Владимир Шитов - Собор без крестов
— Гарик, это ты? — спросил он прохожего.
— Я! А в чем дело?
— Нас за тобой прислал Сварной, — деловито и вместе с тем миролюбиво поведал Гарику Валет.
— Чего ему надо от меня? — настораживаясь, спросил Гарик.
— Не знаю, съездишь к нему и узнаешь, — заявил Валет.
— Никуда я сейчас не поеду, скажите ему, что для беседы со мной он выбрал неподходящее время. Приеду к нему утром.
— Нам сказали, чтобы мы без тебя не возвращались, — наставив в живот Гарика пистолет, по-прежнему улыбаясь, пошутил Валет.
Оглянувшись по сторонам, Гарик обнаружил, что троица незнакомцев его окружила и делать попытку бежать уже бесполезно.
— Обшманай его! — потребовал Валет у одного из своих подручных.
Третий из них молча надел Гарику наручники.
— Вы что, из ментовки? — несколько даже обрадовавшись, предположил Гарик, больше всего боясь расправы с собой какими-нибудь уголовниками, перед которыми был грешен.
— Все узнаешь в свое время, — ответил ему неопределенно Валет.
В карманах одежды Гарика колюще-режущих предметов не оказалось. Зажатый с боков парнями, сидя на заднем сиденье автомобиля, Гарик видел, что его везут в рощу, где он многократно проводил с друзьями свое свободное время на природе.
В роще незнакомцы в жуткой темноте привязали его к дереву. Видя, что физическое сопротивление бесполезно, он безропотно позволил себя «спеленать».
— Что вам от меня надо? — не вытерпев, возмутился он.
— Смерти, — сообщил ему Валет.
— За что? — пытаясь освободиться от пут, мотаясь телом из стороны в сторону, как маятник, спросил он.
— Ты сам знаешь, а нам оно ни к чему, — отрубил ему Валет, как бы не желая продолжать с ним беседу.
Достав из машины большую целлофановую сумку с изображенной на ней в купальнике улыбающейся девицей с надписью «Сочи», чего Гарик из-за темноты не видел, он из баллончика с инсектицидным препаратом «Перфос-Л», применяемого против насекомых, впрыснул в сумку приличную дозу препарата, после чего накинул ее Гарику на голову, держа края сумки вокруг горла обеими руками.
Отчаянное, бесполезное сопротивление, страх за свою жизнь, безысходность непроизвольно привели к мочеиспусканию.
Валет, посчитав, что нагнал страха на Гарика достаточно, решил прекратить эксперимент и снял с его головы сумку.
Гарик, как загнанный бегун, сделал серию глубоких вдохов и выдохов.
— Скажите же наконец, чего вам от меня надо?
— Ты понял, что мы не из ментовки? — спросил его Валет.
— Да!
— Очень хорошо, — как хирург после удачно проведенной операции, произнес с вдохновением Валет, но вместо того, чтобы справиться о здоровье и назначить лечение, Валет спросил Гарика:
— Еще хочешь подышать в сумке, пока копыта откинешь?
— Говорите же, чего вы от меня хотите, я все сделаю, — взмолился Гарик.
— Ты украденную в городе тачку отогнал в Грузию и там продал?
— Я! — как бы радуясь, что он может оказать им услугу своим признанием, сообщил он.
— За сколько ты ее загнал, кому и где он живет? — задал Валет ему серию вопросов.
— «Волгу» я продал своему далекому родственнику, работающему в адвокатуре, за один миллион четыреста тысяч рублей. У него советских рублей много. Они у нас скоро, наверное, накроются, вот он и попросил меня оказать ему такую услугу.
— Фамилия?
— Кикнадзе Отар Степанович, — с готовностью ответил Гарик.
— Где живет?
— Тбилиси, улица Шота Руставели…
— Ты не брешешь, а то сейчас продолжу эксперимент, — наконец-то с угрозой в голосе спросил его Валет.
— Я себе не враг. Все сказал, как на духу, — заверил его Гарик.
— Сколько ты получил со Сварного за свою услугу?
— Двести тысяч рублей, — как в правоохранительных органах при допросе, коротко и искренне ответил он.
— Ты понимаешь, что совершил преступление, ограбив нашего человека, а поэтому должен вернуть, что «заработал» у Сварного, и откупиться от нас за тот вред, который ты нам причинил? Сколько у тебя сейчас дома бабок?
— Все на книжке, — отводя глаза в сторону от Валета, хотя в кромешной темноте это не вызывалось необходимостью, солгал Гарик.
Ничего не говоря ему, Валет снова стал из металлического баллончика впрыскивать токсичный препарат в сумку.
Видя его приготовления, Гарик, задергавшись в припадке страха, простонал:
— Четыреста тысяч!
— Чего четыреста тысяч? — «непонятливо» переспросил его Валет.
— Лежит у меня дома, — выдавил из себя признание Гарик.
— Вот теперь я вижу, что ты откровенный человек и нас не желаешь обманывать. Сейчас мы поедем к тебе домой, и ты мне их отдашь, тем самым избавишься от греха, который последнее время вселился в твою грешную душу. Только тогда мы будем считать, что ты с нами рассчитался, и мы к тебе не будем иметь никаких претензий.
Ну как, принимаешь мое предложение?
Облегченно вздохнув и поняв, что налетчики не собираются его убивать, Гарик только сказал:
— Поехали.
— В своем доме с женой на своем языке при нас не бакланить, а то вы оба окажетесь под этим колпаком. — Валет потряс сумкой. — Точно такое наказание будет ожидать тебя, если вздумаешь там выступить на нас. Усек?
— Ладно! Понял! — нетерпеливо произнес Гарик, ожидая, когда его начнут развязывать.
— Не дергайся! Не спеши, коза, в лес, все волки твои будут, — одернул его Валет. — Я еще не окончил своего разговора с тобой.
— Что еще надо? — гортанно произнес Гарик, посчитав, что и так исчерпывающе ответил на все его вопросы.
— Поклянись собой и членами своей семьи, что никому не скажешь, что дал нам домашний адрес своего родича в Тбилиси.
Выслушав витиеватую клятву Гарика, Валет выключил свой миниатюрный магнитофон, на который записал показания Гарика. Довольный результатом беседы с ним, он наконец-то соизволил дать указание дружкам:
— Развяжите его, сажайте в машину, сейчас поедем к нему в гости. Приглашаешь нас к себе или нет?
— Приглашаю! — пробурчал тот вяло и без вдохновения, да и откуда оно у него могло появиться в таких условиях?
Изъятие четырехсот тысяч рублей в доме Гарика прошло быстро, без эксцессов, под удивленный взгляд его жены, не понимающей, почему ее муж так легко отдает неизвестным свои деньги, но вмешиваться в его дела и устраивать шум без согласия мужа побоялась.
— Проводи нас на улицу, — простившись с женой Гарика, попросил его Валет.
Расставаясь на улице с ним, Валет поведал:
— Кто мы такие, ты завтра узнаешь от своих корешей. Если, не дай Бог, ты вздумаешь с кем-либо из нас встретиться по-плохому, твоя попытка будет стоить тебе жизни. Усек?
— Усек! — повторил его слово Гарик.
— Так вот, мотай себе на ус и не вздумай перед нами пылить. Мне тебя жаль, что ты, не зная брода, подписался против нас. Зато теперь подобной ошибки со своей стороны никогда не допустишь.
Как Гарику ни было жалко увозимых бандитами своих денег, он радовался, что остался жив. Поэтому, смирившись с их потерей, он перед расставанием с Валетом попросил его:
— Ты уж о моем конфузе никому не говори.
— Я давно о нем забыл. Кроме того, я по природе своей не трепло, — ответил ему Валет, уезжая, оставляя Гарика около его дома с невеселыми мыслями.
К семи часам утра Сварной доставил в дом Цыгана один миллион двести тысяч рублей. Вручая сумку с деньгами Леснику, Сварной пробурчал:
— Теперь, кажется, мы с тобой квиты?
— Почти что, — произнес Лесник условную фразу для своих подручных, которые, набросившись на Сварного, связали его, несмотря на сопротивление.
— Вы чего делаете? Мы так с вами не договаривались, — ошарашенно орал он.
Уже связанному Сварному Лесник заявил:
— У меня с тобой никакого договора не было. Ты только выполнял те условия, которые я поставил перед тобой. Чтобы ты не корчил из себя авторитета, не пылил и не пытался строить против меня козни, я должен тебя, как шахматную фигуру, убрать с доски.
— Каким образом? — показав низкую свою уголовную осведомленность, спросил Сварной.
— Давно проверенным, надежным и не дающим осечки, — хохотнул цинично ему в лицо Лесник.
Желающих опустить Сварного на низ оказалось более чем достаточно, а поэтому право на это было разыграно между ними в карты. К слову сказать, Леснику такое мероприятие не нравилось, но он, являясь авторитетом для этих быков, не имел права осуждать их в скотских желаниях.
Право опустить Сварного в карты выиграл Рахол…
Покидая дом Цыгана, Сварной злобно прошипел:
— Уж этого я вам никогда не забуду…
— Правильно сделаешь, потому что, если себя уважаешь, тебе надо из города уматывать куда глаза глядят, так как «голубому» будет стыдно появляться на глаза своих бывших корешей, — заметил Лесник.
