Эндрю Гарв - Дальние пески
Полиция проделала огромную работу, опрашивая жителей деревни и всей округи, не видел ли кто-нибудь Фэй с посторонним мужчиной, но и это не принесло успеха. Удивляться не приходилось — встречи-то происходили по ночам, но мне не давал покоя другой вопрос: как они вообще познакомились? Вероятность мне виделась только одна. Он мог быть ненадолго заехавшим сюда в начале лета отдыхающим, которого Фэй случайно встретила у дамбы или на «точке». Они разговорились, и… вот чем это кончилось. Фигурой он был загадочной, настолько загадочной, что я все еще с трудом верил в его существование, хотя сам слышал его голос и видел его записку к Фэй. Мне казалось маловероятным, что его когда-нибудь сумеют найти и привлечь к ответу. Если бы все прошло по плану, он бы наверняка оставался в тени, выжидая, пока все уляжется, чтобы потом присоединиться к Фэй и насладиться плодами содеянного. А после того, что случилось, он из этой тени не выйдет уже никогда.
Глава 12
Судебное разбирательство проходило в Фэйрхавене, в битком набитом публикой и газетчиками зале. Продлиться оно должно было весь день, и, поскольку меня и Морин вызвали для дачи показаний, Франклин нашел сиделку для ухода за Кэрол во время нашего отсутствия. Помимо Хэмилтона, который явился в суд как поверенный Артура, я вызвал из Лондона адвоката, который должен был представлять интересы родственников — то есть мои и Кэрол. Звали его Фоулкс, он был из известной юридической фирмы и произвел на меня приятное впечатление, хотя я прекрасно понимал, что его присутствие будет пустой формальностью. Когда мы вместе с ним проанализировали мои будущие показания и суть дела, он откровенно заметил, что работы у него будет немного.
Прежде мне никогда не случалось присутствовать на заседаниях суда, и многое удивило — особенно медлительность всей процедуры, долгие паузы. Кроме того, создавалось впечатление, что коронер по ходу дела придумывает правила ведения заседания сам. Однако под конец довольно-таки бестолкового, как мне казалось, разбирательства картина прояснилась со всей отчетливостью.
Первыми сделали сообщения медики. По поводу Артура было сказано, что смерть наступила в результате отказа системы кровообращения, ставшего следствием острого кетозиса из-за отсутствия инсулина, который, как отметил врач, ему нужен был тогда даже в более крупных дозах, поскольку день он провел малоподвижно и его организм сжег совсем немного сахара. Беспокойство за жену также могло усилить потребность в инсулине. Было установлено, что у Артура смерть наступила к вечеру второго дня.
Медицина подтвердила, что Фэй утонула. Несколько мелких кровоподтеков и царапин на ее теле легко объяснялись попытками отцепиться от лапы якоря. Время смерти вызывало сомнения, но произошло это в первый день, так что Артур пережил ее. Юристов это удовлетворило. Я в своих показаниях описал, как обнаружил Артура. Рыбак рассказал, как нашел ялик и Фэй.
Затем с помощью показаний полицейских и мозаики из мелких свидетельств других людей была восстановлена полная картина событий. Отношения между Фэй и Артуром портились, начались ночные прогулки, которым Фэй давала малоубедительное объяснение. Гораздо более правдоподобно считать, что их инициатором была она сама. Не прошло незамеченным и ее нежелание отправиться погостить у сестры в Лондоне, что было предложено Артуром с единственной целью — проверить, можно ли оторвать ее от Норфолка. Потом всплыл тот факт, что обычно она сопровождала Артура в прогулках на ялике, но на этот раз отказалась и уехала в Фэйрхавен без особой на то причины. Потом она отправилась на «точку» и переплыла на остров, о чем свидетельствует найденная одежда. Затем было зачитано заключение экспертизы о фальсифицированной дыре в кармане пиджака, которую присяжным предложили осмотреть лично. После этого выступил Бернс, рассказавший, как мог произойти инцидент с яликом. Несчастный случай произошел, вероятно, из-за поспешности, с которой Фэй хотела вывести ялик в пролив, чтобы самой как можно быстрее скрыться. Его свидетельство о том, как в сумочке Фэй был обнаружен инсулин, дополнили показания Морин, которая подтвердила, что утром Артур взял его с собой. Была предъявлена записка, рассказано суду об уличающем звонке по телефону. И под занавес ссылка на завещание Артура продемонстрировала мотив преступления. Это было больше чем разбирательство. Это вылилось в суд над покойной.
Фоулкс делал все возможное, хотя случай был безнадежный. Он задал полиции все необходимые вопросы, но у Бернса неизменно находились на них ответы. Фоулкс спросил, например, когда и каким образом могла Фэй получить записку, найденную у нее в сумочке. В записке сказано: «Позвоню сегодня вечером» Это означает, что написана она была в роковой день и не могла быть доставлена по почте. Как же она к ней попала?
Инспектор продумал и это. По его версии, возлюбленный Фэй сам появлялся в то утро где-то поблизости от «точки» . Естественно, он не хотел, чтобы его увидели вместе с Фэй, и оставил ей записку в каком-нибудь укромном месте, которым они пользовались как тайником. Тем самым он хотел в последний раз приободрить ее. Фоулкс спросил тогда, почему, если любовник Фэй побывал там же, он переложил всю грязную работу на плечи Фэй. Бернс дал и этому вполне разумное объяснение, сказав, что Фэй куда сподручнее было выкрасть инсулин незаметно, чем постороннему человеку. Хотя не исключено, что лекарство она унесла, пока Артур ходил купаться, это всего лишь гипотеза. Жене не составило бы труда запустить руку в карман валявшегося на песке пиджака мужа в любой момент, Даже когда он сам был с ней рядом. У незнакомца такой возможности не было бы. Услышав этот аргумент, коронер одобрительно кивнул и вернулся к своим записям.
Фоулкс произвел наибольшее впечатление, когда спросил, каков, по мнению полиции, должен был быть план Фэй, если бы все прошло гладко и не случилось несчастья с ней самой. Совершенно очевидно, сказал он, что, как только труп Артура был бы обнаружен, начались бы тщательные поиски инсулина, потеря которого стала причиной его смерти. Если бы его не нашли, это породило бы подозрения. Значит, в планы Фэй входило вернуться позже на остров и подбросить его куда-нибудь. Если это так, то когда она собиралась это сделать? В дневное время вряд ли — ее муж был еще жив и способен передвигаться. А стоило ей поднять тревогу, что она обязана была сделать тем же вечером, у нее уже не было бы шанса тайно подбросить инсулин на остров, находясь в сопровождении полицейских и добровольцев из поисковой группы… Кроме того, не слишком ли рискованным был план заговорщиков изначально? Что, если поисковая группа нашла бы Артура утром следующего дня, когда он был еще жив? В этом случае план не только не был бы осуществлен, но и был бы раскрыт. Ведь Артур знал, что он надежно закрепил ялик и никакой дыры в его кармане не было. И между прочим, продолжал Фоулкс, разве не должны были заговорщики опасаться, что фальсификация дыры в кармане будет обнаружена экспертизой в любом случае? Короче, таким ли уж беспроигрышным был на самом деле этот план, и если нет, зачем нужно было рисковать и браться за его осуществление?
Здесь коронер прервал Фоулкса вопросом: уж не хочет ли он бросить тень сомнения на подлинность представленных доказательств и свидетельских показаний? Фоулкс ответил, что он всего-навсего хотел прояснить некоторые темные места официальной версии. Теперь ход был за инспектором Бернсом.
Он сохранял полнейшее спокойствие и оказался на высоте положения. Его выступлению не хватало адвокатского лоска, но зато он дольше работал над делом и знал его наизусть. Любые рассуждения о том, что собирались делать заговорщики после осуществления основной части своего зловещего плана, будут чисто умозрительными, сказал он, потому что Фэй Рэмсден мертва, ее сообщник пока недосягаем для правосудия. Однако он, инспектор Бернс, взвесил все факты и пришел к выводу, что упомянутые только что сложности и опасности были недостаточно серьезными, чтобы удержать преступников от приведения своего плана в исполнение. Гипотетическая возможность, что Артур мог быть обнаружен еще живым, была ничтожна. Заговорщики знали, что участники поисков, не обнаружив у острова ялика Артура, решат, что его там нет тоже, и сконцентрируют внимание на поверхности моря и пляжах, что и произошло. А сам Артур, если он еще будет жив, уже не сможет ничего сделать, чтобы привлечь к себе внимание… Что касается способа подбросить инсулин обратно на остров, то у заговорщиков было по меньшей мере два варианта. Во-первых, Фэй могла присоединиться к поисковой группе, когда она отправилась бы наконец прочесать остров, где без труда можно было улучить момент и бросить инсулин в песок так, чтобы его вскоре нашел кто-нибудь другой. Или же она могла оставить его в тайнике, в том же, где лежала, видимо, и записка, чтобы ее возлюбленный под покровом темноты переплыл на остров и подбросил инсулин. Если бы его нашли на острове, ни у кого не оставалось бы сомнений, что Артур погиб по собственной неосторожности. О том, что дыру в кармане пиджака мог кто-то нарочно проделать, не возникло бы даже мысли… Словом, если бы не злосчастие с яликом, у плана были все шансы осуществиться с полным успехом…
