Татьяна Рябинина - Одним ангелом меньше
— Где вы были в ночь на семнадцатое февраля, Андрей Васильевич?
— Дома. Вы подозреваете меня?
Видно было, что Самохвалов изо всех сил старается выглядеть спокойным. Но стиснутые челюсти и мелко дрожащие руки, которые он пытался спрятать под мышками, выдавали его волнение.
— Кто-то может это подтвердить?
— Нет, я был один.
— Какие-нибудь соседи, страдающие бессонницей? — Вопрос был формальным, но задать его следовало, вроде как в американском боевике должна была прозвучать классическая тирада о праве хранить молчание.
— Нет. В соседней квартире живут две абсолютно глухие бабки.
— Андрей Васильевич, — вступил Иван, — у вас нет алиби и у вас был мотив для убийства.
— Мотив?! — Самохвалов наконец-то потерял самообладание.
— За неделю до свадьбы вы узнаете, что ваша невеста — проститутка со стажем и что она морочила вам голову, чтобы прибрать к рукам ваши денежки. — Чешенко отложил ручку. — Чем не мотив — обида, ревность, уязвленное самолюбие. Конечно, смахивает на мелодраму, но, говорят, в жизни и не такое бывает. Может быть, вам кто-то звонил ночью?
— Звонил? Ну конечно! — Глаза Самохвалова загорелись надеждой. — В полвторого мне звонил деловой партнер. Из Америки. Вы можете проверить, ведь операторы все звонки фиксируют — и исходящий номер, и время.
— Подождите, вам звонили на сотовый?
— Да, — неуверенно ответил Самохвалов.
Иван посмотрел на него с долей сочувствия.
— Вы, Андрей Васильевич, простите на добром слове, но у вас, похоже, от переживаний крыша слегка… того. Я голову имею в виду, а не другую крышу. Мне ли вам говорить, что по сотовому и в туалете можно говорить, и на месте преступления?
Самохвалов, похоже, действительно с перепугу соображал неважно. Он шевелил губами и был похож на крошку-идиота, не хватало только слюней пузырями.
— Даже если вы действительно разговаривали по сотовому и разговаривали дома, вам ничто не могло помешать после этого сесть в машину и быстренько смотаться на Кузнецовскую. Причем без особой спешки. Колычеву убили между двумя и тремя, а езды отсюда до ее дома по пустым улицам минут пятнадцать.
— Вы вообще могли никуда не ездить, — добавил Сева. — Думаю, вам вполне по средствам нанять кого-то.
— Бред! — Самохвалов начал приходить в себя. — Я могу позвонить адвокату?
— Разумеется, но чуть позже. Костя, поищи понятых. К сожалению, — Чешенко повернулся к Самохвалову, — нам придется произвести обыск. Вот санкция прокурора. Кстати, ваша невеста не была беременна?
— Что?! — задохнулся Самохвалов.
— Да так, проехали. Мы можем приступать?
— Пожалуйста, ищите! — Самохвалов привстал, развел руки в шутовском поклоне и снова плюхнулся на диван.
Обыск занял уйму времени. Площадь квартиры, видимо, бывшей коммуналки, впечатляла. Понятые, две пожилые женщины, были заняты разглядыванием картин и безделушек. Иван, открывая бесчисленные ящики и дверцы, чувствовал все большее и большее раздражение.
— Похоже, по нулям! — сказал он Косте, просматривая книги.
— А что ты хотел? — отмахнулся тот, заходя в ванную.
— Есть! — раздался через пару минут его удивленно-торжествующий голос.
На полу под раковиной, за коробками стирального порошка, лежала опасная бритва с бурым пятном на лезвии — будто ждала их и улыбалась.
— Для начала достаточно. Ну, что скажете, Андрей Васильевич? — спросил Чешенко, аккуратно упаковывая бритву в пакетик.
— Это моя, — тихо, как проштрафившийся ученик, ответил Самохвалов.
— Вы что же, бреетесь таким кошмаром? — не поверил Иван.
— А это запрещено? Она еще от отца осталась. Я брился и, наверно, порезался.
— Да? Вы уверены?
Самохвалов кивнул, но тут вдруг глаза его испуганно расширились.
— Черт! Это кровь Марины! Черт, все против меня! — невнятно произнес он, уткнув лицо в ладони.
— Откуда на бритве кровь Колычевой? — все так же бесстрастно поинтересовался следователь.
— Она взяла ее с полки, не знаю зачем, порезалась и уронила за коробку. Я занялся ее рукой. А вечером мы ходили в супермаркет, и Марина купила мне «Жиллет».
— Андрей Васильевич, — записывая показания, сказал Чешенко, — позвоните, куда вам надо, ну, на работу там, адвокату, потому что мы вынуждены вас задержать. Понятые, распишитесь вот здесь, пожалуйста, и можете быть свободны.
Судмедэксперт Гаврилов, ссутулившись, сидел за компьютером и набирал какой-то текст, время от времени отпивая кофе из надтреснутой голубой кружки. Рядом на салфетке лежал бутерброд с сыром. Сквозь редкие седые волосы на макушке Семеныча трогательно просвечивала розовая, как у младенца, кожа. Попадая не на ту клавишу, он забавно морщился и ворчал, и вообще тот, кто не знал Семеныча хорошо, мог подумать, что это совершенно безобидный и беззащитный дедушка. Но лишь до тех пор, пока тому не приходила охота высказаться.
— А, это вы? — Семеныч развернулся на стуле так резко, что взвизгнули колесики, и с хрустом потянулся. — Никак на понижение пошли? Выгнали, что ли, из управы?
— Да нет, — Ивану почему-то стало неловко, словно он в чем-то провинился. — Вроде надсмотрщика.
— Ясно. А что тогда побегушничаете? Впрочем, меня это не касается. Я вот как раз ваше заключение печатаю, если подождете, то заберете.
— Что-то интересное? — спросил Иван, с опаской присаживаясь на колченогую табуретку.
— Смотря что вы считаете интересным. Секса не было дня два как минимум. Зато было другое. Я не поленился у нее в животе поковыряться, уж больно типичные пятна под глазами у жертвы, коричневые. «Предчувствие ее не обмануло». Беременна была ваша клиентка, хотя и недолго. Порядка четырех недель. Если другого мотива для убийства не найдется, сойдет и этот.
— Уже кое-что. Кстати, мы в квартире тест нашли, положительный. А еще?
— Какой ненасытный! — хмыкнул Семеныч. — Да как вам сказать? И да, и нет.
— То есть?
— Сейчас покажу.
Закончив печатать и послав документ на печать, Семеныч вывел на экран компьютера какой-то снимок, похожий на абстрактную картинку в черно-белых тонах.
— Вот смотрите. Я попросил сделать ультразвуковое исследование. Это, — стрелочка мышки забегала по экрану, — сонная артерия. Вот рана, вот излитие в ткани. А вот это, — стрелка уткнулась в размытый серый контур сантиметра на два ниже, — след от пальцев. Помните, я говорил, что ее придушили и остался следок. Если бы она не умерла, то был бы очень яркий и красивый синяк.
На экране появился другой снимок, поменьше и почетче.
— Это вот в натуральную величину. Следов ногтей на коже нет, а должны бы быть, скорее всего, почти коротко подстрижены. Подушечки отпечатались четко, следок почти перпендикулярно артерии, а это значит… Это значит, что преступник придавил жертву стоя и что они были примерно одного роста, плюс-минус пять сантиметров. Вот вам и примета, хотя и хилая. Убитая у нас сколько? Ага, метр семьдесят пять. Для женщины прилично, а для мужика так себе, средний рост.
Принтер пискнул, выплюнув отпечатанный лист.
— Себе хотите экземпляр? — спросил Семеныч, и Иван торопливо кивнул.
— Далее. Отпечатки двух пальцев, судя по всему, среднего и указательного левой руки. Вот тут странно, — Семеныч задумчиво потер переносицу. — Или убийца стоял сзади жертвы, но тогда непонятно, как он умудрился не глядя сделать такой аккуратный разрез. Или же он стоял спереди, но тогда ему пришлось бы почти прижать ее к себе. Во-первых, он должен был в таком случае заляпаться кровью, во-вторых, она скорее всего упала бы не вперед, а назад, лицом вверх, а в-третьих, она бы сопротивлялась. Если, конечно, это были не любовные объятия.
— Не исключено, — пробормотал под нос Иван. — А если он левша, и это отпечаток правой руки?
— А вот это исключено! — отрезал Семеныч. — Тогда кончики пальцев были бы направлены в сторону спины. Вон манекен в углу, посмотрите сами.
Иван брезгливо, стараясь не касаться руками запыленного муляжа со вскрытым брюхом, прикинул, как могли располагаться убийца и жертва, и вынужден был с экспертом согласиться.
Принтер выдал отпечатанный снимок, и Семеныч протянул его Ивану.
— Приложите-ка свои пальцы. Что скажете?
Иван попытался вместиться в контуры, но ничего не вышло.
— Мои подушечки короче и шире. Тогда у него, наверно, и пальцы должны быть длинные и тонкие?
— Должны быть. Равно как и сама кисть. А узкая кисть и тонкое запястье чаще всего бывают у людей астенического сложения.
— А что, нельзя разве на узкую кость нажрать центнер жира? — возразил Иван.
— Легко! Только пальцы толстеют в первую очередь. Стало быть, убийца ваш среднего роста и худощавого или, скажем наверняка, среднего телосложения. Не густо.
— В поле и жук мясо, — усмехнулся Иван.
