Михаил Март - Глухая пора листопада (сборник)
Уборщица на подземной парковке подняла рюкзак и быстро бросила его в багажник стоящего рядом БМВ. Она еще около часа мыла полы. Машины заезжали и уезжали. Потом она оставила ведро, швабру, скинула косынку и халат и бросила их в ведро, превратившись в элегантную даму, очень похожую на кинодиву пятидесятых Лану Тернер. Такие дамы не ездят на «Жигулях». Она села в тот же БМВ и спокойно выехала с подземной парковки.
* * *В квартире Нечувилина раздался телефонный звонок. Леонид снял трубку.
– Кажется, это кого-то из вас.
Я взял трубку.
– Это я, милый. Отъехала от города на сотню километров. Мне никто не мешает. Везу тебе посылку с вкусненьким от любимой тетушки. Возвращайся домой и жди меня. Я страсть как соскучилась.
– Будет сделано, мое солнце.
Я вынул батарейку из мобильника хозяина и сломал розетку городского телефона.
– Спасибо, Леонид Николаевич. Вы должны остаться довольны. Мы не раздели вас догола. О случившемся никому не рассказывайте. Вам все равно не поверят. А если поверят, то прекратят доверять. Вы успешный человек. Вам надо держать марку. И дело не в миллионе. Вы не должны выглядеть неудачником или проигравшим. Дважды в одну реку мы не входим. Так что нас вы никогда больше не увидите. Удачи в делах.
На всякий случай я его запер в его же квартире. Жена приедет и откроет, а ему надо поднабраться сил после такого стресса. Этот парень мне понравился. Ни трус, ни паникер, хорошо воспитан и умеет трезво мыслить.
Но сейчас мы с Кешей ни о чем не могли думать, как только о нашем эксперименте. Нас не волновали деньги и гениальный план Гальперина. Самым важным была удача.
– Есть один недостаток, Кеша, – задумчиво бормотал я, садясь в машину. – Парень выглядел настоящим трупом. Тут сомнений быть не может. «Скорая помощь» не будет сидеть возле покойника три часа, ожидая, когда на нем появятся трупные пятна и наступит окоченение. К тому же у него остекленели глаза, но не помутнели. Боюсь, на свет они могут среагировать. Тогда врач «скорой» вызовет реанимацию.
Белухин отрицательно покачал головой.
– Пока ты трепался с этой мумией, я думал. У «скорой» нет таких приборов, как у нас. Они не смогут определить состав кислорода в крови. Ты должен понимать, что фельдшер «скорой» ждать не будет. Человек мог умереть пять минут назад. Они констатируют смерть. Даже если ты воткнешь в него иглу, клиент не среагирует. Мышцы атрофированы. А по поводу глаз, надо достать хорошие замутненные линзы. Лучше карие. Врачи не знают, какого цвета у покойного глаза. Главное, чтобы зрачков не было видно. Человек умер, и точка. Я говорю о тех случаях, когда клиент не пошел на наши условия.
– Предназолин останется в крови. Его обнаружат. Отравление налицо.
– И тут, Андрюша, ты не прав. Мы оживим клиента, предназолин растворится и выйдет с мочой. Мы якобы идем на попятную и заключаем мировую. Ради этого и коньячку можно выпить. А вот в коньяк мы ему добавляем восемьсот пятый препарат. Впрочем, эту идею надо обсосать. В любом случае безвыходных ситуаций не бывает.
– Он не станет с нами пить, – разозлился я.
– Хорошо. Дадим ему восемьсот пятый как лекарство для спасения. Выпьет. Ну и на самый крайний случай оставим у трупа пузырек с предназолином.
– Проще купить цианистый калий или яд кураре. Предназолин достать невозможно. О его существовании не все химики и фармацевты знают.
– Патологоанатомы знают. А где взял – пусть спросят у покойничка. Ты должен понимать главное. К тебе могут обратиться за консультацией как к ученому, но только не как к подозреваемому. Ты даже не слышал имени покойного. Тебя с ним ничего не связывает. С какой радости молодой талантливый ученый с именем пойдет работать киллером? Смешно. Тем более что сегодня у каждого богатого человека врагов полные закрома, а друзей днем с огнем не сыщешь. Если будет доказано убийство, то его свяжут с профессиональной деятельностью покойника. Других версий не выдвигается. Это же шаблон. Вся жизнь плывет по течению. А мы с тобой бунтари. В самом прекрасном смысле этого слова. Ты представляешь, мы можем жонглировать жизнью и смертью, как циркачи под куполом.
Да, конечно, Белухин говорил правду. Если смотреть ей в лоб. Если глянуть на нее со спины, то станет страшно. Я не любил скептиков и не заглядывал в черные углы.
* * *В особняке мы устроили вечеринку в честь удавшегося опыта. Какого? Об этом вслух не говорили, а многие просто не знали, о чем идет речь. Моя лаборатория радовала институт открытиями. Но все они носили гриф «секретно», оттого и тосты поднимали за успех. Тогда я впервые заметил этого типа. Достаточно зауряден, лет сорока пяти. Просто он чаще других разговаривал с моей женой в сторонке, и оба искоса бросали на меня взгляды. Ревновать Лену было глупо. Я знал, что значу для нее, она меня обожала, «носила» на руках, выполняла все мои капризы и была лучшей любовницей из всех женщин, которых я знал. Мы по-настоящему были счастливы. И все же этот тип меня раздражал. Я понимал, что они говорят обо мне. Подходить к ним я не стал. Слишком много чести. Но я заметил, что незнакомец общался и с правой рукой моей жены Ильей Гальпериным. Тут я своего шанса не упустил и спросил Илью:
– Что это за тип? Приводят людей в мой дом и даже не знакомят со мной.
– А это Герман Садовский. Адвокат, или поверенный, твоей жены. Очень опытный ходок по делам. Какие он выполняет поручения, я не знаю. Это не мое дело. Тем более что из него лишнего слова не вытянешь.
– И давно он на нее работает?
– Очень. Еще при жизни первого мужа вел ее дела. Так что у тебя, Андрюша, разрешение спрашивать поздно. Но я знаю, что он оберегал ваш покой от любопытствующих, когда вы жили в рыбачьей хижине.
– Любопытный фрукт.
Гости разъехались поздно. Наконец-то мы добрались до своей спальни.
– Я рада за тебя и твой успех, милый. Никогда в тебе не сомневалась. Таким и должен быть истинный мужчина. Сегодня я открыла счет в банке на твое имя и положила на него двести пятьдесят тысяч долларов. Если наши успехи будут продолжаться, то скоро ты станешь богатым человеком.
– Меня не интересуют деньги, дорогая. У меня все есть. Я даже зарплату приношу в дом и складываю ее в шкатулку на камине. Но ты из этих денег ничего не берешь.
– Интересно, как ты запоешь, когда я умру? Тебе достанется только усадьба. А ее надо содержать, это не сарай. Одной зарплаты не хватит.
Я рассмеялся, не отрывая от нее глаз, – в этот момент Елена раздевалась.
– Еще не известно, кто из нас умрет раньше.
– Я, разумеется. Ты моложе меня на пять лет и ты не сделал столько абортов, сколько я. До того, как Зяма женился на мне, я была уличной шлюхой. Точнее, девочкой по вызову. По брачному договору ты должен целый год быть в трауре, без женщин, иначе денег тебе не видать. А разве ты сможешь? Нет, конечно. Так что счет тебе пригодится. Деньги надо зарабатывать на старость. Мне кажется, я в гробу перевернусь, если ты коснешься чужого женского тела.
– Ну а кто будет проверять мою так называемую верность? Не тот ли тип, что сегодня болтался в гостиной и шушукался с тобой?
– Да. Он профессионал высокого класса.
Лена открыла свой сейф в спальне, содержимым которого я никогда не интересовался. Брачный контракт подписал, не читая. Голова была забита только невестой. Завещание меня не интересовало. Мы были слишком молоды.
Лена достала пачку фотографий и газету. На первом снимке был изображен я, выходящий из машины у вокзала. На другом договаривающийся с проводницей. На обратной стороне стояли ее паспортные данные. На третьей фотографии меня не было. Зато была та же проводница с газетой за то число, когда я ездил в Омск, и оно хорошо просматривалось. Далее шел снимок, на котором я входил в отель, над которым светилось табло с числом, месяцем и временем. Следующий – мой разговор с Зямой. Снимок наверняка сделала Оксана. Только она могла видеть, как я к нему заходил. На следующих фотографиях был зафиксирован мой выход из отеля и то, как я сажусь в вагон той же проводницы. После фотоколлекции шла газета с некрологом о смерти Зямы.
– И что из этого? Я пошел на убийство ради любви к тебе. И не жалею об этом. Просто освободил твоих шестерок от лишних забот.
– Это было твоим испытанием, Андрюша. Ты справился с ним блестяще. Я поняла, что с таким мужчиной можно идти до конца. И еще. Мне ты об этом не сказал. Это тоже плюс. Тебя интересовал результат, а не бахвальство, будто ради меня ты решился на что-то страшное. Ты меня получил. И я ни секунды не жалею об этом. Ну а снимки я тебе показала для того, чтобы ты оценил профессионализм Германа. В моем положении такой человек необходим. Только не ревнуй меня к домашним псам.
Она стояла передо мной, в чем мать родила, и я уже ни о чем другом думать не мог.
Гораздо позже выяснилось, что после каждого нашего эксперимента мой счет в банке пополнялся на следующий день. И еще я не знал, что нашелся один придурок из числа наших жертв, который все в подробностях рассказал следователю прокуратуры. Доказательств он привести не смог, но сам факт заинтересовал следствие, и они привлекли экспертов высшего порядка. Но те топтались на месте. Гениев среди них не нашлось. Зато Гальперин отточил операцию до совершенства, и мы никогда не повторялись.
