Михаил Март - Шаткое равновесие
К половине седьмого он прибыл на мыс Чертово копыто. Тут уже шла работа полным ходом. Место происшествия оцепили лентами. От кого — вопрос. Снаружи ни души, а внутри — муравейник. Следопыты чертовы.
Блохину через неделю стукнет пятьдесят пять, тридцать два из которых он проработал в милиции. Собаку съел, начинал с постового. Привык работать по старинке, современных методов не понимал и не доверял им. Однако старый конь борозды не портит: сто семьдесят пять задержаний особо опасных преступников на его счету. Ходячая легенда. И у нынешних умников хватает наглости его учить! Сопляки. Последние пять лет он уже не участвовал лично в расследованиях, но стоило собраться в отпуск, как судьба подкладывала свинью. Мол, давай, Родя, тряхни стариной, ржаветь начинаешь. Чтоб им пусто было!
Прапорщик козырнул и приподнял ленточку.
— Здравия желаю, товарищ подполковник.
— Сколько ни желай, с неба оно не упадет.
Возле белого «Мерседеса» с открытым верхом стояли мужики в штатском. Жара тридцать градусов, а они в пиджаках и соломенных шляпах хрущевских времен. Старперы. На пенсию старую гвардию Блохин не отпускал. Вот его самого через год выкинут, тогда и этих метлой выметут, но пока он начальник — все оставались при должностях. А с кем еще работать? Ворчливы стали, однако дело свое туго знали.
— Ну что, пердуны? Сюрприз?
Мужчины с тоской посмотрели на главного сыскаря.
— Дай угадаю, Родион, — начал невысокий толстяк с потным лицом, под которым собралось три подбородка. — Завтра или послезавтра ты собирался идти в отпуск.
— Почти угадал, Толик.
Толику тоже перевалило за пятьдесят. А вообще-то звали его Анатолий Иванович Косых и занимал он должность прокурора города.
— Докладывай, Аркаша, — обратился Блохин к крепкому дяденьке лет пятидесяти с волосатой грудью и руками. Такому нельзя носить рубашки с короткими рукавами и распахнутым воротом. Бедолага. Аркаша, а точнее, Аркадий Устинович Безмерный, лет десять ходил в полковниках. Криминалист высшей категории, милицейская элита. Несмотря на высокое звание, он подчинялся руководителю следственно-розыскной группы, а ею мог командовать капитан.
Аркаша доложил:
— Я вижу две картинки. Первая говорит об убийстве. Следы борьбы налицо. Вторая — о самоубийстве. Женщина тридцати восьми лет, предположительно небезызвестная Таисия Львовна Покровская встала на каменный парапет и нырнула рыбкой вниз с высоты двенадцать с половиной метров.
— Так это она или нет?
— По документам, найденным в сумочке и машине, она. По телу не определишь. Месиво.
— Почему самоубийство?
— Спроси у Олеся.
Олесь Богданович Макдебура был худощавым верзилой. Когда его видели вместе с прокурором Косых, всегда смеялись. Тонкий и Толстый, как в чеховском рассказе. Макдебура был медэкспертом и патологоанатомом в одном лице. В своей «потрошиловке» он вскрыл трупов больше, чем захоронил на городском кладбище. Большая часть погибших состояла из курортников, их увозили хоронить на родину.
— Спрашиваю. Колись, Олесь.
— Труп будешь смотреть? — фальцетом спросил Олесь.
— Ты видел, а мне не обязательно. Я еще не завтракал.
— Коленки у дамочки поцарапаны. Парапет гранитный, высокий, шершавый. Ее рост — метр семьдесят два. Чтобы взобраться на него, ей надо было закинуть ногу, встать на колено, потом поставить второе колено и после этого подняться на ноги. Так оно и было. Если она не поцарапалась в другом месте до приезда сюда.
— Не очень убедительно, — поморщился подполковник.
— И я так считаю, — согласился прокурор. — Какого черта самой богатой женщине всего побережья Черного моря делать в этом проклятом месте? Погулять негде? Да еще в такое время.
— В какое время, Толик? — спросил Блохин.
— Она погибла в десять часов четыре минуты. На ее руке были часы, они тоже разбились и остановились вместе с ее сердцем.
— Кстати, Толя, а какого черта ты здесь делаешь? Почему не прислал обычного смертного следователя?
— Шутишь? Речь не о бомже идет. Доложили о происшествии в Краснодар. Вышлют своего из центра. А у меня мелюзга работает.
— Да-с! — фыркнул Блохин. — Мне только пижона здесь не хватает. Пусть его и назначают руководить следствием. Ладно. Версия убийства?
— Свидание дамочке здесь назначили, — мечтательно начал Аркадий Безмерный. Он никогда ни о чем не говорил утвердительным тоном. — Следы есть от второй машины, которая рядом с «Мерседесом» стояла. Небольшая машина ярко-красного цвета, иномарка. Размером с нашу «девятку». Рядом бейсбольная бита валяется. Отпечатки на ней есть, но они смазаны. Поверхность идеально гладкая, скользила в руках. Крови на бите нет, ею могли оглушить, а потом бесчувственное тело сбросить вниз. Драчка была не на жизнь, а на смерть. По песку катались. У убийцы должны остаться царапины на теле, у трупа на правой руке четыре ногтя сломаны. Крепкие были коготочки, длинные, острые. Но их мы не нашли. Под ногтями ничего нет, руки волнами вымыты, словно спиртом протерты.
— Спонтанная драка? — спросил Блохин.
Он уже сделал свои выводы, но не высказывался, как всегда предпочитал выслушать каждого, кому было что сказать.
— Думаю, спонтанная, — продолжил криминалист. — Бита — не лучшее орудие убийства. Их возят в машине как психологическое оружие, шпану пугать. К умышленному убийству готовятся и уж жертву к себе не подпустят.
— У которой есть острые когти, — добавил Косых.
— Вскрытие делать будешь, Олесь? — поинтересовался подполковник.
— Посмотрел бы на труп, не спрашивал, — буркнул Макдебура. — Ее скалы вспороли. Мозги и кишки до сих пор волнами не смыло.
— Кому же госпожа Покровская мешала? Как насчет грабежа?
— Нет, — покачал головой прокурор. — В сумочке золотая пудреница, зажигалка, четыре тысячи долларов. Разве что за мобильник убили, телефона не нашли. И шикарный драндулет с ключами в зажигании стоит на месте. Убийца хорошо ее знал, а она его. К чужому на свидание в такое место и время женщины типа Покровской не ездят. Вон туфельки валяются. Следов от ее шпилек много на песке, а вот следов убийцы нет.
— Это как же? — не понял Блохин.
— Плоская подошва, стоптанная. А резина на машине новенькая. След четкий, но непонятный. Слишком много крутилась на одном месте!
— Много крутилась? Можешь схему нарисовать?
— Приблизительно. По рисунку на песке видно, что красная иномарка приехала из города и встала здесь. Вероятно, «Мерседеса» еще не было. Тогда она сдала назад и остановилась у обочины на подъеме в гору. Там тоже есть следы. Вдоль дороги к ресторану «Таврида», что на горе, растут кипарисы.
— Вижу. Ну и что?
— Здесь открытая площадка, ночи у нас лунные, яркие, тут светло. А в десять вечера дорога утопает в тени кипарисов, и ты с этого места машину не увидишь, хотя она будет стоять в десяти метрах на подъеме. Предполагаемый убийца затаился. Приехал «Мерседес», и только потом подкатила красная машина и встала рядом. Следы наслаиваются друг на друга, как пирог. Следующий этап — эта красная машина резко сдает назад, разворачивается и уезжает. Убийца паниковал. Колеса буксовали в песке. Хреновый водитель.
— А как, Аркаша, ты цвет ее определил? — спросил подполковник.
— Как я уже сказал, удирал убийца в панике, дерево зацепил. На левом крыле или дверце должна остаться если не вмятина, то глубокая царапина. На стволе краска, наши такую не делают. Ярко-красный металлик, стопроцентно иномарка. Если машина новая, я по резине определю марку. В каталог надо заглянуть. Со старой сложнее.
— Что со свидетелями? — спросил Блохин.
— Ну наконец-то созрел. Со свидетеля все и началось. В половине двенадцатого в отделение на набережной парень приволок раздавленный велосипед. Говорит, его у клумбы машина сбила. Никто сюда ночью не поехал, но парень напористый, не уходил. Когда рассвело, с ним поехала патрульная. Так, для протокола. А тут «Мерседес» с открытыми дверцами стоит, ключи в замке. Глянули вниз — белое пятно: на женщине был белый костюм. Парень в уазике сидит. Иди, поговори с ним. Показания мы сняли, но без тебя отпускать не стали.
— Участковый здесь?
— Да, вон топчется у кустарника.
— Ладно, мужики, во второй половине дня встретимся. Что-нибудь о родственниках погибшей знаете? Я ведь по тусовкам не хожу.
— Понятное дело, — кивнул прокурор, — это мы с приемов не вылезаем. С Алексеем Угрюмовым она жила.
— Знаю такого. У него вся знать машины чинит. Нет, этот кандидат в убийцы меня не устраивает.
— Тем более что прожили они вместе больше трех лет. Дома пришил бы и закопал в садочке, — усмехнулся прокурор. — У них садик есть небольшой, гектара на три, с фамильным склепом князей Тихвинских. С адвокатом ее поговори, он должен много знать. Лет десять на нее работает.
