Александра Маринина - Шестикрылый Серафим
"Меня могли сюда привезти со следующими целями. Первая: чтобы оставить здесь до весны, иными словами - убить. Вторая: чтобы воспользоваться моим гарантированным отсутствием. Третья: меня похитили с целью получения выкупа. Четвертая: чтобы я действительно с кем-то встретился.
Рассмотрим и, пожалуй, сразу отбросим первую посылку. Это - жизнь, а не американский вестерн. К чему этот спектакль, если кому-то понадобилось меня убрать? Дали бы по голове, сняли бы дубленку, шапку и бросили в какой-нибудь замерзший колодец. Банальное ограбление - и концы в воду. Нет, не то.
Второй вариант может хоть как-то проясниться не раньше завтрашнего дня. Если кому-то нужно обеспечить мое отсутствие в Москве сегодня вечером, то за мной приедут и отвезут к поезду. Можно предположить, что кому-то потребовалось, чтобы завтра утром я в Ленинград не приехал. Не представляю, кому это может быть нужно. Но так ли это, выяснится только после того, как отойдет мой поезд, а до его отхода, - он взглянул на часы, - еще почти семь часов. Поэтому этот вариант тоже пока отложим.
Переходим к третьему - меня похитили. С кого могут потребовать выкуп? Обо всех моих деньгах никто не знает. Что у меня есть на сегодняшний день? Машина, дача, кое-какая аппаратура, барахло, Иринины побрякушки и шмотки. Ну, на круг тысяч на сто. Но ведь не будут же они устраивать распродажу? Ну сколько можно занять "под меня", не наделав большого шума? Тысяч двадцать, от силы - тридцать. Это не те деньги, ради которых стоит так рисковать. Да и потом, меня бы наверняка сразу побили, чего же время терять? А может быть, хотят "раскусить" тещу?
Тоже маловероятно. С одной стороны, я ей, конечно, любимый зять. Интересно, во сколько бы она меня оценила? Но, с другой стороны, все опять чересчур сложно. Да и не будет никто с ней связываться. Слишком у нее много друзей.
Остается вариант встречи. Скорее всего неприятной. Приятные встречи так не устраивают. Что бы это могла быть за встреча? Кто у меня есть в Москве? Друзья-знакомые отпадают. Кроме, пожалуй, Саши. Но и ему вроде бы так искать меня незачем. Сказал бы - я бы приехал. Нашли бы возможность встретиться. Может быть, какая-то конкурирующая фирма? Но почему? Начали работать с наркотиками, полезли на серьезные дела, появилась своя разведка, контрразведка, пересеклись с нашими. Им, конечно, дали по рукам, и они начали искать слабые места у нас. Или просто хотят получить информацию. Как они могли на меня выйти? Да через того же Сахиба с его любовью к дорогим кабакам и дешевым девкам. Дерьмо он, конечно, но дело делает. И не "тонет". Через него они могли выйти на меня. А я для них фигура серьезная и не очень понятная. А значит, скорее всего занимаюсь обеспечением безопасности на. высоком уровне, что их и интересует в первую очередь. И здесь, в Москве, вполне есть возможность без свидетелей меня "потрясти". Чего же они теряют время? Я должен буду найти хороший предлог для своей задержки в Москве, чтобы не вызвать подозрения. Но это в том случае, если меня собираются вербовать.
Если вербовка не удастся, меня, естественно, уберут, но тут мы еще поиграем. Кстати, - и тут Юрия Романовича прошиб пот, - а может быть, это и не мафия никакая, а обычная милиция? Или Госбезопасность? Может быть, меня сейчас будут вербовать они? "Взяли" кого-то из наших, того же Сахиба, например, через него - прямой выход на меня, а через меня - на Сашу. Я же, идиот, звонил ему на работу! Из гостиницы. Меня же вычислить - ничего не стоит после этого. Прямых улик на него нет. А вербовать надо и его. Ведь ясное дело - он знает куда больше меня. Если я не соглашаюсь или делаю вид, что ничего не знаю, они везут меня на эту самую Петровку, как бы случайно показывают меня Саше. У меня онкологическая клиника, какие-то наркотики да обязательно периодически пропадают, за всем не уследишь. Они тут же раскапывают Сахиба, старые истории болезни все в архиве... В общем, официальный повод, чтобы меня зацепить, у них есть. Так. Значит, показали они меня Саше. Саша по своим каналам начинает выяснять, за что меня взяли, и, естественно, ему говорят, например, что за утечку наркотиков. Саша сообщает об этом своим ребятам. Те начинают перепроверять, и эта версия в той или иной степени подтверждается. Продержав дней десять, они меня отпускают и арестовывают Сашу или просто отправляют его в какую-нибудь "дальнюю" командировку, распуская слух о том (как бы случайно), что я дал на него показания. После этого, естествен но, уже наши меня в живых не оставят. Предварительно, конечно, поспрашивают, что я там выболтал на Петровке. И я, конечно же, скажу, что ничего. Но кто мне поверит после ареста Саши? Итак, у меня останется только три пути. Или бросить все и бежать за границу. Но они могут достать и там. Или идти за защитой в милицию или комитет, но где гарантия, что не напорешься среди них на кого-то из своих? Или - петлю, чтобы хоть сохранить то, что есть...".
За окном полыхнул свет фар. Юрий Романович услышал шум подъезжающей машины. Он взглянул на часы. До отхода поезда оставалось пять с половиной часов,
Машина остановилась около дома. Торопливые шаги - и в комнату вошел Саша.
- Привет! - сказал он с порога. - Не замерз? Саша посмотрел на опухшую руку в наручнике и продолжал:
- Ну что ты дергался? Тебе рука не нужна? Тебя что, не предупреждали?
Юрий Романович оторопел. С одной стороны, увидев Сашу, он воспрял духом. С другой - ему хотелось сказать Саше все нецензурные слова, которые он когда-либо слышал в своей жизни. "Вот только отстегни наручник, - думал Орлов, - я тебе так заеду! Сука ментовская, фашист, дерьмо!"
- Ладно, не пыхти, профессор, - примирительно сказал Саша. - Пока пыхтеть не перестанешь, я с тебя наручник не сниму. Ты ведь сейчас кидаться на меня станешь, в морду мне будешь цепляться. Ну, не дуйся, не дуйся. Да, я здоровее, конечно. Но если ты меня убьешь - а ты ведь сейчас хочешь меня убить, правда? то не узнаешь, зачем я тебя сюда позвал. А ты ведь мужик любознательный, и я тебя за это уважаю и, можно сказать, даже люблю. А уж если выиграю я, то, отбиваясь, случайно могу нанести тебе травмы. Ты - профессор, а не наркоман какой-нибудь подзаборный. Тебе с битой мордой ходить не пристало. Хотя на самом деле, Юрочка, морду набить тебе, конечно, очень бы хотелось. Есть за что. Ну, ладно. Остыл?
Юрий Романович почувствовал, что и в самом деле остыл. По крайней мере желание излить на Сашу свою ярость у него пропало. А Саша уже снимал с него наручник.
- Ты меня прости, Юра, дорогой, за столь изысканный психологический ход, но другим способом я не мог заставить тебя спокойно посидеть и подумать о некоторых очень важных вещах, представляющих для нас с тобой взаимный интерес. Ты человек занятой, уважаемый, и это очень хорошо и для тебя, и для дела, которое мы делаем. Но у меня сложилось такое впечатление, что ты не до конца осознаешь, что значат для нас те перемены в жизни страны, о которых долдонят тебе каждый день по радио. У меня даже возникло подозрение, что тебе, занятому своими научными трудами, некогда ни радио послушать, ни газету почитать. А в нашем деле это недопустимо. Кстати, ты уж не обижайся на меня. Тебе тут понравилось? Будешь как-нибудь летом в Москве, можно сюда приехать. Шашлычок сделаем. - Саша махнул рукой. - Ладно, поехали отсюда.
Юрий Романович, выходя из дома, обратил внимание на то, что в сенях его чемодана не было, и сказал об этом Саше.
- Да не было у них твоего чемодана, - сказал ему Саша, - и машина та, на которой тебя сюда привезли, к нам никакого отношения не имеет. Наняли за четвертак персоналку - и все дела. Твой чемодан у меня. Поехали. Посидим, поедим и на паровоз тебя отвезу.
Они вышли из дома, погасили свет и уже на белых "жигулях" поехали в Москву.
- А ты меня куда везешь? - спросил Орлов, потирая ноющую руку.
- Есть тут одна квартира. Хозяева в отпуске, в Алма-Ате, в санатории отдыхают. Я им цветочки поливаю на правах, так сказать, друга дома. А на антресолях у них твой чемодан лежит, тебя дожидается. И, между прочим, мясо в духовке стоит.
- Так что, в этой квартире вообще никого нет?
- Сегодня точно никого не будет. Я потому и треплюсь, что дома - никого, а в духовке - мясо. Будем с тобой время тянуть - сгорит и мясо, и квартира.
Они ехали мимо новостроек. Орлов смотрел в окно и думал, что, наверное, ошибался, полагая, что хорошо знает Москву. Этот район был ему незнаком. Они остановились около серого четырнадцатиэтажного дома, одиноко торчащего среди окружавших его хрущевских пятиэтажек, поднялись на четвертый этаж и вошли в квартиру, на двери которой Орлов заметил табличку с номером "23".
Глава 5
Январь 1983 г., г. Москва
Что-то изменилось в знакомом нам кабинете. Новая секретарша в приемной, на посетителя смотрит другой дежурный портрет, на столе нет привычных часов-штурвала. Но действующие лица остались прежними.
- Как там, в твоем ведомстве?
- Идет работа. Все очень и очень неплохо. Дисциплину подтягиваем, кое от кого избавляемся. Теперь мы в особом фаворе. Но чувствую, надо торопиться. Шеф-то наш бывший очень плох. Боюсь, и года не пройдет, как у вас опять руководство поменяется. За это время надо многое успеть.
