Пьер Буало - Современный французский детективный роман
— Вы считаете, что толстуха не врет?
— Нет, вряд ли… Эта публика не любит цапаться с полицией: мы в состоянии причинить им массу неприятностей.
— Между гостиницами на Монмартре и Центральным рынком повисают в воздухе пять лет. Вивьен мог провести их и здесь.
Да, но клошаров старше Тото у нас нет. Эта публика не доживает до глубокой старости. Парикмахерской школы тогда еще не было. А торговцы сколачивают здесь кой-какой капиталец и быстро возвращаются к себе в деревни. Нелегко будет найти человека, который торговал бы здесь с сорок шестого года.
— Благодарю вас, — вздохнул Мегрэ, поднимаясь. — Добытые вами сведения трудно переоценить. Хотелось бы мне добиться подобных результатов на Монмартре.
— Вы не напали на след?
— След отыскался, причем даже в двух отелях. Но подружка Вивьена ночевала не с ним. Она никогда не оставалась на ночь ни в одном из двух отелей. Выходит, она жила в третьем или в собственной квартире. Живи она с родителями, ей нельзя было бы приходить домой под утро. И ни фамилии, ни адреса. Только родинка на левой щеке.
— Рано или поздно эта особа нам попадется.
— На такую удачу трудно надеяться. Что касается посетителя ресторана «Фарамон», он едва ли вернется в район Центрального рынка: если он и впрямь убил Вивьена, с какой стати ему рисковать быть узнанным.
— Тем не менее поиски мы продолжим.
— Благодарю, Аскан.
Мегрэ вернулся в машину и велел ехать на набережную Орфевр. После короткой передышки снова навалилась жара. Мегрэ и сам бы с удовольствием перекинул пиджак через руку. Он первым делом сбросил его, едва переступив порог своего кабинета.
— Что нового?
— Звонила женщина, некая госпожа Делаво.
Дочь Вивьена!..
— Не сказала, по какому делу?
— Нет. Можете ей позвонить, она все утро будет дома.
Мегрэ назвал телефонистке номер, и в трубке раздался голос молодой женщины, а вместе с ним крики детей.
— Алло! Комиссар Мегрэ?
— Да, это я.
Голос женщины звучал куда дружелюбнее, чем при первом разговоре.
— Не знаю, стоит ли внимания то немногое, что я могу вам сообщить, но я хотела бы поговорить с вами, если вы можете приехать днем, не очень поздно: потом мне надо вести детей на прогулку. Чувствую, что, если расскажу вам все, на душе у меня станет легче.
Ко второму завтраку Мегрэ заехал домой. Жена подала петуха в вине, одно из его любимых блюд, но ел он рассеянно и даже не похвалил.
— Волнуешься? — осторожно спросила она. — С тех пор как началось это расследование, ты на себя не похож. Тебя снова все время что-то мучает.
— Знаешь, какое бы дело я ни вел, всегда наступает момент, когда кажется, будто я в тупике и ничего у меня не получится. А на этот раз передо мной вообще один сплошной тупик. Едва почудится, что я наконец продвинулся на шаг вперед, как тут же я обнаруживаю, что топтался на месте. Не забывай, я пытаюсь восстановить события, которые большей частью произошли двадцать лет назад. Вдобавок иногда этот Марсель Вивьен, которого убили близ Центрального рынка, становится мне очень симпатичен, а иногда я его просто ненавижу.
— Вот увидишь, в конце концов ты во всем разберешься.
— Разобраться-то так или иначе надо. Кстати, я вспомнил, что должен заглянуть к судебному следователю.
Он вернулся на набережную Орфевр, и Торранс снова сел за руль.
— На Центральный рынок? Или на Монмартр?
— На Монмартр. Улица Маркаде, к Одетте Делаво.
Она была в пестром цветастом платье, от нее веяло свежестью.
— Садитесь, пожалуйста.
Дети, наверно, спали: их было не слышно, и в гостиную они не заглядывали. Одетта Делаво говорила вполголоса.
— Нашли адрес девушки? — спросила она.
Газеты, между тем, о девушке еще не упоминали: Мегрэ не спешил предавать огласке эту сторону расследования. Он переспросил с притворным чистосердечием:
— Какой девушки?
Она лукаво улыбнулась.
— Боитесь себя выдать? Значит, не совсем мне доверяете.
— Вы мне не ответили.
— Я имею в виду ту самую девушку, ради которой отец бросил нас. Мать мне ни слова не сказала. Она очень ревновала, что бы там ни рассказывала, и несколько раз ей даже случалось выслеживать отца, когда он выходил из мастерской. Об этой связи она узнала еще до того, как отец ушел. Она ничего ему не говорила, а просто все больше замыкалась в себе. Потом она сама об этом рассказала, но не мне, хотя я уже выросла и все понимала. Было это много лет назад, я еще жила с ней. У меня есть дядя в Мо, зовут его Шарль. Он был коммерсант, торговал удобрениями и, наезжая по делам в Париж, всякий раз навещал маму. Я уверена, что, когда мы остались без денег и поддержки, он помогал маме, пока она не начала зарабатывать на жизнь.
Мегрэ машинально набил трубку, но закуривать не стал.
— Можете курить. Мой муж дымит весь вечер, пока смотрит телевизор… Однажды я находилась в спальне, а дверь в гостиную оказалась неплотно закрыта. В гостиной сидел дядя Шарль, и я слышала, о чем они говорили. До сих пор помню голос мамы: «В сущности, все к лучшему. Я все равно не долго бы мирилась с тем, что делю его с другой женщиной». — «Ты уверена в том, что сказала?» — «Я несколько раз их выслеживала. Изучила все их привычки, знаю, где живет его девица. Она даже не потрудилась устроиться в другом квартале. Марсель от нее без ума. Никогда не видела, чтобы мужчина настолько терял голову. Чтобы удержать эту особу, он пойдет на что угодно…» Заметили, как мама сказала дяде Шарлю? «Знаю, где живет его девица…» Я об этом вспомнила и решила вам позвонить.
— Она не назвала вашему дяде адрес?
— Нет. Разговор у них свернул на денежные дела. Дядя спросил, надо ли платить по счетам, не получены ли деньги от заказчиков… Полагаю, этот адрес вас интересует?
— Весьма. Несколько моих подчиненных тратят время на его поиски, но пока впустую. Мы даже не знаем фамилии девушки.
— Я убеждена, что маме-то она известна. Только не говорите ей, что это я навела вас на след.
— Не беспокойтесь. И очень вас благодарю. Вероятно, вы не припоминаете человека, который был бы очень высок, очень худ, с длинным лицом и голубыми глазами?
— Когда я могла его видеть?
— Не знаю. Может быть, двадцать лет назад. А может быть, и недавно.
— Не припоминаю никого, кто подходил бы под это описание. Его очень важно найти?
— Если верить одному свидетелю, он убийца вашего отца.
По лицу молодой женщины прошла тень.
— Нет, я его не знаю.
Когда Мегрэ уходил, она пожала ему руку.
— Желаю вам удачи у мамы.
Мегрэ велел ехать на улицу Коленкура. Дверь ему отперли не сразу.
— Это вы! — разочарованно выдохнула г-жа Вивьен. — Придется вам подождать в прихожей: у меня сейчас примерка.
Она кивнула на довольно неудобный стул, и комиссар покорно уселся, положив на колени шляпу и вертя в руках незажженную трубку. Из соседней комнаты доносились женские голоса, но он разбирал лишь отдельные слова.
Ожидание длилось полчаса. Заказчица, блондинка с пышной грудью и улыбкой во все лицо, уходя, окинула его внимательным взглядом. Едва за ней закрылась дверь, г-жа Вивьен в упор спросила:
— Вы наконец оставите меня в покое?
— Поверьте, что я и так стараюсь тревожить вас как можно меньше.
— Воображаю, что было бы, не окажись вы столь любезны!
— Я уважаю ваше горе.
Она резко перебила:
— Горе тут ни при чем; я пошла на похороны только потому, что вы на этом настаивали. Теперь он предан земле, на погребении я побывала — вы довольны?
— Похоже, вы его ненавидели.
— Так и есть.
Они перешли в соседнюю комнату; на столе щетинилось булавками недошитое платье.
— За любовницу?
Она пожала плечами, словно находя вопрос смехотворным.
— Послушайте, господин комиссар, лучше уж я объяснюсь с вами начистоту. Марсель долгие годы казался мне человеком замечательным: он был прекрасный муж, внимательный, трудолюбивый. Без меня или дочки никогда и никуда не ходил. Потом в один прекрасный день его словно подменили. Что ни вечер, он исчезал, даже не давая себе труда сочинить какое-нибудь оправдание. Уходил — и все. А возвращался далеко за полночь.
— И тогда вы стали за ним следить.
— А разве любая женщина на моем месте не поступила бы точно так же?
Любила ли она его когда-нибудь? Трудно сказать. Жили вместе, семью он кормил. Но испытывала ли она к нему хоть каплю нежности?
— Да, я их выследила. Разумеется, он гулял не один. Они были словно два голубка — так и ворковали от восторга, что встретились. Его спутнице было не больше двадцати, а ему-то тридцать пять. Он наверняка не понимал, что смешон. Обнимал ее за талию. Иногда они принимались пританцовывать на ходу, прямо на улице, потом бросались обниматься и покатывались со смеху. И с какой стати? Просто потому, что лишний раз поцеловались под фонарем. Я зашла вслед за ними в кино, они вели себя безобразно. Потом зашли в пивную по соседству, заказали вина.
