Евгений Сухов - Убойный репортаж
– Полное и безоговорочное искоренение зла, – безапелляционно заявил профессор Базизян. – Вы понимаете, что это значит для всего человечества?
– Боюсь, я не готов к такому пониманию, – честно признался я.
– Вот именно! – Борис Георгиевич как-то даже с благодарностью взглянул на меня. – В этом-то и суть! Понять, что мое открытие несет всему человечеству, невероятно трудно и даже невозможно на данном этапе человеческого развития. Раньше считалось, что мораль и нравственность прививаются воспитанием и закладываются в самом раннем детстве, как говорится, с молоком матери… То есть понятия добра и зла существуют в обществе как некие непреходящие и всем понятные нормы. Но ведь на восприятие, что хорошо, а что плохо, может влиять и эмоциональное состояние человека. К примеру, месть – это плохо. Но если обида нанесена вам кем-то осознанно и несправедливо, у вас появляется желание отомстить, то есть сделать то же самое человеку, крепко вас обидевшему. И это уже воспринимается не как зло, а как акт справедливости. Когда перед человеком встает нравственный выбор, он начинает руководствоваться не только общепринятыми представлениями о том, что хорошо, а что плохо, но в том числе и своими эмоциями. Понятия добра и зла сидят внутри нас. И как только мы узнали, что определенные участки мозга отвечают за определенную функцию человеческого организма, был найден участок мозга, отвечающий за мораль и нравственность. Тогда я задался вопросом: а нельзя ли как-то контролировать данный участок, воздействуя на него извне? В результате исследований появилась возможность такого контроля и воздействия. Более того, мы можем теперь блокировать или, как мы говорим, «настраивать» тот участок мозга, который «отвечает» за зло, и человек лишится возможности совершить что-либо злое. Он просто не получит из мозга подобных импульсов за их полным отсутствием. Мы знаем сегодня, как правильно настроить этот участок мозга, и можем искоренить зло в корне. Вы понимаете, каково значение нашего открытия?
– Кажется, я оценил масштаб. – Без грубой лести тоже не обойтись, таково ремесло журналиста. – Значит, совершив определенную настройку части мозга, отвечающей за мораль и нравственность, можно сделать человека добрым, исключив зло из самой природы человека?
– Вот именно! – воскликнул профессор Базизян и весьма благосклонно посмотрел на меня. – Вы все очень правильно понимаете. Даже неожиданно правильно… Знаете, вы, пожалуй, схватываете гораздо быстрее, чем некоторые мои аспиранты.
– Спасибо, я просто довольно основательно готовился к этому… А какой-нибудь сбой в этой вашей схеме или механизме настройки мозга не может произойти? – поинтересовался я. – Как закрепить такую настройку, чтобы она действовала всю человеческую жизнь?
– Вы очень умный молодой человек, – уважительно заметил Борис Георгиевич. – Вот что осталось пока не решенной до конца проблемой. Над этим в последнее время как раз и работал Рудольф Михайлович, и он был очень близок к ее разрешению. Вот теперь мы будем отброшены на недели, а возможно, и месяцы назад, – с нескрываемым сожалением добавил он. – А ведь наука развивается, время бежит, и мы можем просто отстать совсем.
– Если я правильно вас понял, конечным результатом ваших исследований является выключение участка мозга, отвечающего, грубо говоря, за зло, раз и навсегда. Ну, это что-то вроде прививки от оспы в детстве. Сделал прививку, и оспой ты уже никогда больше не заболеешь, так?
– Так! Именно так! Вы совершенно правы! – снова воскликнул профессор Базизян. – Знаете, я весьма рад, что в наш институт прислали именно вас.
– Тогда, – решил я, что настало время брать быка за рога, – может, вы позволите мне более тщательно ознакомиться с деятельностью вашей экспериментальной лаборатории? Надо полагать, трагическая гибель ее руководителя Фокина не означает прекращение проведения экспериментов и опытов?
– Конечно нет, – ответил Борис Георгиевич. – Мы должны завершить нашу работу хотя бы в память о Рудольфе Михайловиче. И я ничего не буду иметь против вашего присутствия при тестировании. Но только вашего, и ничьего более…
– Благодарю вас, Борис Георгиевич, – с чувством произнес я и спросил: – А когда у вас планируются новые опыты над людьми?
– Мы называем это тестированием, – чуть поморщился профессор.
– Понял, простите, – вежливо улыбнулся я. – Так когда у вас намечается проведение очередного тестирования?
– Послезавтра, – ответил Базизян. – Конечно, лет тридцать-сорок назад мой проект был бы засекречен… и получить к нему доступ было бы попросту нереально. Но в настоящее время из науки не делается секретов, тем более для прессы, достойным представителем которой вы являетесь.
– Спасибо, огромное спасибо, Борис Георгиевич, – с чувством проговорил я.
– Ну, не стоит благодарностей, – улыбнулся профессор. – Надеюсь, деятельность нашего отдела и института в целом будет освещена достойно и объективно?
– В этом вы можете не сомневаться, Борис Георгиевич, – заверил я его. – Объективнее телекамеры ничего не бывает…
– Телекамеры? – поднял на меня удивленные глаза Базизян.
– Я же телевизионный журналист, Борис Георгиевич. Телеканал «Авокадо», помните?
– Ах… ну да… конечно, – ответил Базизян. Отступать ему после дачи разрешения на мое присутствие в лаборатории при «тестировании» было уже некуда…
Когда мы с ним прощались, Борис Георгиевич вдруг спросил:
– Простите, Аристарх, а почему такое название у вашего телеканала – «Авокадо»?
– Потому что наши передачи, как и сам этот фрукт, экзотически вкусны (для восприятия), полезны (для ориентации в жизненном пространстве) и тонизируют (не дают расслабиться в гонке за удовольствиями и достатком, чтобы вас не обошли на повороте завистники и конкуренты). Так говорит наш шеф, – ответил я.
– Он, похоже, тоже неглупый человек и весьма дальновидный, – задумчиво произнес профессор Базизян.
– Далеко не глупый, – согласился я.
Глава 4
На улицах Москвы, или А нужно ли побеждать зло?
Для кого-то улицы Москвы – артерии города. Место жительства или работы. Место и способ прогулок или путь «от» и «до». Для меня московские улицы – источник человеческих мнений и суждений. Обо всем: о мэре, пробках, шоу-бизнесе, стоимости квартир, олигархах, заработках, гастарбайтерах и прочее, прочее, прочее… В том числе и о последних желаниях, и об убийце актера Санина, и вот теперь – о возможности (или невозможности) победить зло.
Мы встали со Степой аккурат посреди тротуара и приступили к съемкам. Нужны были синхроны – чем больше, тем лучше, – с самыми разными людьми: мужчинами, парнями, женщинами, девушками, подростками, пенсионерами… Желательно из разных социальных слоев. Правда, пешком по улицам сегодня ходят только бедные да оригиналы с маргиналами, категорически отказавшиеся от автомобилей и метро.
Первым нашим интервьюером оказался молодой парень в крупных темных очках на прыщавом носу. Это был типичный «ботаник», уже нашедший свой личный мир, где он будет и дальше проживать, напрочь отказавшийся от мира реального. Что, возможно, больше «хорошо», нежели «плохо». На хрена он нужен, реальный мир, если в нем плохо, а в своем мире – лично построенном и нереальном – намного лучше.
– Здравствуйте, – поприветствовал я «ботаника», мягко улыбаясь. – Телеканал «Авокадо», смотрите нас?
Почти все «ботаники» излишне хорошо воспитаны: в ответ на улыбку обязательно смущенно улыбнутся, будут крайне вежливы и не станут говорить «нет» (порой они просто не умеют этого делать, и в этом, наверное, их главная беда). Можно быть как угодно воспитанным и мягким человеком, но все же уметь говорить «нет» непременно нужно. Иначе заклюют или, что еще хуже, сядут на шею и станут понукать…
Мой «ботаник» не явился исключением. Он не сказал, что смотрит наш телеканал регулярно и просто в восторге от наших передач (вряд ли он вообще смотрел телевизор как таковой), и ответил так, чтобы не сильно соврать и никого не обидеть:
– Иногда смотрю…
Вот еще отличительная черта «ботаников»: они боятся кого-нибудь обидеть. Просто не могут этого делать. Хотя их обижают постоянно, и обидчику стоит ответить тем же…
– Это очень хорошо, что вы иногда смотрите нас и, по крайней мере, знаете, что такой канал существует, – азартно поддержал я его ложь. – Так вот, мы делаем передачу с названием «Можно ли победить зло». Тема ее, сами понимаете, соответствует ее названию. Поэтому у нас к вам конкретный вопрос: как вы считаете, можно ли победить зло?
«Ботаник» задумался. Они все, «ботаники», прежде чем что-либо ответить, задумываются. На время или надолго, а случается, и навсегда. Ибо ко всему происходящему относятся предельно серьезно…
– Итак, – поторопил я его, надеясь, что мой «ботаник» задумался не навсегда, – можно ли победить зло?
