Ксения Любимова - Солнечный удар в сердце
– Елена? Разве прислугу тоже нужно перечислять?
– Но она же была в доме во время убийства.
– Была. Но я думала… – Вера замолчала.
– Продолжайте, – подбодрил ее Голубев. – Что вы думали?
– Мне казалось, что слуги здесь совершенно ни при чем.
– Почему вы так считаете?
– А какой смысл им убивать Гошу? Мне всегда казалось, что подобные преступления совершаются близкими людьми. Теми, кому это выгодно.
– А вот здесь вы совершенно правы. В любом преступлении нужно искать того, кому это выгодно. А кому выгодно это преступление? Как, по-вашему?
– Мне приходит на ум только одно объяснение. Партнер по бизнесу.
– Вы имеете в виду Анатолия Черемнова? – брови Голубева поползли вверх.
– Нет, конечно! Толя не мог этого сделать. Но, с другой стороны, он единственный, кто связан с Гошей именно бизнесом.
– Да, деньги – довольно веский повод для убийства. Но ведь он есть и у родных! То есть у вас.
– Что вы имеете в виду? – холодно поинтересовалась Вера.
– Как же! А наследство? Вы же получите кругленькую сумму после смерти Георгия Семеновича?
– Мы и так получали столько, сколько хотели, – жестко ответила она. – Гоша никогда не скупился. Он был щедрым человеком. Конечно, деньги на постройку воздушного замка он бы никогда не выделил, но на обычные земные удовольствия отсыпал довольно щедро.
– Хорошо, я вас понял. Ваш муж был щедрым человеком и в деньгах вас не ограничивал.
– Именно так! – кивнула она.
– И вы не можете сказать, кого подозреваете?
– Не могу, потому что не знаю. Гошу никто не мог убить, его все любили и уважали.
– И тем не менее кто-то это сделал…
Вера хотела что-то сказать, но передумала и крепко сжала губы.
– Когда вы в последний раз видели вашего мужа живым? – спросил Эрик, вертя в руках карандаш.
– Сегодня утром, около половины восьмого. Он вышел из кабинета и сказал, что хочет пройтись по саду.
– Вы не составили ему компанию?
– Нет, он любил гулять один. Обычно ему нужно было подумать.
– О чем?
Вера пожала плечами.
– По-разному, но обычно это была работа.
– А вы не заметили, ваш муж в последнее время не изменился? Он был таким же, как всегда?
Женщина задумалась. Она молчала довольно долго, прежде чем начала говорить.
– Вы знаете, а ведь его действительно что-то беспокоило. Пару раз я интересовалась, что случилось, но он только отмахивался.
– И вы не знаете, что это могло быть?
– Не знаю. Хотя такое поведение было для него типично. Он периодически находился в состоянии какого-то поиска. Новых идей, путей их решения… Ну, вы понимаете. Скорее всего, в этот раз было что-то подобное. Хотя иногда он мог остановиться на середине фразы и замереть с пустым взглядом. Раньше такого не случалось. Но ведь это ни о чем не говорит, правда? Люди постоянно меняются.
– Вы думаете, что люди меняются? – Эрик с интересом посмотрел на Веру.
– Да, я так считаю. Не в сути своей, нет. Здесь они будут неизменны до конца своих дней. А в отношении к жизни. Жизнь постоянно проверяет нас на прочность, ставит в нестандартные условия и смотрит, как мы себя поведем. А потом либо награждает за правильный выбор, либо наказывает.
– Интересная теория, – пробормотал Голубев. – А как определить, наказаны или награждены?
– Определить очень просто, – улыбнулась женщина. – Если по прошествии лет вы ни в чем не раскаиваетесь, значит, все сделали правильно.
– И сколько лет должно пройти, чтобы это узнать?
– У всех по-разному. Кто-то уже через год все для себя понимает. А кому и пары десятков лет не хватает.
– Это неинтересно, – покачал головой следователь. – Выбор делаешь сегодня, а результат получаешь только через несколько лет.
– Такова жизнь, – Вера развела руками.
– Когда вы узнали о смерти мужа? – прервал их философскую беседу Эрик.
– Около половины десятого. Горничная принесла Гоше чай и увидела… – Вера запнулась, – увидела ту страшную картину.
– А вы где находились в это время?
– Я была в своей комнате. Легла отдохнуть. Гоша просыпался очень рано и требовал, чтобы я тоже вставала вместе с ним. А я по натуре совсем не жаворонок. Конечно, я просыпаюсь в шесть часов, но потом мне обязательно нужно прилечь. Или весь день я буду разбитым корытом, – и женщина усталым жестом откинула прядь волос, упавшую ей на лоб.
– Значит, в половине восьмого вы встретили в коридоре вашего мужа и потом сразу прошли в свою комнату? – уточнил Эрик.
– Да, – кивнула женщина.
– А кто это может подтвердить?
– Скорее всего, никто. Елена ко мне до обеда не заходит, она знает, что я сплю. И, по-моему, ко мне никто не заглядывал. Да это и неудивительно. Все в доме знакомы с моим распорядком дня.
– И вы ничего не слышали?
– Абсолютно. Но ведь я и не могла ничего услышать, – вдруг добавила она.
– Почему?
– В Гошином кабинете звуконепроницаемые стены. Он любил громко разговаривать по телефону и часто кричал. Поэтому стены не пропускают никаких звуков.
– Да! Задачка! – Эрик побарабанил пальцами по столу.
– Не делайте так, – Вера поежилась.
– Почему?
– Вы напоминаете мне Гошу. Он тоже так делал, когда обдумывал какой-то важный вопрос.
– Хорошо, не буду, – послушно сказал Эрик и убрал руку.
– А мне нельзя уехать? – вдруг спросила женщина.
– Уехать? Куда?
– Не знаю, самое главное – подальше от этого дома. Я боюсь. Боюсь, что еще что-нибудь случится.
– Вы считаете, что-то может произойти? – Голубев хмуро посмотрел на Веру Николаевну.
– Так ведь, как правило, в таких ситуациях одним убийством дело не заканчивается? – и она широко раскрыла глаза.
– В каких «таких»? Что вы имеете в виду?
– Ну, таких, когда смерть человека трудно объяснить. Вы ведь не знаете, почему убили Гошу?
– Не знаем, – признался Эрик.
– И я не знаю. А самое страшное, что в классических детективах так обычно и бывает. Пока ищут причину убийства, убийца наносит очередной удар. Чтобы наверняка никто ничего не узнал.
– Я вижу, вы увлекаетесь детективами, – сухо сказал сыщик.
– Да, я их очень люблю. Но в жизни все иначе. Так трудно определить невиновного.
– Невиновного, вы сказали? – приподнял брови Голубев. – Мне казалось, наоборот. Именно виноватого так сложно определить!
– Ваше право так считать, – пожала плечами женщина. – А я думаю иначе. Виновный рано или поздно найдется, но все то время, пока его вычисляют, многие невиновные люди находятся под подозрением. И это очень страшно. Признайтесь, вы ведь подозреваете всех нас?
– Пока да, – кивнул сыщик. – Но мы еще никого толком и не опросили. Может, уже совсем скоро мы сможем кого-нибудь освободить от подозрений.
– Вы так считаете?
– Конечно. Наверняка кто-то кого-то видел в момент совершения преступления. Ведь не может быть такого, что в доме, где много людей, убийство произошло абсолютно незамеченным.
– Ищите, – пожала плечами Вера. – Мне можно идти?
– Да, вы свободны. Только напишите вот на этом листке список ваших гостей, чтобы нам легче было ориентироваться.
Вера Николаевна быстро пробежалась ручкой по бумаге, затем с легкой грацией поднялась с дивана и вышла из кабинета. Голубев задумчиво потер переносицу.
– Ну, и что вы думаете?
– Честно говоря, я пока не понял эту женщину, – медленно протянул Эрик. – Она или слишком умная, или… – он не договорил.
– Тебе она показалась умной?
– Скорее да, чем нет. Как ловко она перевела тему на Черемнова. А мы ведь говорили о том, что убийство прежде всего выгодно наследникам.
– Я не думаю, что это она убила мужа, – покачал головой Голубев. – Зачем ей это нужно? Ведь он давал ей деньги, содержал и ее, и девочек.
– Откуда ты это знаешь?
– Так она сама сказала.
– Я тоже много чего могу сказать. Но это не значит, что я говорю правду.
– А мне не показалось, что она врет. Вера слишком утонченная женщина, чтобы врать.
– Да? – усмехнулся Эрик. – А я так не считаю. Более того, я уверен, что она узнала этот нож. Но по какой-то причине не захотела об этом говорить.
– Не может быть! Она была абсолютно искренна, на мой взгляд.
– И еще один момент меня насторожил, – продолжил сыщик. – Почему она заговорила о том, что жизнь проверяет людей? И показывает им, правильно или неправильно они когда-то поступили.
– Ты думаешь, она сказала это не случайно?
– Да, я так думаю. Мне кажется, она говорила о себе. Это ее жизнь проверяла. Вот только результат этой проверки нам неизвестен.
– Эрик, ты меня совсем запутал. Вера вела себя абсолютно искренне. Я не думаю, что она притворялась.
– Голубев, ты сколько лет работаешь в органах?
– Лет пятнадцать, наверное. А следователем чуть больше трех лет.
– Этого достаточно. Ты уже должен знать, что ни один человек не говорит всю правду. Все скрывают тот или иной факт. Особенно если он, по их мнению, не относится к делу.
