Лариса Соболева - Лицензия для Робин Гуда
– Да? – поднес к уху телефон Ипсиланти, недовольный тем, что его звонок прервал ход его мыслей.
Звонил Краснов.
– Георг, приезжай к дому Фисуна, – сказал он коротко.
– Зачем?
– Ты приезжай, здесь такое...
Ипсиланти положил сотовый в карман, попросил эксперта привезти ему результаты экспертиз и сел за руль. Кое-как добрался до города, где все же ездить легче. А транспорт за городом, немного не доезжая до найденного авто Елецкого Радия, попросту встал.
Докурив до фильтра сигарету, Марьяна отбросила ее и забралась в машину, где в нос бил запах бензина, от которого у нее кружилась голова. А может, голова кружилась от голода? Иметь в прямом смысле кучу денег и не иметь возможности ничего купить на них – это козни покойного папы Фисуна. Вот застряли, так застряли! Такси с места нельзя сдвинуть, потому что из-за страшного гололеда таксист не гарантирует, где очутишься. Выбор, правда, невелик: кювет или кладбище. Короче, выбора нет. А пешком до города точно не дойдешь.
Сначала-то на шоссе еще появлялся транспорт, но, как назло, редко легковушки, все грузовики, всякие там «КАМАЗы». И легковые автомобили не останавливались, хоть Марьяна и махала всеми конечностями. Наступило утро, транспорт вообще перестал появляться, дорога превратилась в ледовый каток, в довершение поднялся ветер. Когда Марьяна курила, она придерживалась за машину, иначе, казалось, унесло бы. Таксист слушал радио и выяснил, что за городом большое скопление машин, были аварии из-за гололедицы, есть жертвы. Диктор дал совет переждать погодный катаклизм.
– Кто придумал строить аэропорты далеко от города? – ни к кому не обращаясь, проворчала Марьяна.
– У города строить опасно, самолеты падают, – включился в разговор таксист. Он много раз пытался разрядить обстановку и поговорить с пассажиркой, но та лишь дулась, будто он устроил гололед, будто ему нравится торчать здесь без еды рядом с ней, надутой гусыней.
А гусыня все бубнила себе под нос:
– Ну, Фисун, чтоб тебя черти в аду живьем жрали...
– А соседи ничего не слышали, – сообщил Краснов.
Ипсиланти медленно ходил между трупов, «любуясь» ими со всех сторон, могло показаться, что Краснова он не слушает. А тот продолжал рассказывать:
– Они бы еще долго тут лежали, если б не сосед по площадке. Мальчик, который в этой вот квартире живет... Тимофей, кажется... приходит из школы в час или в два. Дед из соседней квартиры часто просит его то статью прочесть из газеты, то нитку в иголку вдеть, то за мелочевкой в магазин или аптеку сбегать. И вот нет мальчишки и нет. Дедок подумал уж, что пропустил Тимофея, решил зайти. А тут дверь открыта. И в прихожей гора трупов. Нравятся мне прихожие в старых домах – хоть на велосипеде езди. О чем это я? Ну, в общем, я тебя вызвал, думал, тебе интересно будет...
– Что, что тут интересного? – набычился Ипсиланти. – Только не надо мне гору трупов подкидывать, не надо. Мне Фисуна хватит. И второго, с крыши.
– Это же наш район, Георг, а у всех следователей дел вагон и маленькая тележка, один ты...
– И что я?! – не дал договорить Ипсиланти. – Я, выходит, бездельник? Ну, спасибо... Ну, удружил... Между прочим, я сюда приехал тоже от свежего трупа. И имя у того трупа Елецкий Радий. То есть так звали парня, когда он был живым. А по свидетельству попугая Бакса, в доме Фисуна был некий Радик. Номера на машине моего трупа совпадают с номерами машины, на которой уехала Марьяна. Так что вот это мой, законный труп, от него я не отрекаюсь, а...
– К чему твой ехидный тон и этот... попугай? Какая разница, Георг? Трупом больше, трупом меньше... то есть тремя трупами...
– Иди ты! – рассердился Ипсиланти. – Мой труп имеет отношение к убийству Фисуна, потому что именно Елецкий привез достопочтимой жене убиенного магната автоген, находился с ней в доме часа полтора, потом повез ее в аэропорт и оказался убит.
– А я думал, он на кладбище ее повез, – пытался попасть в тон Георга Краснов. – Он же видел, что она вытащила из сейфа.
– Тогда бы мы нашли ее, а не его.
– И как его?
– Пулей. Нет, Валера, вот эти трупы твои. Забирай, забирай, мне не жалко!
– А если серьезно, Георг, то действительно больше некому ими заниматься. Ладно, ладно, не бунтуй! Ну, куда ты денешься с подводной лодки? Сам посуди: это наш район, убийства совершены на одной улице, можно сказать, по соседству и в короткий промежуток... – Краснов подумал и вздохнул: – И убийств много. Эдак мы в Книгу рекордов попадем.
– Ну и что тут накопали до моего приезда? – зло процедил Ипсиланти, уже смирившись с участью подчиненного.
– Выстрелы сделаны ювелирно, – оживился Краснов. – Раз соседи не слышали, как стреляли, значит, пистолет был с глушителем....
– Валера, ты как первый раз замужем, честное слово. Кто же сейчас стреляет в людном месте без глушителя? Ювелира нашел, пф!
– Дослушай. Ни оружия, ни документов при трупах мы не нашли, но что-то подсказывает мне, что пришли сюда эти парни вооруженными. Спрашивается: зачем? И почему их убили? Посмотри внимательно: все выдает в них представителей криминальной прослойки. А вон тот доходяга, самый хилый, сзади тебя, снискал славу конченого отморозка, входит в организованную группу легендарного Богомола. Чувствуешь, кличка какая? Богомол! Это тебе не хухры-мухры, по последним данным, он авторитет в городе покруче прокурора. По слухам его банда самая крупная у нас. Богомол неуловимый, как выглядит, не известно, все его боятся. А доходяга попадался в руки милиции за мелкое хулиганство, но легко отделывался... Не отделался на этот раз.
– Если все про всех знаешь, почему не пощелкаешь всех этих насекомых?
– Одних знаний мало. Может, Богомола вообще нет, а кто-то страху нагоняет на город. Ведь так не бывает, чтоб бандитская морда хотя бы раз не засветилась. Меня занимает, как этих крутых парней застрелил убийца? Неужели они стояли и ждали, когда он их положит? Убиты выстрелами в голову... но не одной же пулей! Это только в песне поется: «И одною пулей он убил обоих...» А у нас вообще трое. Значит, стрелял убийца молниеносно, не целясь. Нет, Георг, это был профессионал с твердой рукой.
– Кто живет в квартире? – без интереса спросил Ипсиланти.
– Некая Людмила Летова и мальчик одиннадцати лет. О ней мы получили самые положительные характеристики. Живет она здесь недавно, месяцев семь, ей двадцать восемь, работает на двух работах, в продуктовом супермаркете и в рекламной фирме. С преступниками она вряд ли связана, во всяком случае, соседи с ней мужчин не замечали. Тем более такого рода. – Указал Краснов подбородком на трупы. – Мальчика Летова взяла на воспитание. Согласись, поступок заслуживает восхищения. Правда, тут она в чем-то обошла закон, но я не знаю, в чем, просто сосед с площадки проболтался.
– Ага, все-таки закон обошла... – вставил Ипсиланти с ухмылочкой.
– Не цепляйся к словам. Законы у нас тоже... не самые лучшие в мире. Ни Людмилы, ни мальчика нигде нет. Ребенок в школу не приходил, мы звонили туда. Летова на работе не появлялась. Оба как в воду канули.
– Ммм... – Исторг стон раненого зверя Ипсиланти.
– Не расстраивайся, дело Фисуна все равно дохлое, а...
– А это живое? – съязвил Ипсиланти. – Плюс три трупа! В квартире чистой, непорочной девы!
– Дело пахнет преступной группировкой. Его реальней раскрыть, чем дело Фисуна. Ну, сам посуди: на боевик похоже! Три трупа! Тебе разве не хочется поучаствовать в боевике?
– Не хочется.
– А придется. Все, вопрос исчерпан, я тебе уже как начальник говорю.
– Чтоб ты пропал со своими трупами! Где дед, который их обнаружил?
Осокин проспал до вечера. Проснувшись, вспомнил все события последних дней и дал им оценку: плохо. В анализ углубляться не стал, потому что теперь все равно не исправишь положения, остается идти дальше, уповая на везение. А везение состоит в том, чтобы известные события не повлекли за собой длинный хвост из мести. Однако если б можно было крутануть время назад, он поступил бы так же. Существуют вещи, на которые нельзя закрывать глаза, проходя мимо.
Натянув спортивные брюки, Осокин спустился вниз и застыл на лестнице, наблюдая непривычную картину. Люда сидела с ногами на диване, обхватив колени руками, и тупо смотрела в телевизор, работавший без звука. Тимка расположился за невысоким столиком и что-то писал в тетради, стоя коленями на полу. Осокин прошел в ванную, принял душ, вернулся в комнату и, когда поднимался к себе, услышал вялый голос Люды:
– Я приготовила поесть. Будешь?
– Давай, – согласился он. Действительно, перекусить не помешает, а то ведь не известно, удастся поесть сегодня или нет. Как будут разворачиваться события и что они принесут?
Люда накрыла на крошечной кухне, поставила на стол тарелку супа, а на плите Осокин увидел сковородку с картошкой и мясом.
– Где взяла продукты? – вскинулся он.
– В магазин ходила...
– Слушай внимательно! – схватил ее за руку Осокин. – Не смейте оба отсюда выходить, поняла? Даже во двор. Даже подходить к окну не стоит!
