Марина Крамер - Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут
Через час она появилась, отлично выглядящая, несмотря на свое положение и уже довольно заметный живот. Мазей вздохнул и пошел навстречу:
– Ну, привет, работница! – Он поцеловал Алену в щеку. – Слушай, подруга, разговор есть к тебе.
– Если опять про «отдохнуть и не работать», то можешь даже не начинать, – улыбнулась она. – Я уже сегодня все это слышала в исполнении Гришки.
– Ты прислушалась бы, Аленка, – попросил Мазей, помогая ей снять легкий плащ. – Он ведь беспокоится, и потом – ну на фиг тебе сгреблись эти пьяные рожи каждый вечер, а?
Алена уселась за стол, вынула из сумочки пакетик с сухарями, которые теперь постоянно грызла вместо сигарет, забросила в рот парочку и посмотрела на развалившегося перед ней в кресле Ивана.
– Я, признаться, тоже об этом думаю. Просто мне не хочется тебя подводить, я обещала, что помогу, а теперь…
– Караул! – воздел вверх руки Мазей. – Значит, это я виноват в том, что ты ездишь сюда на ночь глядя? Да мне Гришка голову оторвет! Ты мне ничего не должна, Аленка, я и так тебе благодарен за все, что ты сделала в клубе. Если потом захочешь – снова вернешься, хотя думаю, что вряд ли Гриня тебе разрешит детей бросить.
– Там будет видно, – уклонилась от принятия решения Алена и потянулась к папке с бумагами. – Это от поставщиков?
– Да, посмотри сама. Там договор на фрукты и на спиртное. Что-то многовато стало дорогих напитков уходить, надо больше заказывать. А водка почти не идет.
– Ну, а ты как хотел? Сюда люди небедные ходят, им перед дамами хочется выпендриться, а водкой никого не удивишь, даже импортной-разымпортной.
Мазей хохотнул и поднялся:
– Ладно, пойду к себе, вздремну часок, пока ты здесь, а то всю ночь в боулинге шары катали с пацанами, а потом дела всякие… так и не прилег ни на секунду.
Он ушел, потягиваясь и зевая, а Алена углубилась в чтение бумаг. Через пару часов она решила спуститься в зал и посмотреть, много ли народа – все-таки четверг, не выходной. Проходя к барной стойке, она вдруг заметила за одним из столиков Вадима. Бывший муж сидел в компании троих приятелей, они о чем-то оживленно беседовали. Внезапно Алимов поднял голову и увидел Алену. С его лица моментально сползла улыбка, он поднялся и пошел прямо на нее, загородив дорогу:
– Что, даже не поздороваешься?
– Здравствуй, Вадим. Как дела? – спокойно ответила Алена.
– Тебе на самом деле интересно, или так, для поддержания беседы? – скривил тонкие губы Вадим.
Алена видела, что он пьян и ищет повода поскандалить, но ей это было абсолютно не нужно – во-первых, нельзя волноваться, во-вторых, не хватало только, чтобы Боксер, мирно потягивающий кофе за столиком в самом углу, вмешался и применил силу – Алимову тогда точно не поздоровится. Однако у Вадима было другое мнение на этот счет. Он продолжал куражиться и вызывать Алену на разговор:
– Видали, пацаны, как моя бывшая поднялась и заделовела? Говорят, спит с кем-то о-очень важным и богатым. Могла бы и деньжат подкинуть, поди, не совсем чужие люди-то?
– Работать не пробовал? – все еще держа себя в руках, поинтересовалась Алена.
– Нет у меня твоих талантов, Шевцова, не баба я, к сожалению. Тоже бы сейчас в шоколаде был. Только расскажи-ка мне, будь добра, кто ж залез-то на тебя, фригидную, неумелую дуру? Ты ж как надувная баба – ее того, а она лежит…
Его приятели покатились со смеху, а Алена, размахнувшись, влепила Вадиму пощечину. Тот, вспыхнув, ударил ее в ответ так, что она упала на пол, скорчившись, и со всей силы пнул в живот. Алена закричала от невыносимой боли. На ее голос из-за своего стола вскочил Боксер, в два прыжка оказался рядом с Алимовым и, схватив за воротник рубахи, ударил его лицом о барную стойку. Вадим без сознания рухнул на пол, его приятели попытались ввязаться в драку, но подбежавшие охранники уложили их рядом с бесчувственным Алимовым. Боксер подхватил Алену на руки и крикнул, чтобы кто-нибудь позвал Мазея. Заспанный Иван прилетел через пару минут, увидел, что происходит в зале, и заорал:
– Не стойте, уроды, «Скорую» вызывайте! Посетителей – вон! – Распорядившись, он подскочил к Боксеру, державшему Алену на руках, озабоченно заглянул ей в лицо:
– Аленка, ты как?
– Плохо… – простонала она. – Болит очень…
– Потерпи, потерпи, девочка, сейчас врачи приедут… – пробормотал Иван. – Боксер, не стой столбом, неси ее в кабинет, на диван.
Когда Виктор со своей ношей скрылся за служебной дверью, Мазей с размаху пнул в лицо пришедшего в себя Алимова:
– Ну, сука, пожалеешь, что тебя мама родила!
Закурив сигарету, он запрыгнул на барную стойку и принялся думать, что делать дальше. Ладно, Аленку сейчас в больницу отвезут, посмотрят. Но как быть с этими придурками? Позвонить Грачеву или не надо? И кто это вообще, что им было нужно? Иван поманил пальцем замершего в углу бармена Никиту.
– Слышь, Ники, не в курсе, что за птицы? – кивнув в сторону лежащих на полу парней, спросил он, и бармен сбивчиво заговорил:
– Иван Николаевич, это Алены Сергеевны какие-то знакомые, кажется… Вон тот, что в отключке, вроде сказал, что она его жена бывшая…
– О-па! – протянул Мазей. – Ситуация… Твою мать, придется Грихе звонить… – Но тут в дверях клуба показались двое мужчин в медицинских костюмах и синих спецовках «Скорой помощи», и Мазей соскочил со стойки, бросаясь к ним навстречу: – Что ж так долго-то, господа медики? У меня женщина беременная, урод один в живот ударил, а там двойня…
– Ведите! – оборвал его старший из врачей.
Алену увезли в больницу, с ней поехал и Боксер, несмотря на все возражения врачей, а Мазей позвонил Грачеву, хотя ему было страшновато. Когда Гришка узнал, что произошло, то, ни слова не говоря, брякнул трубку на рычаг, и Иван понял, что сейчас тот примчится. И не ошибся – буквально через пятнадцать минут разъяренный Григорий уже летел по залу клуба прямо на Мазея. Схватив его за грудки, Гришка прохрипел в самое лицо:
– Где Алена?! Что с моей женой, Ванька, ну?!
– Да отпусти ты меня! – возмущенно проговорил Мазей, пытаясь высвободить из цепких Гришкиных пальцев свою рубаху. – В больницу ее увезли, там с ней Боксер… тут такое дело, Гриха… Придурок этот, что ее ударил… муж это ее бывший. Мне бармен сказал…
– Что?! Муж?! – взревел Григорий, отпустив Мазея и кидаясь к сидящим в углу зала на полу виновникам торжества. – Ну-ка, пустите меня! – он оттолкнул охранников и стал внимательно изучать лица перепуганных парней, пытаясь вычислить, кто же из них тот самый хорек Алимов, которого он давно мечтал наказать. – Кто?! Я спросил – кто из вас, отморозки, ударил мою жену?!
Вадим побледнел – ему стало понятно, что шутки закончились и вот этот разъяренный мужик с искаженным злобой красивым лицом и есть нынешний Аленкин муж. И близкое знакомство с ним не сулило ничего приятного…
Дальнейшее напоминало фильм ужасов – его привезли на какой-то старый завод, заставили рыть могилу, потом долго и жестоко били. Когда Вадим уже почти потерял сознание, над его головой прозвучал голос:
– Хватит, пацаны. Землей присыпьте, если выберется – пусть считает, что повезло, – велел Мазей, а Григорий, мрачно глядя на корчащегося на земле Алимова, добавил:
– И запомни – если с моей женой или детьми что-то случится, я тебя найду и сожгу заживо. А шутить я не умею.
– Гриша, а если в ментовку заявит? – сказал кто-то рядом, и Грачев усмехнулся:
– Значит, костер случится гораздо быстрее. Делайте, как сказал Мазей, я в больницу к Алене.
После этого Вадима сбросили в вырытую им самим могилу, а сверху полетели комья земли. Однако закапывать как следует его не стали. Просто присыпали, как и велел Мазей.
Алена очнулась в просторной палате, к правой руке тянулась прозрачная трубка капельницы, левая скула нестерпимо болела, и свободной рукой Алена нащупала повязку.
– Алена Сергеевна, тихо, тихо! – рядом моментально оказался Боксер, осторожно отвел ее руку. – Не надо трогать, там швы.
– Что… что с детьми? – прошептала она, и глаза сразу заблестели от выступивших слез, но Боксер успокоил:
– Нормально все, не волнуйтесь. Сейчас Григорий Валерьевич приедет, звонил уже.
Алена всхлипнула, вспомнив, как все произошло. Выходит, правы были и Гришка, и Мазей – нужно бросать работу, вон как обернулось… Чуть малышей не потеряла из-за своего упрямства.
– Попить хотите? – спросил Боксер, протянув стакан с вишневым соком, и Алена сделала пару глотков, почти не чувствуя вкуса.
Телохранитель смотрел на лежащую перед ним хозяйку с сочувствием – надо же, ни за что досталось, есть же уроды, которые могут поднять руку на беременную женщину. Врачи отказались говорить с ним о состоянии Алены, мотивируя отказ тем, что он не родственник и не муж, но заверили, что пока все в порядке, а за тем, как будет развиваться ситуация дальше, они следят.
Алена машинально гладила живот левой рукой, словно пыталась успокоить своих малышей, которых едва не лишилась, и этот жест снова вызвал у Виктора чувство тревоги и жалости. Он привык к спокойной, некапризной молодой женщине, которая не доставляла никаких проблем и с которой было приятно общаться.
