Артур Жейнов - Пилюля
О главном думай, на тлю не отвлекайся. Похотливая, жадная, трусливая тля за тысячи лет не стала и не станет лучше. Тля омерзительна, она оправдывает свои пороки, она сбивается в кучи и делает из пороков законы. Если две тли захотят обворовать третью, то воровство станет законом. Захотят убивать – будут убивать… – Мудрый поднял вверх палец. – По закону! Тля под небом, но делает вид, что небо над ней. Тля дает, только чтобы брать. Делает только для себя и дарит – для себя! Для себя, – повторил он. – К кому ты хочешь идти? Хочешь потратить жизнь на эту серость?! Тля не стоит седого волоса с моей головы. Твое место здесь. Постигай мудрость. Стой над ними! Не спрашивай выхода у заблудших – они не подскажут.
– Нет, – покачал головой Саня. – Не останусь я с тобой. Тебе нечему меня учить. Мудрый, ты ослеп и не заметил. Как не можешь ты отличить человека от тли? Я верю в хорошее и светлое в людях. Я буду искать и находить в них это. Я верю в бескорыстие, в любовь, в дружбу…
– Что ты знаешь об этом, мальчишка? – возмутился старик. – Ты ничего не знаешь, не помнишь, чтобы верить!
– Я чувствую.
– Чувствует! Что ты видел?! Может, тебя сажали в клетку за то, что ты беден. Может, ты плакал, держа на руках умирающую от голода жену, а люди плевали тебе в лицо за то, что ты украл для нее миску рису. Украл, но не донес! Десять лет я жил в Камбодже. Кхмеры искали меня. Я нес на руках внука и стучался в дома. Я просил спрятать хотя бы его! Никто не открыл! Никто! Что светлое ты хочешь найти в людях, блоха?! Бескорыстие – туман, но он исчезает, и ты видишь выгоду, она огромна. Друг будет с тобой пока ты в силе, упадешь – не поможет, заставят – предаст. Любовь?! – Страшнее ада нет! Не ищи ее. Это всегда больно. Живи один, слушай меня, стой над другими, сохранишь силы, нервы, познаешь истину…
– Нет, – перебил его Саня, – я не останусь с тобой. Я не хочу сохранять силы, жить для себя. Зачем? Это твой любимый вопрос, старик. Люди так верят в тебя, почему же ты не веришь в них? Разве смысл в том, чтобы прожить долго и радоваться тому, что знаешь то, что другим не дано? Я совсем другого хочу. Я помочь им хочу. Хочу быть полезным людям. Если бы я мог, я бы обязательно дал твоей жене рису. И я открыл бы тебе дверь. Я никогда не бросил бы и не предал тебя, старик. Плохо, что меня там не было, но для кого-то я буду там, где надо быть. Наверное, смысл не в том, куда придешь, а в том, как идешь. Будешь жить честно, будешь щедрым, много не накопишь и ладно. Зато тебе не будет стыдно ни за один свой шаг. Люди будут благодарны. Друг не предаст. Мудрый, надо верить. И любовь будет. Настоящая, на всю жизнь. Надо много работать, помогать слабым, отдавать людям всего себя без остатка, ничего не жалея.
На несколько секунд зависла пауза, а затем Хуши тихо произнес:
– Да-а… Для них хочешь… Они возьмут, они не подавятся. Ох и переломают они тебе хребет! Ох и потопчутся по твоим позвонкам! Жернова жизни сотрут твои кости вместе с верой и глупостями, которые ты тут наговорил. Ох и пожалеешь…
– Может, и сотрут, – согласился Саня. – Значит, такая судьба. Но это достойная судьба. И я не пожалею. Жить, стыдясь, что смалодушничал, испугался – страшнее.
Опять помолчали. Хуши больше не пытался переубедить молодого человека. «Мои шишки ему не нужны, – рассуждал он. – Свои набить хочет. Старый спор старости с молодостью бесполезный…»
– Значит, уйдешь… Плохо, плохо, – произнес Хуши печально. В его голосе чувствовалась искренняя тревога, отчего на душе у парня становилось тягостно.
«Как-то на него не похоже, – заметил Саня. – Непривычная интонация. Лучше бы ворчал и обзывался, как раньше. Ему это больше идет».
– Она будет плакать, – продолжил мудрый. – Выплачет целую реку слез. Пойдешь вверх по течению этой реки, найдешь ее.
– Опять загадки? Кого «ее»?
– И еще, – не слушая молодого человека, сказал старик, – тебе это не пригодится, но я скажу. Не закрывай глаза… Знаю, не сможешь, но хотя бы попробуй.
Саня провел в доме Хуши еще один день, а потом ушел. Он направился в город.
«Старик говорил, что я пришел из города, – рассуждал он. – Следовательно, там кто-то должен меня знать. Если никто меня не вспомнит, пойду дальше. Может, придется идти всю жизнь. Ну что ж, такая, значит, она, моя ветка».
Он шел полдня. Впереди показались высокие дома, слева за деревьями журчала вода. Саня свернул с дороги и отправился на шум реки.
«Река слез, – думал Саня, вышагивая по песочному берегу. – Быстрая, глубокая, такую одному не наплакать. А где та, которая нужна мне? Как ее найти?»
На противоположном берегу плескались дети, громко что-то выкрикивали. Саня позавидовал их радости, ему тоже захотелось искупаться. Потрогал ногой воду и, решив, что она холодная, передумал.
Зачерпнул рукой воды, попил с ладони. Она была пресной и сладковатой, на зубах заскрипел песок.
Минуя песчаные пляжи, он еще какое-то время двигался вдоль реки. Джинсы закатаны до колен, связанные между собой кроссовки болтались на плече, теплый песок струился меж пальцев.
«А вдруг так и выглядит счастье? Может, мудрый прав: не надо никого искать? Надо не замечать людей… Может, в незнании сила?»
Река текла с севера, огибала город и уходила на юг. Впереди виднелся мост, к нему с обоих берегов тянулись ступени. Саня решил подняться по ним. С каждым шагом на мосту все отчетливее вырисовывалась одинокая человеческая фигура.
«Девушка, – определил он позже. – Ух, какая фигура! – отметил, поднимаясь по ступеням. – Какое необычное, красивое лицо!» – любовался, ступая на мост.
Лицо девушки бесспорно было красивым, но необычным показалось только потому, что с того дня, как потерял память, он видел только азиатских девушек, и то, что бывают другие, стало для него настоящим открытием.
Девушка стояла, опустив голову, и смотрела на воду. Ветер колыхал платье, раздувал длинные черные волосы, сама же она оставалась неподвижна.
«Наверное, так же развеваются волосы у богини ночи, когда она скачет на своей колеснице», – подумал Саня.
Пройдя совсем близко, он заметил слезы на ее щеках. Мысль о том, что это не его дело, пришла с опозданием, уже после того, как он остановился в нескольких шагах от «богини».
– Посмотрите только, что вы наделали, – улыбаясь, произнес Саня. – Всю воду испортили. Вниз по течению уже и в колодцах она соленая.
Девушка повернулась к молодому человеку. Лицо ее выразило крайнее удивление, глаза округлились.
Такая реакция ему показалась странной, но он все равно сказал то, что задумал раньше.
– Поверьте, он того не стоит. Он не стоит ни одной вашей слезинки. Покажите мне подлеца, я позову своих племянников, и мы его поколотим.
Выражение удивления на лице «богини» сменила радость. Она шагнула к парню и взяла его за руки. Теперь она улыбалась, а он смотрел на нее удивленно.
– Саня, – прошептала девушка, сделала еще один шаг, обвила его шею руками и прижалась головой к его груди. – Я нашла тебя… Нашла…
Хуши сказал: «В любовном треугольнике лучшая позиция в центре, и главное не давать им скапливаться в одном углу»
Была глубокая ночь, когда Рита и ее «бывший» добрались до Мандалая. Взяли такси и отправились в отель. Хотелось скорее принять ванну и лечь. Теперь, когда огромный путь позади, организм стал напоминать об усталости.
Рита наблюдала, кто из пассажиров самолета отправится за ними, специально ходила быстро и подгоняла Вадима, чтобы вынудить преследователей прибавить шаг и тем себя выдать. Но люди с ее рейса как-то быстро растворились в толпе. Никто не бежал следом, отстали, большая часть отправилась за багажом. Только подъезжая к отелю, девушка заметила слежку. Специально попросила таксиста сделать лишний круг, чтобы проверить, последует ли за ними подозрительный белый микроавтобус. Когда подозрения подтвердились, Рита обрадовалась: появилась хоть какая-то определенность – враг себя выдал, осталось только найти способ его перехитрить.
В отеле Вадим шутил по поводу двухместных номеров, но у Риты было плохое настроение, и одного ее взгляда хватило, чтобы заставить Вадима какое-то время держаться подальше.
Не успела она привести себя в порядок, как Вадим все-таки постучался в ее номер. «Бывший» держал в руках бутылку вина и два бокала. В легком халатике, распаренная после ванной, девушка была особенно хороша. Вадим без приглашения двинулся через порог, но Рита остановила его рукой.
– Не пустишь, что ли? – возмутился молодой человек, деланно удивляясь ткнувшейся в живот пятерне. – Пришел поговорить. Что, так и не выясним?
– Весь день с тобой выясняли. Я устала, Вадим. Хочу спать.
Молодой человек заглянул в комнату поверх головы девушки.
– Что, не пришел твой писака? – Вадим привалился плечом к дверному косяку. – Знаешь, мне кажется, он тебя избегает. Боюсь, что у вас ничего не получится. Переживаю очень. Не сломала бы ты ему жизнь. Все эти женоподобные ботаники такие хрупкие, такие, как самодельные пепельницы из пивных банок. Ранимая публика. Выпьем?
