Ю Несбё - Красношейка
— Погоди! — сказал Эдвард. — Попроси Гюдбранна одолжить тебе штык.
Теперь Дале окончательно растерялся. Он вопросительно посмотрел на Гюдбранна, но тот покачал головой.
— Что ты хочешь сказать? — спросил Эдвард, по-прежнему стоя лицом к Гюдбранну. — По уставу положено носить штык, а он у тебя сегодня, что ли, не при себе?
Гюдбранн молчал.
— Ты же управляешься с этим штыком, как заправский убийца, Гюдбранн, не мог же ты просто-напросто потерять его, а?
Гюдбранн по-прежнему молчал.
— Похоже на то. Ну да ладно, доставай свой, Дале.
Больше всего Гюдбранну сейчас хотелось вырвать этот огромный, буравящий глаз из глазницы командира. Как он был похож на ту крысу роттенфюрера! Крысу, с крысиными глазами и крысиными мозгами. Неужели он ничего не понимает?
Сзади был слышен треск — трещит разрезаемая штыком мешковина — и тяжелое дыхание Дале. Они обернулись одновременно. Там, в красных лучах нового дня, отвратительно ухмыляясь, на них смотрело бледное лицо с третьим черным, зияющим глазом посреди лба. Это был Даниель, без всякого сомнения.
Эпизод 14
МИД Норвегии, 4 ноября 1999 года
Бернт Браннхёуг взглянул на часы и нахмурил лоб. Восемьдесят две секунды, он на семь секунд отстал от графика. Итак, он перешагнул порог зала заседаний, пропел бодрое северное «добрый день» и улыбнулся своей знаменитой белоснежной улыбкой четырем лицам, повернувшимся ему навстречу.
С одной стороны стола сидел Курт Мейрик из СБП и Ракель — у нее была та же нелепая заколка, претенциозный костюм и строгое выражение лица. Его поразило, что костюм выглядел дороговато для секретаря. Он по-прежнему полагался на свою интуицию, которая говорила ему, что она разведена, но, возможно, она была раньше замужем за состоятельным человеком. Или у нее богатые родители? То, что она вдруг снова появилась здесь, на заседании, которое, как предупредил в прошлый раз Браннхёуг, должно проходить в строжайшей секретности, указывало на то, что в СБП она занимала более значимое положение, чем ему показалось на первый взгляд. Надо разузнать о ней побольше.
С другой стороны стола сидела Анна Стёрксен вместе с этим длинным, тощим начальником отделения полиции. Как бишь его? Сначала он потратил больше восьмидесяти секунд на путь до зала заседаний, а теперь не может вспомнить имя — неужели стареет?
У него раньше и мыслей таких не появлялось, все началось прошлым вечером, а вот теперь опять! В тот раз он пригласил Лизу, молодую практикантку, на то, что он называл «сверхурочным обедом». Потом он пригласил ее на бокал вина в отель «Континенталь», где для работников МИДа была забронирована комната для встреч, требующих особой секретности. Лизу долго просить не пришлось, она была амбициозной девушкой. Но сеанс не удался. Стареет? Нет, случайность, а может, лишний бокал вина, но не старость. Браннхёуг прогнал эту мысль обратно в подсознание и сел.
— Благодарю вас за то, что вы все так быстро откликнулись и пришли сюда, — начал он. — Разумеется, незачем лишний раз подчеркивать конфиденциальный характер этой встречи, но я считаю нужным все же сделать это, так как, возможно, не у всех присутствующих здесь достаточно опыта в подобного рода делах.
Он скользнул взглядом по всем, кроме Ракели, тем самым намекая, что последнее замечание относилось именно к ней. Потом повернулся к Анне Стёрксен:
— Ну, как там этот ваш человек?
Начальник полиции посмотрела на него с легким недоумением.
— Этот ваш полицейский? — поспешил исправиться Браннхёуг. — Кажется, его зовут Холе?
Она кивнула Мёллеру, которому пришлось пару раз откашляться, прежде чем начать говорить.
— Вообще, все вроде как в порядке. То есть он, конечно, испытал потрясение. Но… да, — он пожал плечами, будто показывая, что ничего более существенного к сказанному не прибавишь.
Браннхёуг поднял недавно начесанную бровь:
— Я надеюсь, из-за этого его потрясения не произойдет утечка информации?
— Ну, — сказал Мёллер. Боковым зрением он увидел, как начальник полиции быстро повернулась к нему. — Я бы не стал так думать. Он понимает всю деликатность дела. И конечно, его проинструктировали по поводу неразглашения.
— То же самое касается и других сотрудников полиции, которые тогда были там, — поспешила добавить Анна Стёрксен.
— Тогда будем надеяться, что все под контролем, — сказал Браннхёуг. — А теперь позвольте мне сообщить вам последние новости касательно этой ситуации. Я только что говорил по этому поводу с американским послом и думаю, что могу с уверенностью сказать: мы сошлись во мнениях по поводу самых главных пунктов по этому трагическому делу.
Он окинул взглядом всех присутствующих. Те смотрели на него в напряженном ожидании, ждали, что скажет им он, Бернт Браннхёуг. От прежнего уныния не осталось и следа.
— Посол сказал мне, что состояние того агента Службы безопасности американского президента, которого ваш человек, — он кивнул Мёллеру и начальнику полиции, — подстрелил у переезда, стабильное и сейчас не вызывает никаких опасений за его жизнь. У него поврежден позвоночник, есть внутреннее кровотечение, но его спас бронежилет. Сожалею, что нам не удалось выяснить это раньше, но по понятным причинам обмен информацией по данному вопросу сведен к минимуму. Допустимы лишь необходимые разъяснения в пределах узкого круга вовлеченных лиц.
— А где он? — задал вопрос НОП.
— А это вам вовсе незачем знать, Мёллер.
Он посмотрел на Мёллера, тот изменился в лице. На секунду в комнате повисла гнетущая тишина. Всегда неприятно, когда кому-то приходится напоминать, что тебе не следует знать больше, чем требуется для работы. Браннхёуг улыбнулся и сочувственно развел руками, будто хотел сказать: «Я понимаю, вам любопытно, но такова жизнь». Мёллер кивнул и уставился в стол.
— О'кей, — сказал Браннхёуг. — Я могу только добавить, что после операции его перевезут самолетом в госпиталь в Германии.
— Ясно. — Мёллер почесал затылок. — Э-э.
Браннхёуг молчал.
— Я имею в виду, ведь хорошо было бы, если бы Холе узнал об этом? В смысле, что секретный агент выжил. Это сделало бы положение… э-э… легче для него.
Браннхёуг посмотрел на Мёллера. Не совсем понятно, к чему тот клонит.
— Было бы хорошо, — согласился он.
— А о чем вы там сошлись во мнениях с американским послом? — вдруг спросила Ракель.
— Я как раз собираюсь к этому перейти, — поспешно ответил Браннхёуг. Это действительно был следующий пункт, но ему не нравилось, когда его так обрывают. — Но прежде я хотел бы отметить оперативность Мёллера и полиции Осло. Если верить отчетам, агента доставили в больницу за каких-то двенадцать минут.
— Холе и его коллега, Эллен Йельтен, отвезли его в акерскую поликлинику, — сказала Анна Стёрксен.
— Они сработали на удивление быстро, — заметил Браннхёуг. — Это мнение разделяет и американский посол.
Мёллер и Стёрксен обменялись взглядами.
— Посол также переговорил со Службой охраны президента: американская сторона не будет возбуждать уголовного дела. Разумеется.
— Разумеется, — согласился Мёллер.
— Мы также сошлись во мнении о том, что вина в основном лежит на американской стороне. Этот агент вообще не должен был находиться в билетной кассе. То есть он должен был, но об этом, разумеется, нужно было сообщить норвежскому офицеру связи. Норвежский полицейский, который держал пост на том участке, куда проник этот агент, и который должен был — простите, мог — передать об этом офицеру связи, вел себя в соответствии с тем, что агент предъявил ему удостоверение. В приказе сказано, что секретные агенты имеют доступ ко всем участкам безопасности, поэтому полицейский не счел нужным сообщать об этом дальше по цепочке. Сейчас мы видим, что ему все же следовало это сделать.
Он посмотрел на Анну Стёрксен — она не выказала никаких возражений.
— Хорошая новость заключается в том, что, судя по всему, инцидент не повлек за собой никаких серьезных последствий. Между тем я собрал вас не для того, чтобы обсуждать, что мы должны делать, если события пойдут по наилучшему сценарию. Это немногим лучше, чем сидеть сложа руки. Поэтому давайте отвлечемся от наилучшего сценария. Потому что наивно было бы полагать, что об этом досадном случае не узнают — рано или поздно.
Он рубил ладонями воздух, будто разбивая предложения на удобоваримые куски.
— Кроме двадцати человек в СБП, МИДе и координационной группе, об этом деле знают также около пятнадцати полицейских, которые были свидетелями происшедшего у переезда. Я не хочу говорить ничего плохого о них — они, конечно, соблюдают свои обязательства по неразглашению. В общем. Но они простые полицейские, у них нет опыта поддержания той степени секретности, которая требуется в данном случае. Кроме того, в курсе этого происшествия сотрудники Главного госпиталя, Службы воздушного сообщения, компании «Фьеллиньен» и отеля «Плаза» — и все они в той или иной степени могли что-то заподозрить. У нас также нет никакой гарантии, что никто не наблюдал за кортежем в подзорную трубу из окна какого-нибудь расположенного поблизости здания. Достаточно кому-нибудь из тех, кто хоть как-то со всем этим связан, сказать хоть слово, и…
