Микки Спиллейн - Долгое ожидание
- Так вы, значит, считаете, что выкрутились? - прошипел он.
- Да, я так считаю. Теперь поговорим о Вере. Гардинер внимательно оглядел меня с головы до ног.
- Я, разумеется, понятия не имею, где она, Макбрайд. И знаете, что бы я сделал на вашем месте?
- Разумеется: перерезал бы себе глотку. Замолчите и послушайте меня хотя бы секунду. Я никогда не брал ни цента из вашего заведения. Да, я действительно сбежал, но это мое личное дело.
Гардинер всматривался мне в лицо так пристально, что даже приподнялся немного за столом.
- Что вы говорите, Макбрайд?
- Говорю, что меня ловко запутали, и все это было специально подстроено, ясно?
- Нет.
- В таком случае объясню иначе. Почему именно меня обвинили в присвоении этих двухсот тысяч долларов?
Гардинер никак не мог решить, следует ли ему изумиться или забеспокоиться. Он несколько минут внимательно изучал свои руки, как будто видел их впервые, а потом снова взглянул на меня:
- Знаете, Макбрайд, если бы закон наложил на вас карающую длань, я бы даже не стал обсуждать этого вопроса. Но то, что вы добровольно вернулись сюда, пусть даже выкинув такой трюк с отпечатками, заставляет меня посмотреть на это дело несколько иначе.
- Так и следует поступить. Ведь до сих пор меня еще никто не выслушал.
- Что же именно вы хотите сказать?
- Сперва вы изложите, как все это произошло.
- Я.., я и сам теперь не знаю, что мне думать. Только мисс Уэст имела доступ к этим документам. Она никогда раньше и не прикасалась к ним. Но однажды я заметил их у нее в руках и удивился, чего это ради она извлекает их из сейфа. Она объяснила, что вы хотели взглянуть на них. Я заинтересовался происшедшим и решил тоже проглядеть книги. И я тут же обнаружил следы подлога.
- Сколько же денег недоставало?
- Двести одна тысяча сорок восемь долларов, - произнес он таким тоном, точно был удивлен, что я спрашиваю об этом.
- Не круглая цифра.
- Прокурор тоже это заметил. Видимо, подлоги совершались не один раз, и сумма накапливалась постепенно. А со временем она стала бы еще больше.
- Понятно, а что произошло дальше?
- Я отправил вас и мисс Уэст в отпуск, а сам связался с окружным прокурором, который и прислал в банк ревизора. Тот обнаружил недостачу, и они обвинили в ней вас.
- Очень мило с их стороны, - заметил я.
- Макбрайд.., почему вы скрылись?
Я и сам хотел бы это знать. Знай я, почему Джонни сбежал, все проблемы разрешились бы тут же. Но увы... Поэтому я неопределенно пожал плечами:
- Да просто струсил, вот и все. Но теперь я вернулся.
- Вы вернулись, чтобы оправдаться?
- А зачем же еще?
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:
- Это просто невероятно, и я не знаю, верить вам или нет.
- Это уж вам решать.
- Если.., учтите, если вы говорите правду, конечно, я хотел бы, чтобы вы смыли с себя это пятно. До сих пор я не сомневался в вашей виновности. - Он мудро улыбнулся. - Но мне тоже случалось ошибаться, и я всегда был готов признать свою ошибку. Так что на сей раз я воздержусь от каких бы то ни было суждений, пока все окончательно не выяснится. И я употреблю все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы установить истину. Однако пока что все улики только против вас. Может быть, вы укажете нам, с чего все-таки следует начинать?
- Найдите Веру Уэст. Ей все известно.
- А вы знаете, что произошло с ней?
- Кое-что слышал. Может, и вы слышали. Сначала она связалась с Серво, а затем исчезла.
- В таком случае вам известно столько же, сколько и мне.
- Вы будете искать ее?
- Разумеется. По крайней мере, ее будет искать страховая компания, которую я немедленно поставлю в известность.
- Когда она уходила отсюда, она что-нибудь оставила? Бумаги или какие-нибудь письма?
- Ничего. Ящики ее стола были совершенно пусты. С тех пор она нам не писала и не обращалась за рекомендациями.
Секунду я смотрел на него, а потом кивнул. Скользнув по кабинету взглядом блудного сына, вернувшегося после долгой отлучки, я попросил его с улыбкой:
- Понимаете, а я ведь соскучился по банку. Не разрешите ли мне взглянуть на мое прежнее рабочее место?
- Не понимаю, зачем... - недовольно проворчал он.
- Просто хочется после пятилетнего отсутствия вспомнить добрые старые времена...
Ему все это не понравилось, но, в конце концов, у него не было причин мне отказывать. Мы прошли с ним по длинному коридору, миновали две зарешеченные двери и вошли в будочку кассира, которая выглядела точно так же, как и любая другая в любом другом банке мира.
На табурете спиной к нам сидел ссутулившись какой-то парень. Он оглянулся, а потом вернулся к прерванному занятию. Перед ним лежали пачки бумажных денег, а рядом стояли три саквояжа с монетами. Прямо у него под ногами я увидел кнопку вызова полиции, а другая такая же находилась на уровне колена. Из-под крышки стола торчала рукоятка револьвера, там была оборудована специальная полочка. Под нашими пристальными взглядами парень засуетился, занервничал, уронил на пол никелевую монетку и полез ее искать.
Мы вышли из будки.
- Все-таки мне непонятно... - проронил Гардинер.
- Обыкновенная сентиментальность, - пробормотал я.
Черта с два сентиментальность. Мне стало жаль Джонни. Даже если он и совершил преступление, его можно было понять: я, наверное, пошел бы на все, лишь бы вырваться из этой клетки. И теперь я понимал, почему он предпочел работать на стройке: да, там были дождь, грязь, постоянная ругань и смертельный риск, но там человек мог дышать и оставался свободен.
Гардинер проводил меня до самого выхода из банка и, пока охранник отпирал дверь, спросил:
- Вы, конечно, останетесь пока в городе? Я ухмыльнулся, подумав о том, что кто-то непременно умрет прежде, чем я уберусь отсюда, если, конечно, я вообще уберусь, и ответил:
- Разумеется.
***
На табличке значилось: "Объединение бизнесменов Линкасла".
Табличка была бронзовая, в рамке из красного дерева. Офис занимал первый этаж большого здания. В просторный холл выходило множество дверей. Я выбрал одну, на мой взгляд наиболее солидную, и вошел.
Охранник в синей форме, тщетно пытавшийся изобразить на лице вежливую улыбку, указал на тянувшийся вдоль стены ряд скамеек, на которых сидели два десятка мужчин и какая-то старая грымза. Все они бросали взгляды на стенные часы. Я же бросил взгляд на секретаршу, и не зря. Платье на девице было настолько узкое и низко вырезанное, что груди торчали вперед, словно кулаки боксера в боевой стойке. Его черный цвет прекрасно оттенял светлое золото ее волос. Она сидела, закинув ногу на ногу с таким расчетом, чтобы сидящие на скамейках могли вдоволь насладиться их созерцанием.
Я приблизился к столу и сказал:
- Вам нужно перевесить часы. Девица подняла голову от картотеки и взглянула на меня.
- Прошу прощения?..
- Никто не смотрит на вас.
- На меня?
- На ваши ножки. Самые прелестные ножки в городе - и никто не смотрит на них. Все смотрят на часы.
Девица бросила взгляд на настенные часы, потом на свои маленькие часики.
- Они правильные, - удивленно проговорила она.
- Ладно, оставим это. Я хотел бы повидать Ленни. Жаль, что к такому прекрасному телу прилагались куриные мозги.
- Сожалею, но вам придется подождать. Вы сказали... Ленни...
- Да.
- Вы друг мистера Серво?
- Вполне возможно.
Она нахмурила лобик, пытаясь родить следующий вопрос:
- Если вы по делу, то вам...
- Не по делу, красавица.
- О! Ну тогда вы друг. Что ж, я передам, что вы здесь. Как ваше имя?
Я назвался. Она взяла телефонную трубку и сообщила кому-то, что в приемной находится некий мистер Макбрайд. Гул голосов за моей спиной стих: эта публика явно замерла, ожидая чего-то необыкновенного. Но они были разочарованы. Секретарша с вытравленными перекисью и высоко взбитыми волосами торжественно кивнула и произнесла:
- Мистер Серво будет рад вас видеть. Прямо сейчас.
- Я бы предпочел остаться здесь и любоваться вашей неотразимой красотой.
- Но мистер Серво сказал...
- Знаю. Он увидит меня попозже.
Девица опять наморщила лобик, потом лицо ее просияло. До нее наконец дошло, что это комплимент.
Я вошел в маленькую дверь с табличкой: "Посторонним вход воспрещен". Здесь тоже сидела секретарша, точнее, секретарь, еще точнее - здоровенный амбал, который развалился на стуле у самой стенки, жуя сигару. Из кармана у него торчал пистолет.
- Проходите! - кивнул он на единственную дверь в противоположной стене.
Я вошел.
Это была огромная комната с окнами с двух сторон. И тот, кто украшал и обставлял ее, явно не ограничивал себя ни в чем. В центре ее стоял большой стол из красного дерева, за которым восседал сам король. Вид у него был соответствующий: черный костюм, сверкающая манишка, свежевыбрит, с седыми висками. И как положено королю, его жизнь и безопасность обеспечивали двое громил, расположившихся в глубоких креслах по обе стороны от повелителя.
