Галина Романова - Семь лепестков зла
Но он бы точно все бросил! Все!!! И с радостью поселился бы в своей пустующей коммуналке за тысячу верст отсюда. И каждое утро слушал бы с упоением соседскую грызню, и наслаждался бы грохотом посуды в общей кухне.
Идиот!!! Как он мог?! Как мог променять спокойную, размеренную жизнь на все то, что сейчас имеет?!
– Дэн! – капризно позвала его, высунувшись из машины, Настя. – Скоро ты?
– Да, сейчас, – кивнул он покорно, хотя в груди все просто вскипело от желания размазать эту прелестную мордашку о капот.
Он бросил окурок в урну: не гадить же повсеместно! Пошел в машину. Отъезжая, снова бросил тоскливый взгляд на милый сквер с опавшими листьями, подрагивающей на ветру паутиной, легкой дымкой от неуместного костра, разведенного подростками у дальней скамейки.
– Дэн, тут такое дело… – безо всяких предисловий начала Настя, видимо, так и не смогла придумать никаких окольных путей и решила сразу начать с главного. Дура – она и есть дура! – Мама снова затевает дело.
– Она намекала, – стиснул он зубы с силой, чтобы не заорать и не начать ругаться.
– Ну да, да. Но потом эта лажа с журналистом… Господи, как вовремя она вышла! Просто не представляю, что…
– Дальше?
Слушать очередные дифирамбы в адрес ее мамаши он не стал бы ни за что.
– Чего ты?! – надулась Настя, сообразив наконец, что он злится.
– Дальше!
Дэн снова притормозил у обочины. У него вдруг начали так трястись руки, что он не мог держать руль. Нервы? Отчаяние? Жалость к самому себе?! Жалеть себя поздно. Но…
Ведь снова что то затевают эти мерзкие бабы! Он надеялся, что они успокоятся. Надеялся, что залягут на дно.
– Короче, это будет наше последнее дело.
Настя развернулась к нему, поиграла коленками, призывно заулыбалась. Он не обратил внимания. Устал!
– Ну!
Дэн сжал пальцы в кулаки, спрятав их в карманы куртки. Если так пойдет дальше, ему понадобится помощь специалиста. И не какого нибудь, а принимающего в клинике с решетками на окнах.
– Короче… Есть один клиент. Он вдруг с чего то решил, что он – мамкин поклонник…
Он чуть не заржал в полный голос. У ее мамки могут быть поклонники??? Господи, да ни за что он не поверит в это! Какие могут быть у Медузы горгоны поклонники?! Если только Змей Горыныч или еще какой урод. А это значит, что мужик не лыком шит. И опасности вдвое, да нет, что там, в десять раз больше. Может, свалить?! Просто взять и удрать в свою коммуналку? Где нибудь в дороге прихватить милую девчонку, сделать ее своей женой…
Дэн вздохнул с печалью, взглянул за окно, где буйный красочный сентябрь мягко ласкал теплым ветром. Не выйдет! Ничего у него не выйдет! И бегства ему никто не простит. И уж тем более – милую девчонку.
– И что с ним не так, с этим поклонником?
– Да как раз наоборот – все с ним нормально. Он стар, болен, одинок и, что самое главное – богат! – с азартом перечислила Настя, задрав ноги на сиденье и начав ковыряться в пряжках туфель: то ли тоже нервничала, то ли радовалась чрезвычайно. – Он позвонил на днях матери, пригласил поужинать.
– Ишь ты, чего вдруг?
– Ну… Они перезванивались и раньше. Она все отнекивалась. У него жена, что ли, была, не помню, мать рассказывала подробности, я упустила.
Настя наморщила идеальный лоб. А Дэн чуть не захлебнулся сарказмом.
Конечно! Куда нашей красавице в подробностях вязнуть? Это для ее куриных мозгов невероятно сложно. Ей бы удовольствие получать, чтобы быстро, не хлопотно. И чтобы, главное, ей за это ничего не было.
– А недавно он овдовел. И ему очень пусто в большом доме. Вот он и начал приглашать мать то на обед, то на ужин.
– Она соглашалась?
Он сто процентов не помнил, чтобы старая ведьма куда то ходила. Она вообще всегда держалась в тени. Это его кидали на горячие объекты то в роли водителя, то в роли садовника. А мамаша не светилась. Рыков, к примеру, ее видел в таком гриме, что с трудом узнал бы, встань он из могилы.
– Нет, конечно, не соглашалась. Она в его глазах неприступна, строга к себе и людям.
– Да уж! – фыркнул, не сдержавшись, Дэн, вспомнив с отвращением свое сегодняшнее пробуждение.
– Ладно тебе, – ткнула его кулачком в плечо Настя, поняв так, как надо, и тоже фыркнула. – Кто же нас знает такими, какие мы есть? Никто, кроме нас самих! Мент вон сегодня знаешь как…
– Короче, что там старый вдовец?
– Он устал ждать, устал скучать и начал с завидным упорством наседать на маму. И она решила согласиться.
– Бедный дядечка! – скроил скорбную морду Дэн. – Ему жить надоело?
– Ладно тебе! – беззлобно отозвалась Настя.
– А маме твоей что, мало Рыкова одного? Не многовато ли для одного города жертв? Вы совсем, что ли, сбрендили? Аппетит приходит во время еды, да?! Раньше вы так далеко не заходили. Суверенитет региональных границ хотя бы соблюдали.
Он отвернулся от Насти, чтобы не видеть, как она мучительно размышляет; она снова наморщила лоб, пытаясь вникнуть в смысл такой длинной для ее мозга тирады, – и чтобы не броситься на нее прямо тут, в машине, и не начать душить. Ох, как давно ему этого хотелось!
Она молчала минут пять. Потом вдохнула, выдохнула, опустила ноги на пол, села с прямой спиной.
– Знаешь, не тебе решать, где, с кем и сколько, – выдала она ледяным, весьма похожим на мамашин голосом. – К тому же я не в деле. Ты тоже.
– Да ну-у-у?! – Дэн присвистнул. – А кто же этот счастливчик? Кто откроет кран газовой горелки на этот раз, испортит тормозную систему в машине, прикроет сверху подушкой, вколет смертельную инъекцию, не оставляющую следов?! Кто оформит передоз с наркотиками, со снотворным?! Кто этот счастливчик?! А-а-а, я понял! Твоя мамаша собралась затрахать его до смерти?! Сначала дочка овдовела, потом мама. И все это в одном городе! Вы совсем сдурели, бабы???
Ее спина согнулась, будто стержня лишилась. Настя откинулась на спинку сиденья. Снова задрала ноги вверх. Что за поганая привычка? Вечно край ее сиденья затерт до безобразия. Сама же потом садится. Безобразное отродье!
– Мамы вообще не будет в городе, когда он подохнет.
Так ведь и сказала, сука, – подохнет! Будто речь не о человеке, а о кобеле бродячем. У него точно на нее скоро вставать перестанет. Это просто… Это просто… поразительно! Молодая, красивая и такая ненормально хладнокровная в вопросах смерти. Чужой, правда, смерти.
– Оп-па! – Он ничего не понимал. – Мамы не будет. Я не задействован, ты, как я понял, тоже. Кто же тогда этот счастливчик? Приговоренный, как я понял?
– Ты все правильно понял, Дэнчик. Все верно! Этот лох – приговоренный. Он погибнет в автомобильной аварии вместе со своим хозяином.
– Ага! Вы нашли человека, которого хотите нанять водителем к старому дядечке?
– Ну!
– А дядечка то об этом знает? У него что, водителя нет?
– Ну… Наверное, есть.
– И куда он денется?
– Да никуда, господи! Лоха мама возьмет своим водителем. А потом так получится, что водитель дядечки не сможет его отвезти куда нибудь. Повезет мамин водитель.
– Лох то бишь?
– Ну да! Он дядечку и угробит. И себя заодно. – Она беспечно улыбнулась в ожидании одобрения.
– А мы с тобой что в это время будем делать?
В обещанное невмешательство Дэн не верил. Наверняка самую грязную работу оставят ему.
– Мы с тобой? Хм-м… Я лично продолжу пребывать в трауре. Почти перестану бывать на людях. Стану жить затворницей.
Настя скорчила скорбную гримасу, одергивая пониже подол вдовьего наряда. Правда, платье не хотело опускаться на задранные к подбородку коленки, задираясь почти до пупка. И дуру это жутко веселило. Она довольно хихикала.
– А ты… Ты можешь взять отпуск и съездить куда нибудь.
– Ух ты! Это кто же такой щедрый? Ты? Мама?
Он вдруг страшно перепугался. Перепугался так, что взмокли спина и подмышки. И пальцы, сжатые в кулаки в карманах, сделались ватными.
А не уготовила ли и ему участь безвременно усопшего эта старая ведьма?! Надобность в нем отпала, теперь надо зачищать территорию, так? Но Настя, неожиданно все поняв, шлепнула его слегка по щеке:
– Не надо бояться, Дэнчик! Никто с тобой ничего не сделает. Просто тебе надо уехать из этого города, пока все не уляжется. Одно дело – молодой водитель у Рыкова. Другое – у его вдовы. Начнутся разговоры и все такое… А потом, потом ты приедешь.
– Когда?
– Когда настанет пора дядечке и лоху водителю сделать ручкой.
– Ах, вон как!
Значит, он не ошибся. Вся грязная работа снова на нем. Удивительно, но вместе с раздражением пришло облегчение. Пальцы начало покалывать, он вытащил их из карманов, сжал, разжал, пристроил на руле.
Он нужен! Он им все еще нужен. А пока он нужен, его не уберут.
Он прерывисто вдохнул, выдохнул. Немного порадовался, что сможет хоть какое то время не видеть эти две ненавистные рожи. Тут же вдогонку подумал, что, может, пора от них улизнуть? Просто раствориться где нибудь за тысячу километров от этого места, в шумной, галдящей сердитыми голосами соседей коммуналке, а? Кто его там найдет под другими, настоящими именем и фамилией? Эти две суки точно не найдут.
