Марина Серова - Визитка с того света
– Третий этаж, – сообщила я, поднимаясь по лестнице.
– Показывай дорогу, – запоздало предложил приятель.
Я взглянула на него через плечо. Взгляд мой говорил красноречивее, чем слова. Мельников смутился. Мужики из бригады оперативников беззлобно рассмеялись.
– В квартире никого? – снова спросил Андрей.
– По словам соседа, Проскурин живет один, – сообщила я. – Родители умерли, женой не обзавелся.
– Понятно. Волк-одиночка, значит, – прокомментировал мои слова Мельников. – Ладно, разберемся. Ты хоть уверена в том, что это квартира убитого?
– Уверена, можешь по этому поводу не париться, – беспечно заявила я, подмигивая оперативникам. – В крайнем случае, ты всегда можешь извиниться перед хозяином квартиры. Ошибочка, мол, вышла, от лица доблестной полиции… И так далее, и тому подобное.
– Иванова, прекрати издеваться, – шепнул мне на ухо приятель. – Дождешься, отправлю тебя домой.
– Вот здорово! Я за весь ваш отдел тут пашу, не покладая рук, а ты меня за это выставить хочешь? Не выйдет, Мельников, – прошипела я в ответ, останавливаясь перед квартирой Проскурина. – Все, пришли. Доставайте свои отмычки.
– Сначала нужно соседей опросить, – возразил Андрей.
– Без вас уже сделала. Вот за этой дверью проживает мужчина, который опознал вашего жмурика как своего соседа, – сообщила я, ткнув пальцем в соседнюю дверь.
Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник знакомый мне мужчина. При полном параде. В темном костюме. В бежевой сорочке. При галстуке. Даже волосы были гладко причесаны.
– Добрый день, господа полицейские. Вы к Антону пришли? Что натворил этот оболтус? – скороговоркой произнес сосед.
– Здравствуйте. Это вы утверждаете, что внешность жильца из квартиры номер шестнадцать полностью совпадает с описанием внешности человека, которого разыскивает полиция? Там проживает гражданин Проскурин? Скажите, давно вы его видели? – приступил к допросу Мельников.
– Дня два назад, – наморщив лоб, вспомнил сосед. – Точно. Два дня назад. Он на работу спешил. Мы в дверях столкнулись. Поздоровались и разошлись каждый по своим делам. А насчет внешности могу заявить с уверенностью до одной десятой процента. Антон как раз темноволосый, худой. И одежда у него точь-в-точь, как ваша коллега описывала.
– Два дня говорите? А позже вы его не видели? И не слышали? – Мельников добросовестно отрабатывал свой хлеб, взламывать двери добропорядочных граждан Тарасова без веских на то оснований он не привык.
– Я же уже все сказал вашей коллеге, – насупился сосед, обиженный тем, что его слова ставят под сомнение.
– Хорошо. Наш сотрудник побеседует с вами позже. А сейчас возвращайтесь к себе. Здесь будут производиться оперативно-разыскные мероприятия, – Мельников буквально силой запихнул любопытного соседа обратно в квартиру, захлопнул перед его носом дверь и приказал одному из оперативников: – Ковалев, поработай-ка немного. Нам нужно попасть внутрь.
– Будет исполнено, – шутливо козырнул Ковалев.
Позвенев отмычками, он распахнул перед нами дверь и произнес:
– Принимайте работу.
Дружной компанией мы прошли в квартиру. Все разбрелись по разным помещениям. Я направилась прямиком в спальню, зная заранее, что в других комнатах ничего любопытного господа полицейские не найдут. Мельников прошелся по всем комнатам и тоже пришел в спальню. К тому времени его коллеги уже обнаружили паспорт Проскурина, а также папку, в которой тот хранил рекламные проспекты.
– Любопытно, – разглядывая содержимое папки, произнес Мельников. – А мужик-то, видать, в ресторанах толк знает.
– Еще бы. Вы б видели его холодильник, – поддакнул Ковалев. – Там не одна мышь, там целый взвод повесился. Сам готовить не любитель, это сразу видно. Постоянной бабы не имеет, это тоже неоспоримый факт. Вот и приходилось мужику в ресторанах столоваться. Не вечно же одними сосисками да пельменями перебиваться.
– Может, и так. А может, его работа связана с ресторанным бизнесом, – предположил Мельников.
– Проскурин работал в научно-исследовательском институте, – сообщила я.
– Ты и это уже выяснила, – хмыкнул Мельников.
– Вы так долго добирались, что грех было упускать возможность более подробно расспросить словоохотливого соседа, – с невинным выражением лица заметила я. – Между прочим, я и адрес института узнала. Он находится как раз на пути следования троллейбуса, в котором был найден труп. И время совпадает. В институтах ведь до пяти работают? А Проскурин возвращался домой немного позже этого времени. Примерно в половине шестого. Думаю, столько времени уходило на то, чтобы собраться, дойти до остановки и дождаться троллейбуса. На нашу остановку мы приезжали ближе к половине седьмого. Все совпадает. Кстати, ты фото видел?
– То, где он в плавках? – усмехнулся Мельников.
– И это тоже. Теперь, когда у тебя на руках его личные фотографии и паспорт, сомнения улетучились? Больше не станешь опасаться, что вломился в дверь не того парня? – не осталась я в долгу. – Кстати, когда будешь рапорт писать, можешь доложить, что личность убитого установлена благодаря оперативно-разыскным мероприятиям, блестяще проведенным сотрудниками вашего отдела. Я не обижусь.
Вступать в перепалку Мельников не стал. Как раз в этот момент он наткнулся на записи, сделанные на некоторых рекламных проспектах. Вглядываясь в надписи, приятель заговорил вслух:
– Это что за ерунда? Похоже на шифровку. Буквы, цифры. Да еще карандашом нацарапаны. А вот с этого листа, похоже, что-то стирали. И здесь то же самое.
Он отложил в сторону четыре буклета. Два из них имели четкие пометки. Два других – слегка заметные следы. «Поторопилась ты, Татьяна. Два буклета просмотрела, – укорила я себя. – Надо было лучше разглядывать. Теперь вот придется подмазываться к Мельникову, чтобы он разрешил сравнить записи на всех листах».
– Что собираешься делать? – переходя на серьезный тон, спросила я.
– Для начала закончу осмотр. Если ничего интересного больше не обнаружится, поеду к Проскурину на работу. Пообщаюсь с его коллегами, – ответил Мельников.
– Слушай, возьми меня с собой, – просительным тоном произнесла я.
– Это еще зачем? – сдвинул брови приятель.
– Просто интересно, – ответила я. – Ну чего ты дуешься? Сам понимаешь, что я туда и без тебя поехать могу. Охота тебе, чтобы мы друг другу в затылок дышали? А так и быстрее будет, и веселее. В конце концов, это же я его нашла. Могла бы и не говорить тебе об этом. Я же, как добропорядочная гражданка, выполнила свой долг. И ты должен это оценить.
– Ладно, посмотрим, – смягчился Мельников.
В квартире Проскурина мы пробыли еще с час. За это время жилище потерпевшего успели разобрать на мелкие детали и собрать заново. Следственная бригада заглянула в каждый уголок, в каждую щелку. Вскрыла плинтуса, простучала стены, разворошила все вещи в платяном шкафу. Результат их осмотра от моего ничем не отличался. А вот последствия отличались разительно. Квартира убитого стала похожа на декорации к фильму шестидесятых годов. «Обыск на конспиративной квартире Ильича»! Именно так бы я назвала эту картину. Хорошо еще, что сам хозяин ее в таком виде уже не застанет, иначе его точно удар хватил бы.
– О чем задумалась? – подойдя ко мне сзади, спросил Мельников.
– Восхищаюсь результатами осмотра, – улыбнулась я. – Обещай! Если когда-нибудь полиция вздумает обыскивать мой дом, ты не допустишь подобного вандализма.
– А ты собираешься вытворить что-то противозаконное? – улыбнулся в ответ приятель. – Если да, то протекции с моей стороны не жди. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к нарушителям закона. Пощады не будет!
– Мне уже страшно, – сделав круглые глаза, засмеялась я. – Придется отказаться от коварных замыслов.
– А вот это правильно, – похвалил меня Мельников и, посерьезнев, добавил: – Кстати, мы можем ехать. Ребята останутся. Нужно пройтись по соседям, порасспросить. Может, кто-то что-то видел или слышал про этого Проскурина. Ну что, поехали, навестим сослуживцев Антона Павловича?
Мы вышли во двор, уселись в машину Мельникова и поехали на улицу Трубную. Как только мы отъехали, приятель спросил:
– Как думаешь, для чего Проскурин собирал все эти рекламные проспекты? Непохоже, чтобы это было своеобразное хобби небогатого джентльмена, мечтающего однажды разбогатеть и посетить все дорогие рестораны города.
– Ума не приложу, – осторожно ответила я. – Но в одном ты прав. Проскурин собрал их в папку не ради забавы. Да еще эти записи шифрованные. Что они могут обозначать?
– Для номеров телефонов цифр маловато, – задумчиво произнес Мельников. – Если бы их было хотя бы по шесть, тогда еще можно было бы предположить, что Проскурин воспользовался буклетом, как записной книжкой. Не оказалось под рукой подходящего листка, вот он и записал номер на первом попавшемся под руку предмете. А так, кто его знает?
