Светлана Успенская - Убийство по лицензии
— И что же вы можете предложить?
— Все, что угодно. От банального путешествия на Северный полюс до уголовно-сексуальных приключений. Главное — встряхнуть клиента, выбить его из привычного жизненного стереотипа. Обычно мы достигаем этого, помещая его в контрастные ситуации, в которых клиент не просто пассивно пребывает, как в кино или при чтении книги, а активно проживает предложенную ему ситуацию. Таким образом «сопереживания» или «переживания по поводу» заменяются истинным переживанием.
— Что это дает им? Разрядку? Возможность «оторваться»?
— Все вместе. И еще кое-что. Происходят интересные психологические реакции — люди, сравнивая свою жизнь с организованными нами приключениями, начинают больше ценить ее, забывают о своей скуке, тоске, неудовлетворенных амбициях, неутоленных желаниях. Но конечно, только на определенное время… Вечных гарантий мы не даем, ведь мы не боги!
— И кто ваши клиенты?
— Богатые люди. Очень богатые люди.
— Хозяева жизни? — иронически хмыкнул Слава. — Крутые ребята, воры в законе?
— Нет. — Его предположения и его ирония были равнодушно отвергнуты. — С явным криминалом мы стараемся не связываться».
Слава сменил кассету в диктофоне и стал слушать дальше.
«— А если клиентам не понравится то, что вы для них придумали?
— Такое случается крайне редко, — покачала головой его собеседница. — Всего раз или два за четыре года нашей работы. Как правило, мы стараемся определить желания человека и его возможную реакцию на ту или иную экстраординарную ситуацию, отталкиваясь от этого, разрабатываем сценарий. Действия человека в неординарной ситуации обычно довольно легко просчитать. Если, например, он, фигурально выражаясь, сидит на дереве, под которым расположился худой облезлый тигр, который активно облизывается, глядя вверх, то вряд ли этот человек слезет с дерева и примется дергать тигра за хвост. Правда, иногда, если мы опасаемся за психическую устойчивость клиента, нам приходится в общих чертах информировать его о предстоящих развлечениях. Так сказать, готовим его к тому, что придется испытать. Предсказываем будущее и, смею вас заверить, редко ошибаемся в своих прогнозах!
— А если этот гипотетический человек все-таки спрыгнет с дерева и примется дергать тигра за хвост? — поинтересовался Слава.
— Даже если он и спрыгнет с дерева, то дергать животных за хвост мы ему ни в коем случае не позволим. Дергать зверей за хвост запрещено Обществом защиты животных! А если серьезно, то для защиты клиента у нас имеется целая система сопровождения, которая постоянно держит его в поле зрения, но конечно же никогда не афиширует себя, остается за кадром — в отличие от обычных телохранителей. Эта система абсолютно надежна и не дает сбоев. За каждого клиента отвечаю головой лично я, — улыбнулась Раиса Александровна. — А я, как видите, пока ношу этот предмет на своих плечах. Конечно, человеческое сознание — довольно малопредсказуемая величина, но зато человеческие инстинкты почти всегда однозначны.
— А что конкретно вы бы могли предложить мне, — хитро прищурился Слава, — если бы, конечно, у меня имелось достаточно денег, чтобы воспользоваться вашими услугами?
— Вам? — Собеседница окинула его оценивающим взором. — Вам пока не надо обращаться в нашу фирму. Сейчас жизнь вам нравится сама по себе, такой, какова она есть. Но я подчеркиваю — пока! Пока вам нравится открывать глаза ранним майским утром и с хрустом разминать застывшие ото сна мышцы. Пока вам нравится ваша супруга и вам приятно ощущать рядом на подушке ее… м-м-м… — Раиса Александровна на секунду задумалась, но, заметив на лацкане пиджака репортера длинный волос, уверенно продолжала: — Ее каштановую головку. Пока вам нравится перекинуться с друзьями в волейбольчик…
— Баскетбольчик, — еле слышно поправил ее Слава.
— Простите, баскетбольчик… И послушать новые компакт-диски. Пока вам нравятся все женщины вообще… Пока у вас есть друзья, которые, как вам кажется, души в вас не чают. Пока вы полны надежд и даже такая мало обещающая в смысле карьеры работа, как журналистика, вам кажется полной заманчивых перспектив… Пока вы молоды, вы счастливы…
— Ну-у, — протестующе протянул Слава. — Вы решаете все за меня, так нечестно. Все-таки, а если бы я к вам обратился? Что бы вы для меня придумали?
— Может быть, приключения Тарзана в диких африканских джунглях, может, любовь роковой женщины из фешенебельных кварталов Нью-Йорка, а может быть… — Вновь лукавая улыбка тронула ее губы.
— Что же? — замер Слава.
— Может быть, занятия журналистикой в средней полосе России…
В ответ тот только тяжело вздохнул:
— Не думаю, что это лучше, чем любовь роковой женщины.
— Зато намного опаснее, — парировала его собеседница и бросила выразительный взгляд на старинные настенные часы: — Ну как, теперь у вас хватит материала для статьи?..»
Они расстались почти друзьями. По крайней мере, Славе казалось, что они знакомы с Раисой Александровной лет сто и все сто лет провели рука об руку или бок о бок, по крайней мере, на одной лестничной площадке. На прощанье ему пообещали как-нибудь устроить отдых за счет фирмы. Если, конечно, статья ей понравится.
Мечтая о смуглых таитянках с бархатной кожей крымского персика, о запрятанных в пещерах кладах, бригантинах с алыми парусами, о пиратах, которых он побеждает, и об абсолютно бесплатных путешествиях, Слава дописывал рекламную статью.
Слова легко ложились на бумагу!
В окно беспощадно лупил первый майский ливень. Тяжелый вздох нарушил средневековую тишину комнаты. Подрагивающие руки потянулись к каминной полке, достали небольшую черешневую трубку, мимоходом погладили ее черное, отполированное многими касаниями гладкое тело — и в комнате разлился аромат дорогого табака. Сизые прозрачные хлопья потянулись в раскрытую форточку, смешались с запахом свежевымытой зелени, с запахом грозы.
Что ж, пора решить, что делать с офицером, с которым она встречалась на днях. Этот человек выглядит очень плохо: череп обтянут землистой кожей, под глазами расплываются темные круги, мелко дрожат пальцы рук. Можно поспорить, что у него гемоглобин ни к черту. Хотя здесь дело не в гемоглобине.
— Много работы? — участливо, как бы между прочим, спросила она. Это прозвучало как вежливая попытка завести непринужденный разговор.
В ответ Стеценко только отрицательно мотнул головой, давая понять, что своими проблемами он делиться не намерен. Все ясно, на контакт он идти не желает — слишком скрытен, эдакая кантовская «вещь в себе». Странно, что он вообще решился обратиться в их фирму. Впрочем, как выяснилось, это заботливые друзья из фонда ветеранов постарались. Забота о друге — прекрасная штука, но, видимо, этот «друг» плохо представляет, чем занимается «Нескучный сад». Ему кажется, что достаточно заявиться сюда, плюхнуться в кресло, отмолчаться в ответ на все вопросы, и при этом его обязаны развлечь на всю катушку.
Впрочем, многое и так ясно, даже гадать не надо, что гнетет неразговорчивого клиента. Есть факты его биографии и кое-какие косвенные сведения, добытые любезным Костей по своим каналам. А некоторые признаки говорят о том, что не за приключениями он отправился в Чечню, не за острыми ощущениями. У него была какая-то определенная цель. Но какая?
Сотруднице отдела конфиденциальной информации удалось встретиться с бывшей подругой Стеценко Юлией. Так, случайное знакомство в поезде, разговор двух попутчиц в пустом купе. Неужели еще осталась на свете женщина, которая не сдастся под напором участливого внимания сотрудницы из отдела конфиденциальной информации фирмы «Нескучный сад»? Юля доверчиво поведала всю свою жизнь внимательной сотруднице, не подозревая о том, что у той в сумочке лежал диктофон.
И вот теперь Раиса Александровна раз за разом прослушивает запись разговора с Юлей. Фон — романтический перестук колес, шуршание газеты, в которую завернута холодная железнодорожная курица, мелодичный звон ложечки в стакане с чаем.
Стоп! Одно место особенно заинтересовало ее, она прокручивала его снова и снова, пытаясь проникнуть в особый смысл этих слов.
«— Он вернулся оттуда совсем ненормальный… Раньше он таким не был…
— А зачем он туда вообще поехал? — участливо спросила сотрудница. — Его призвали?
— Нет… Вы думаете, он меня поставил в известность зачем? — горько усмехнулась Юля. — А после возвращения вообще все пошло наперекосяк…»
Магнитофон включился на быструю перемотку. И вновь голос Юли:
«— …Однажды я здорово за него испугалась, думала, он с ума сошел… Мы пошли на пикник, кто-то разбил у костра бутылку с кетчупом, а Игорь случайно попал левой ногой в лужу с осколками и испачкал туфли. Что с ним тогда случилось — не пойму… Он как-то в лице изменился, побледнел, но ни слова… Только смотрю — зубы сцепил и желваки под кожей играют… Отошел от костра — и в траву. Стоит, ботинок вытирает. Мы его зовем: Игорь, идем, бокалы налиты. А он ни в какую. Стоит и вытирает, стоит и вытирает… Как конь ногой землю роет. И лица на нем нет, глаза остановились, на ноги уставился как безумный. Мы хохочем, говорим, ладно бы дерьмо, а то — кетчуп! А он стоит и вытирает, вытирает…»
