Анна Владимирская - Скелет в шкафу
– Абсолютно. Особенно в свете того, что ты без пяти минут режиссер.
– Тогда объясни мне так, чтобы я понял, а то я что-то не догоняю: что ты имеешь в виду?
– Стас! Ты помнишь, когда ты заявил нам с мамой после окончания школы, что будешь поступать в театральный на режиссуру, какой была наша реакция?
– Вы, мягко говоря, были не в восторге. А потом ты вдруг почему-то согласился. Я до сих пор не понимаю, зная тебя, почему ты мне разрешил…
– Вот, хорошо, что ты все это помнишь. Объясняю. Я решил, что позже, когда настанет время передавать тебе мой бизнес, экономику и маркетинг ты как-нибудь освоишь. А стать режиссером – это для нашего дела полезно!
– Значит, ты не веришь, что я смогу снимать кино?
– Почему же? Верю. Я даже думаю дать тебе денег на дипломный фильм, ты ведь хотел меня просить об этом?
– Ну…
– Я понимаю, ты удивлен. Тем не менее нет ничего странного в том, что отец поддерживает творческие устремления сына.
– Совсем ты меня запутал, пап! То ты мне даешь деньги на кино, то говоришь про наш семейный бизнес… У меня голова кругом идет!
– Это от коньяка! «Хеннесси» очень хорош! – усмехнулся Топчий. – Ладно. Объясняю один раз, больше повторять не буду. Я дал тебе возможность получить твое режиссерское образование исключительно потому, что высшее образование тебе в любом случае необходимо. Если тебе так хочется, пусть будет гуманитарное. Но наша реальная жизнь не состоит из тусовок, кинофестивалей, «Оскаров» и Канн. Скажи, ты часто меня видел за последние годы?
– Редко. Раз в неделю, а то и в месяц.
– А где я нахожусь все это время, мой мальчик?
– На «Винзаводе». Или в командировках.
– Именно. Бизнес требует постоянного присутствия. И не просто присутствия, но ежесекундной готовности принимать решения. Но когда-нибудь, лет через …надцать, я передам дело в твои руки. Ты должен быть готов.
– Но ведь для этого нужны знания в области виноделия?
– Ерунда. Год возле меня потрешься и освоишь азы. Потом поработаешь какое-то время на каждом участке: на производстве, в маркетинге, в отделе продаж, – словом, на всех узлах, от которых зависит конечный результат. Потом немного побудешь моим замом, лет пять. И после этого сможешь возглавить бизнес.
– А режиссура? – опешил юноша.
– Режиссура в алкогольном бизнесе – как в голливудском блокбастере! – рассмеялся Аркадий Леонидович.
– Я вообще не понимаю, зачем тогда разговор про этого Гренуя? Ты к чему мне о нем сказал? Ты что, хочешь, чтобы я по этому Зюскинду дипломный фильм снял? – Под воздействием коньяка у Стаса развязался язык.
– Дело в том, Стасик, – отец называл его так тогда, когда ему хотелось поддеть сына, – видишь ли… Гренуй – человек цели. Я тоже человек цели. А ты человек хочу – не хочу. Разницу улавливаешь?
– Почему это я – не человек цели? По-твоему, снимать кино – не цель, что ли?
– Потому что ты – не Спилберг! И вряд ли им станешь. Но зато ты – Топчий! И можешь продолжить нашу династию. А если окажешься совсем идиотом, мне придется… выдать Ангелинку за толкового мужика и передать дела ему. И тут уж как Бог даст! Если возьмет бизнес в свои руки ее будущий муж, то сам понимаешь! Не могу же я передать миллионный бизнес глупому наследнику!
– Пап! Я же не сказал «нет»! Ну что ж ты так сразу… – Стас умел вовремя пойти на попятный. Он знал, что с отцом лучше не спорить – может плохо кончиться. А он был не из тех, кто портит отношения с богатым и могущественным отцом, отстаивая свои принципы. – Давай лучше еще по чуть-чуть!
* * *Перед сном в родительской спальне происходил неспешный разговор.
Марта в розовом кружевном пеньюаре сидела на высоком пуфе перед трюмо с большим зеркалом, подсвеченным по верхнему краю. Бутылочки и флаконы с кремами, эмульсиями и тониками стояли перед ней. Она расчесывала свои блестящие черные волосы и разговаривала с мужем, не отрывая внимательного взгляда от своего отражения.
– Знаешь, котик, я давно хотела с тобой поговорить о нашем сыне… – Она взглянула на мужа и вспомнила, что после коньяка он обычно становился вспыльчив. Поэтому она решила пойти окольным путем: – Эта его дружба с Юркой Запорожцем, сыном почтальонши… столько лет… тебя не удивляет?
– Это не дружба, – иронично хмыкнул Топчий. – Со стороны Стаса это использование «шестерки» для мелких поручений. А со стороны Юрки это небескорыстное служение. Знаешь, как Стас его прозвал?
– Нет. А как?
– Сто Баксов. – Отец семейства хохотнул.
– Странное прозвище. – Женщина продолжала водить щеткой по волосам.
– Ничего странного. Просто его цена – сто баксов. Он за эти деньги что угодно сделает для Стаса.
– Надо же… – равнодушно проговорила Марта. – Все-таки наш сын очень добрый мальчик. Подобрал этого Юрку чуть ли не на помойке, берет его с собой в дорогие рестораны, отдает ему свои вещи, практически новые… Вообще, можно сказать, осчастливил этого Запорожца. Сможет ли этот плебей оценить такое отношение нашего сына?
– Смешная у него фамилия – Запорожец, я бы дал ему кличку «бентли». От обратного. Хватит причесываться, иди ко мне! – скомандовал муж, которому надоел этот бесконечный ритуал.
– Мой повелитель! – показала в улыбке безупречные зубы жена. Она сбросила пеньюар и шагнула к кровати в тонкой батистовой сорочке. – Ты соскучился?
* * *Утром следующего дня Сто Баксов, он же Юрий Запорожец, ждал Стаса Топчия под окнами его квартиры на улице Горького, сидя за рулем старенького «опеля». Юра был похож на воробья. Нет, не на того беззаботного, скачущего по перилам балкона и чирикающего от радости бытия, а на другого воробья – того, который, искупавшись в пыли, с растрепанным хохолком, озабочен поиском крошек. Вечным поиском крошек! Прическа у Юрия была самая что ни на есть модная, как у ведущих популярных телеканалов. Многие ведущие носят ее, точно это часть корпоративного дресс-кода. Делается она так: все волосы с помощью пенки поднимаются к макушке в маленький гребешок. Мужчины с такой прической напоминают цыплят, но это их не смущает.
В последнее время благодаря Стасу воробьиный облик Ста Баксов изменился, и он теперь больше походил на индюшонка. Все потому, что парнишка стал ходить в спортзал, качаться. Однако, несмотря на мощные плечи и грудь, шея с выступающим кадыком осталась тощей, выдавая унылое полуголодное детство. Из-за этого Юрка предпочитал водолазки с высоким закрытым горлом. Кличку Сто Баксов он получил от Стаса, поскольку именно за эту сумму беспрекословно и бездумно выполнял любые приказания младшего Топчия. Их нельзя было назвать друзьями детства, хотя знакомы они были действительно с малолетства. Мать Юры, почтальонша Евдокия Ивановна, приносила пенсию бабушке Стаса. Расторопная почтальонша часто брала сына на работу, поскольку жалостливые пенсионеры всегда давали пятерку, а то и десятку из пенсии на прокорм вечно голодного Юрки. Прожить на жалкую зарплату Евдокии Ивановне очень помогали чаевые, а иногда и продукты от пенсионеров, позволяя маленькой семье сводить концы с концами. В квартире Топчия сын почтальонши познакомился со Стасом. Мальчики подружились. Вернее, Юрка стал тенью Стаса Топчия. Он выполнял многочисленные поручения своего одногодки из обеспеченной семьи и всегда получал за свои труды плату. В детстве это были невероятно вкусные конфеты, шоколадки, надоевшие Стасу игрушки, машинки, одежда и жвачки. Чем старше они становились, тем чаще плата выражалась деньгами, отчего Юрка преисполнялся еще большим рвением. Благополучная жизнь паренька всецело зависела от Топчия-младшего. По его настоянию Запорожец поступил в колледж (бывшее ПТУ) и выучился на слесаря. Для чего это нужно было сыну олигарха, Юра не знал. Да и какая разница! Профессия, она ж гирей не висит. На черный день может пригодиться. Благодаря Стасу произошло главное событие в его жизни – Юра купил на авторынке старый подержанный «опель» и стал чувствовать себя не хуже прочих сверстников. После вечеринок у Стаса, на которых многое не допивали и не доедали, Юра часто приносил домой коробки с невиданной снедью и початые бутылки. Мать радовалась и своим подругам, старушкам-пенсионеркам, рассказывала похожие на сказку истории о дружбе Юрика с сыном олигарха. И каждый день молила Бога, чтоб он даровал Стасику и его родителям богатырское здоровье.
Стас вышел из подъезда, подошел к машине Юрия и уселся рядом с ним на переднее сиденье. Вместо приветствия он сказал:
– Поехали на Подол. – Затем спросил: – Ты всем развез?
– Да.
– Все гладко?
– Да.
– Второй раз положишь в почтовые ящики вот это. – Стас достал три незапечатанных конверта, на каждом из которых значились только фамилия и имя получателя.
