знал, что в нем и как это на мое влияет здоровье, черта с два я согласился бы кантовать его то в дом, то из дома. Так что о доплате вопрос пока открыт. Может, мне из-за этого кресла еще инвалидность оформлять придется.
— Я тебе и так неплохо отстегнул. Не зарывайся.
— Это вы, Антон Витальевич, напрасно так себя ведете. Я могу ведь…
— Не можешь. Соучастие. К тому же кто из нас это кресло подменил?
Этот их невинный диалог был мне как бальзам в уши, дорогой читатель. Наконец-то появилась ниточка, за которую можно потянуть. А ниточку тянуть я умею. Будьте спокойны.
Коллеги перешли к обсуждению взаимных платежей. Этим я вас, конечно же, утомлять не буду, как и вопросами дисциплины, которые Мартынов обсуждал с очередным посетителем. Был еще звоночек, который интересен и вам, и мне. Да-да, тот самый. От скорбящей вдовы Ирины Анатольевны, когда он в очередной раз послал ее к чертовой бабушке.
Ну, очень интересная парочка, ничего не скажешь. Больше полезного для меня на кассете не было. Осталось подбить бабки, подвести итоги своей бурной деятельности.
Итак, выстраиваем логическую цепочку. Так сказать, метод дедуктивный применяем.
Значит, так. Ирина и Антон в любовной связи. Ирина мечтает стать богатой вдовой. Антон — завладеть акциями предприятия. Они объединяют усилия и убивают Губера. Но не знают, что он, догадываясь о намерениях жены, оставил мне посмертное поручение. А тут появляюсь я…
Нет, не так, не вяжется.
Во-первых, Ирина так просто с акциями бы не рассталась, хотя, может, он ей за них и заплатил. Просто я этого не знаю.
Во-вторых, подменить кресло проще всего было именно Ирине. Тогда не возникло бы необходимости устраивать пожар. А в том, что пожар был не случайным, я не сомневаюсь.
Тогда как же все это произошло? Ведь мало того, что ему подменили кресло, его еще вынудили оставаться в нем как можно дольше, подмешав снотворное. Кто мог подмешать снотворное? Скорее всего жена.
Мое серое вещество задымилось. Я никак не могла разложить всю имеющуюся информацию по полочкам.
Я сварила себе еще одну порцию кофе. Уселась с чашечкой на кухне и закурила, продолжая размышлять. Я нашла очень простое решение этой проблемы: надо потрясти Ирину, предъявив ей кое-что из имеющегося у меня материала. Припереть ее к стенке — и все. Психическая атака. Что может быть проще?
