Наталья Борохова - Визитная карточка хищницы
Кромин, прочитав еще раз, вернулся к титульному листу.
– «Протокол допроса Ивановского Ивана Ивановича»… Слушай, а кто этот молодец? – нахмурился он. – Что-то я такого не припомню.
– Все очень просто, – пожал плечами Котеночкин. – Это инкогнито. Ивановский – это псевдоним человека, который решил добровольно помочь следствию, но опасается, что его ждет кара «суворовцев».
– Не буду больше спрашивать, как ты всего этого добился, но проясни дальнейший ход твоих действий. Как я понял, ты не собираешься открывать фамилию этого человека до суда?
– Я думаю, что открывать его даже во время судебного следствия не возникнет необходимости. Этот человек дал нам скелет, и я имею представление, как на него нарастить мясо. Теперь мы будем знать, куда двигаться и у кого спрашивать…
Котеночкин зажмурился, как сытый и довольный котяра. Кто бы мог подумать, что его догадка окажется правильной. Он вспомнил, как независимо держался этот Лжеивановский во время первых допросов. Казалось, на кривой козе к нему не подъедешь. Следователь только кусал от злости локти. Но старательность, упорство и редкий педантизм дают свои результаты! Собранный на этого человечка материал оказался настолько сильным, что не оставлял для него возможности выбора. Говоря о добровольном желании Ивановского помочь следствию, Котеночкин сильно лукавил. Тот просто был приперт к стенке, причем так плотно, что не мог и охнуть. Под условием полной конфиденциальности инкогнито дал нужные показания. Как ни стремился он юлить и изворачиваться, Котеночкин был беспощаден. Он вытянул необходимую информацию даже в большем объеме, чем надеялся ранее. Теперь аноним повязан! Следователь представлял, на какое существование обречен Ивановский. Стресс… страх… ожидание разоблачения. Котеночкин обещал, что его настоящая фамилия будет сохранена в тайне, даже от сослуживцев. Что же, он, пожалуй, выполнит то, о чем его просил аноним. Настоящая фамилия предателя будет забыта… до суда. А там поглядим! В конце концов, почему он должен кого-то жалеть? Тем более его. Такие люди никогда не вызывали жалости у окружающих. Поделом ему!
…«Ольга! Ольга!» – как заклинание твердил Суворов. Трезвый расчет говорил о том, что выбор его был сделан, как всегда, безошибочно. Эта женщина, чье влияние на него было так же сильно, как ушедшей в мир иной матери, не оставит его без помощи. Прошло несколько лет после их первой встречи, но он трепетно хранил в своем сердце милые сердцу воспоминания…
Это случилось после одной из поездок в Испанию. Решив наскоро отовариться дежурными подарками многочисленным знакомым, Александр заскочил в шереметьевский «Duty Free». Молодая красавица, немного неестественная в образе продавца пусть даже элитной парфюмерии, накрепко запала ему в душу. Он так и не смог понять: то ли ее фотомодельная внешность возбудила все его мужское естество, то ли ее манера вести себя. Она была услужлива, профессионально любезна, но как-то отстраненна, не то чтобы холодна, но до крайности равнодушна к его мужскому обаянию. Не имея определенной цели, Александр решил повторить встречу. Узнав, в какое время заканчивается ее рабочая смена, он подъехал к зданию аэропорта.
Желая произвести впечатление, он тщательно отнесся к выбору одежды. Легкая летняя рубашка без рукавов и белые брюки не создавали впечатления дороговизны, но зато позволяли оценить развитую мускулатуру рук, загорелую кожу и белозубую улыбку. На этом фоне голубые глаза приобрели яркий насыщенный цвет и приятно контрастировали с темными волосами. Александр оглядел себя в зеркало и остался доволен. Кортеж Суворова составляли три роскошные иномарки, которые, по его представлению, должны были произвести убийственное впечатление на московскую продавщицу.
Ольга не отказалась от предложения подвезти ее до дома, но даже не взглянула на автомобильный караван Суворова.
– На «Речной вокзал», – только и сказала она, будто бы обращалась к водителю такси.
Суворов не подал вида, что обижен. По дороге он так и эдак пытался разговорить Ольгу. Он использовал все свое остроумие, но вынужден был признать, что оно ее, похоже, совсем не впечатлило. Немного озадаченный, он осведомился о ее планах на вечер.
– Хочу отдохнуть. Завтра опять моя смена, – ответила она и наотрез отказалась провести вечер в его приятном обществе.
У подъезда она коротко кивнула ему, даже не поблагодарив за услугу. Суворов обалдело смотрел ей вслед и, пожалуй, первый раз за всю свою историю общения с женщинами не знал, что предпринять. Лесин и Марьин, удивленные ничуть не меньше Александра, старались делать вид, что не замечают, как их шефа, образно говоря, посадили в лужу.
– По машинам! – рявкнул раздосадованный Суворов.
Назавтра они должны были лететь домой, но поездка была отложена на неопределенное время по еще более неопределенным причинам. Каждый день Александр исправно сопровождал Ольгу на работу и встречал по ее окончании. Ольга это своеобразное ухаживание воспринимала без каких-либо эмоций, как само собой разумеющееся.
«Она меня выставляет на посмешище! Кто я ей, извозчик?» – кипятился про себя Суворов. Размышляя о причинах Ольгиного равнодушия, он пришел к выводу, что она просто избалованная, наглая столичная девица. «Да кто она такая? Продавщица! Что она о себе вообразила? Да стоит мне захотеть, я куплю дюжину таких, как она. Оптом!» Но тут же понимал: дюжину, но не ее. Своими мыслями Александр ни с кем не делился. Даже верный Марьин, пытаясь развить открытую мужчинами истину о том, что «все бабы одинаковы…», нарвался на такой гневный окрик, что больше не решался выступить в роли психотерапевта. Суворов злился, ругал ее всякими словами, но словно дрессированный пес каждое утро ждал у знакомого подъезда и замирал в ожидании ее улыбки.
Прогресс в отношениях был, но какой-то маловпечатляющий. Они разговаривали о том о сем, сходили раз пообедать, но о большем не было и речи. Ольга не любила о себе рассказывать, и за две недели он не узнал о ней ровным счетом ничего. Она со вкусом одевалась, хорошо разбиралась в парфюмерии, имела собственную квартиру. «Родители помогли…» – отмахнулась она в ответ на его не совсем деликатный вопрос. Обстановка в квартире была тоже не дешевой, из чего Александр сделал вывод, что родители Ольги, видимо, состоятельные люди.
Сблизил их довольно странный случай… Ольга благосклонно приняла предложение Александра, и они летним вечером пошли прогуляться по набережной Москвы-реки. Погода была великолепной. Суворов, тайком разглядывая молодую женщину, идущую с ним рядом, не мог не восхищаться ее физическим совершенством. Она была одета в простое льняное белое платье, но Александру казалась удивительной красавицей. Двигаясь плавно, какой-то неземной летящей походкой, она приковывала к себе заинтересованные взгляды мужчин и завистливые – женщин. Ее оглядывали внимательно, оценивающе. Затем уже бросали взгляд на Александра, интересуясь спутником пикантной дамы. Суворов был несказанно горд.
– Послушай, ты профессионально легко двигаешься, – заметил он. – Ты никогда не работала моделью?
– Я? – удивилась Ольга, потом засмеялась. – Никогда. И более того, терпеть не могу эту профессию.
Она была в прекрасном расположении духа. Они болтали обо всем и ни о чем, пока к ним не подошла нищенка. Ведя за руку девочку лет шести, она просила помочь деньгами. Ребенок был грязен и неухожен. Неопрятные колготки с дырами открывали взгляду худенькие торчащие коленки. Девочка ковырялась в носу и с любопытством поглядывала на красивую молодую пару.
Александр, хоть и не отличался жалостью к подобным людям, сразу полез в кошелек. Но Ольга схватила его за руку:
– Не делай этого! Ты что, не видишь – это же пьянчуга! Погляди, до чего она ребенка довела. Думаешь, еду на твои деньги купит? Да она их пропьет в два счета!
Александр неохотно, но все же спрятал кошелек. Ему-то проще было дать оборванке денег, да и забыть о ней тут же. Его удивила столь горячая реакция Ольги на такую привычную для каждого россиянина сцену.
Нищенка оказалась с норовом. Услышав слова Ольги, она неожиданно оскорбилась:
– Ишь какая! Шалава разряженная! А чем ты лучше нас, хотела бы я знать? Подумаешь, платье без заплат носишь…
Женщина осеклась. Брови девушки сошлись на переносице. Глаза восхитительного орехового цвета вмиг стали почти черными. Она стиснула Александра за руку так, что он от неожиданности крякнул. Такая резкая реакция напугала его ничуть не меньше, чем бедолагу нищенку. Ему показалось, что она сейчас ударит женщину, и поспешил вмешаться.
– А ну, пошла вон! – крикнул он.
Но женщине не надо было повторять дважды. Она поспешно удирала, волоча девчонку за руку.
– Что ты так расстроилась? – мягко спросил он.
Ольга без объяснения причин вдруг разрыдалась. Александр вконец растерялся. Нерешительно он взял ее за плечо, готовый к отпору, но девушка неожиданно подчинилась. Он прижал ее к себе и начал поглаживать ее блестящие каштановые волосы. Она не сопротивлялась. Этот обычный жест человеческой нежности вдруг так подействовал на нее, что она заплакала еще сильнее. Они сели на скамейку, где и просидели до сумерек, не говоря ни слова. Александр чувствовал себя счастливейшим из смертных и готов был отдать дуре-нищенке все содержимое своего кошелька за эту свалившуюся на него с неба удачу.
