Марк Раабе - Надрез
Габриэль стоит с открытым ртом. Он смотрит на свои руки – на них действительно видны следы крови.
– Вы хотите сказать, что это я его убил? Зачем мне это?
Грелль пожимает плечами.
– Проклятье! – шипит Габриэль. – Спросите своих коллег. Они видели, что я стоял на коленях рядом с трупом и прикасался к покрывалу. Оттуда и кровь.
– Может быть, у вас были причины вернуться на место преступления и выпачкать руки?
– Какие, к черту, причины?! Это безумие какое-то.
– Именно, господин Науманн, – тихо, но отчетливо говорит Грелль. – Или вы будете отрицать тот факт, что с 1983 по 1988 год находились в психиатрической клинике «Конрадсхее», в закрытом отделении?
Габриэль бледнеет.
– С тех пор… прошло двадцать лет, – хрипло говорит он. – Эти данные давно закрыты, откуда вы…
Комиссар выжидающе смотрит на него, на его губах играет мерзкая насмешливая улыбка.
– Так значит, вы были в «Конрадсхее»?
– Да, – признается Габриэль. – Но откуда, черт побери, вы это знаете? Это…
– Что? Незаконно? – Грелль приподнимает одну бровь. – Если я не ошибаюсь, вы сами только что сообщили мне эту информацию. Я лишь спросил, не будете ли вы отрицать тот факт, что… – Он удовлетворенно ухмыляется.
Габриэль в ярости смотрит на него.
– «Конрадсхее» тут ни при чем. Абсолютно ни при чем! Я просто хочу найти Лиз Андерс, вот и все.
– Ну конечно. Лиз Андерс. – Грелль кивает, улыбка сползает с его лица. – Если это так, тем лучше. Но я думаю, вы понимаете, что в сложившихся обстоятельствах нам нужно некоторое время, чтобы все проверить.
Габриэль чувствует, как огромная лапища Шустера ложится на его правое плечо. Янсен подходит слева и снимает с пояса наручники. В Габриэле горячей волной поднимается паника – и ярость.
«Все повторяется, Люк, – шепчет голос. – Вот видишь, я ведь тебе говорил. Все всегда повторяется».
Веки Габриэля подрагивают. Затем, словно лопнувшая пружина, взвивается его правая рука. Кулак бьет Шустера в лицо. На мгновение полицейский выпускает его руку, отшатывается, зажимает нос. Между пальцев проступает кровь. Габриэль круговым движением вскидывает левую руку, словно крыло ветряной мельницы, и высвобождается из хватки Янсена. Он замахивается ребром ладони и…
– Стоп!
От резкого оклика Габриэль замирает. На безопасном расстоянии от него – в нескольких метрах – стоит Грелль, черный табельный пистолет в его руке поблескивает.
– Дайте мне повод нажать на курок, только дайте мне повод!
Габриэль медленно опускает руки. Его охватывает парализующее отчаяние. На мгновение ему видятся кожаные ремни, сковывающие тело. Коричневые ремни – единственный цвет в пространстве белизны и стали. И еще бледно-розовая кожа склонившихся над ним людей.
«Только не теряй контроль, Люк. Ты же знаешь, что случается, когда ты теряешь контроль».
«Но это уже случилось, – в отчаянии думает он. – Я уже утратил контроль».
На него надевают наручники, они точно обжигают кожу. Габриэль не может шевелить руками, и это его пугает. К горлу подступает тошнота – это рефлекс, и ему приходится уговаривать себя, что никто не станет крепить ему к голове электроды и нажимать на рычаг. Но тело ему не верит, тело помнит.
И вдруг ему вспоминается Дэвид – как брат обнимал его, и ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Его охватывает жгучее желание, чтобы все наконец-то стало хорошо, чтобы все это тогда не случилось, чтобы была только одна причина, по которой он не помнит ту жуткую ночь, – что ее не было. Пожалуйста, пусть ее никогда не было, пусть все будет в порядке! Пусть он сможет просто позвонить своему младшему брату, как это бывает, когда у тебя есть братья!
Но ничего не будет в порядке. И не было. Вот уже почти тридцать лет все совсем не в порядке. И нельзя просто так позвонить и сказать: «Вот он я». Даже когда больше не к кому обратиться за помощью.
Глава 11
Дэвид Науманн отбрасывает падающую на глаза длинную светлую челку и скрепя сердце входит в приемную доктора Роберта Буга, директора отдела новостей канала TV2. Эта приемная – точно шлюз в другой мир.
– Тебе придется подождать, у него еще фон Браунсфельд. – Клара Виганд словно невзначай окидывает его взглядом: стройные ноги, синие джинсы, мятая белая рубашка, темно-синий пиджак свободного кроя. – Кофе будешь?
Дэвид кивает.
– Виктор фон Браунсфельд? У Буга? Что он тут делает? Он обычно занимается только серьезными вопросами.
Клара Виганд многозначительно улыбается, потом равнодушно пожимает плечами. Кофемашина гудит, и в чашку льется эспрессо и молоко. Виганд – блондинка, ей под пятьдесят, то есть она лет на десять старше Дэвида. В волосах уже проступает седина, на когда-то красивом лице пролегли морщины, складки у рта – будто скобки, в которые заключено ее постоянное недовольство.
Над ней дамокловым мечом нависает логотип TV2 – дизайн совсем недавно поменяли, и теперь на сочном оранжевом фоне светится бордовая цифра 2. Дэвид знает, что Виганд – незаменимая сотрудница, в противном случае Буг давно нанял бы кого-нибудь помоложе.
– Ты не в курсе, чего он от меня хочет? – спрашивает он у Клары.
– Понятия не имею.
Дэвиду кажется, что она отводит взгляд. Значит, Буг будет его отчитывать за что-то. Ну и ладно. Не в первый раз Буг влезает не в свое дело и пытается контролировать то, что происходит в отделе развлекательных программ. В лучшем случае он попросит Дэвида немного разрекламировать какую-то новую ведущую новостей, например пригласить ее на ток-шоу. Правда, непонятно, почему Буг не обратится с этим вопросом непосредственно к начальнику Дэвида.
– Да, кстати, – шепчет Виганд, протягивая Дэвиду кофе с молоком. – Тебе тут недавно звонили. Какой-то господин Ширк из банка…
Дэвид с подчеркнуто равнодушным видом кивает. «Черт! Теперь они мне уже и на работу названивают». Он чувствует, что краснеет. Наверное, это видно даже под трехдневной щетиной.
В этот момент дверь кабинета распахивается.
– Еще раз спасибо, – лебезит Буг.
В дверном проеме видно, как он горячо пожимает руку Виктору фон Браунсфельду. Фон Браунсфельду уже за семьдесят. Жилистый, седая пышная шевелюра, серый костюм сидит как влитой.
– Не за что, – снисходительно отвечает фон Браунсфельд. – Да, и пока я не забыл: «Carpe Noctem» начнет выходить первого.
– Хорошо, – поддакивает Буг.
«“Carpe Noctem”? – думает Дэвид. – Когда эту передачу включили в программу? Я что-то пропустил?»
Фон Браунсфельд кивает Бугу и энергично проходит мимо стола Клары Виганд. Краем глаза он замечает Дэвида и останавливается.
– Мы знакомы? – спрашивает фон Браунсфельд, бросая на Дэвида пристальный взгляд светло-карих глаз.
Дэвид замечает, что его седые волосы идеально уложены, но под ними просвечивает розовая кожа головы.
– Вообще-то нет. – Дэвид смущенно улыбается.
Он не знает, как вести себя с людьми, наделенными столь огромной властью.
– Я у вас работаю. – Взяв чашку в левую руку, он протягивает фон Браунсфельду правую. – В отделе развлекательных программ TV2, занимаюсь разработкой и воплощением ток-шоу и реалити-шоу.
– Понятно. – Фон Браунсфельд растягивает губы в улыбке, не обнажая зубов. Глаза при этом не улыбаются. У него сильное рукопожатие, хотя прохладные пальцы тонкие и узловатые. – И как же вас зовут?
– Науманн, – поспешно отвечает Дэвид. – Дэвид Науманн.
Фон Браунсфельд отдергивает руку – именно отдергивает, а не убирает, точно Дэвид задел его за живое.
– Науманн? Ах да, история с шоу «Treasure Castle»[5]. Скажите, вы не родственник Вольфа Науманна, оператора?
Дэвид потрясенно смотрит на него, затем кивает.
– Я его сын. Вы были знакомы?
Фон Браунсфельд, словно оправдываясь, поднимает руки. Печатка на его пальце поблескивает.
– Не совсем. Но я помню ту историю. Тогда в нашей среде ходило много слухов об этом… если вы понимаете, о чем я. Да и в прессе она не раз упоминалась.
– Да, – сдержанно отвечает Дэвид.
Он чувствует на себе любопытный взгляд Клары Виганд и понимает, что его ждет пара неприятных вопросов. Он ненавидит эти неминуемые расспросы, они до сих пор продолжаются, хотя прошло столько лет. Временами у него возникало желание вытатуировать у себя на лбу фразу «Я тоже не знаю!». Весь этот кошмар случился, пока он был заперт в своей комнате.
– Что ж, всего доброго, – вежливо говорит фон Браунсфельд, кивает и поспешно направляется к двери.
Дэвид с облегчением смотрит ему вслед. Клара Виганд выразительно покашливает и указывает на открытую дверь кабинета.
– Мистер Новости тебя уже заждался.
Кивнув, Дэвид гонит ненужные мысли прочь. Он как раз собирается войти в кабинет, когда еще кое о чем вспоминает.
– Слушай, Клара, ты не знаешь, о чем они говорили? Новая передача «Carpe Noctem»?
