Марина Серова - От судьбы не уйдешь
— Таня, запишите координаты Соловьевых. Ну, и Олега тоже.
— Да, да, конечно. — Я вытащила из сумки записную книжку. Наташа продиктовала адреса и телефоны, я их записала. — До свидания, — попрощалась я с Лукашовым.
— До скорого свидания, — поправил он меня.
— Я вас провожу, — сказала Наташа и вышла со мной в прихожую. Уже у дверей, когда Лара вышла на лестничную клетку, а я еще была в квартире, Наташа, тронув меня за локоть, придвинулась ко мне и спросила отчего-то шепотом: — Таня, а вы не прочли еще Сережину тетрадь?
Тетрадь! Елки! Да я ведь о ней просто забыла! Она так и лежит у меня в машине!
— Еще нет, — тихо ответила я. — Но собираюсь. Обязательно прочту. — Она вздохнула и кивнула. — А вы? Вы подумали над моей версией?
— Я думаю… — Наташа спрятала глаза. — Я позвоню вам вечером. Хорошо? — Я кивнула и ретировалась.
Первым делом я посадила Лару в свою машину и направилась к перекрестку, на котором, судя по часам, ее уже должен был ждать Киря. Так, собственно, и оказалось. Я передала Лару, так сказать, с рук на руки, еще раз поблагодарила Кирю и, сверившись по записной книжке, поехала в Кировский район, где проживал, судя по Наташиным данным, Борисов.
По дороге я попыталась собрать свои то и дело разбегающиеся мысли в кучу, что называется. Итак, собственно, кого же нам искать? Точнее, какой человек (да позвольте, человек ли? Зверь, а не человек!) мог бы такое со Старцевым сотворить?! Меня, признаться, очень смущали эти семь ножевых ран… Я даже периодами впадала в настоящее уныние, поскольку казалось, что это дело мне не раскрыть.
С какой стороны ни возьмись, все как-то непонятно. Движется с большим, я бы сказала, скрипом. Уже вот второй день перевалил за половину, а у меня ни одной мало-мальской зацепки. Да чего там! Ни одной версии. Особенно же способ…
Ну скажите, ну кто такое сотворить мог?! Ну к чему все эти садистские штучки? У нас что, кровавый маньяк объявился? Ясно — не дело рук братков. Да и вообще… Нет. Всякий раз, вспоминая о способе, которым покойный был отправлен к праотцам, я начинала паниковать. Мой светлый разум буквально цепенел, не мог одолеть такую задачу. Ну не могла я уразуметь, кто, зачем и почему прибегнул к этому жуткому способу.
В этом не было ну абсолютно никакой логики. Это действительно было просто зверством. А если так, то скажите, к каким методам мне прибегнуть, чтобы вычислить этого зверя? К дедукции? К психоанализу? К охоте?
Я вздохнула. А ведь у человека (ха-ха) и правда должно быть с мозгами не все в порядке. А может, и не с мозгами, а с психикой. Тогда что, искать этого холерика, легковозбудимого, который мог бы в «запарке» ножичком… Борисов?..
А может, наоборот, этакого флегму. Ну, если следовать теории раздвоения личности. Классика — доктор Джекил и мистер Хайд. В бытовой жизни — тихоня и лапушка, а вот как достанут — просто монстром может оказаться… Лукашов?..
Я вздохнула еще глубже. Получалось, что способ, как ни крути, какой-то маниакальный. Этого нам только и не хватало! Ну и дело! И что бы мне тогда не поднимать совсем трубку!
Когда я подъехала к дому на Фрунзенской, его машины не было видно. Это ничего, подумала я, ведь он вполне мог оставить ее где-нибудь на стоянке, а то и вовсе поставить в гараж, например. Я вышла из своей «лошаденки» и зашла во второй подъезд. Судя по всему, квартира у Борисова располагалась на пятом, последнем, этаже. Я проворно поднялась по лестнице. Квартира за номером 37. Я позвонила. Тишина. Я снова позвонила. За дверью послышались шаги, они приблизились к самой двери, затем там кто-то (кто бы это?) замер, видимо, смотрел в «глазок», а потом дверь распахнулась, и передо мной оказался улыбающийся Борисов, слегка «датенький» и в одних домашних шортах.
— Танюша! — радостно проворковал он, скользнув по мне взглядом, — Ну до чего ж хороша! Заходи! Ты крайне вовремя.
Я подозрительно посмотрела на Олега:
— А ты один?
— Ну, конечно… — Он взял меня за запястье и потянул в комнату. — Ты заходи, заходи, — горячо зашептал.
Я, внутренне борясь с его напористой мужской красотой, вернее, с теми, вполне понятными женскими чувствами, что вызывала во мне его мужская стать, все-таки вошла, решив, что сразу же нужно брать быка за рога и не оставлять Олегу никаких шансов для всяких там… Однако когда я оказалась в прихожей, он как-то совсем неожиданно положил мне на плечо голову и зашептал в ухо:
— Тань, мне так хреново… Просто сил нет. Помоги мне, — поднял голову и посмотрел на меня своими темными влажными глазами оттенка спелой вишни, — пожалуйста…
Я даже не нашлась, что ему ответить. Меня почему-то его жест тронул до глубины души, как говорится. Я похлопала глазами, погладила его по волосам, по щеке… Нет, все-таки удержалась. Молодец. Вовремя… Точнее, еще не время… Не время?.. Ох, еще нет… А жаль…
Олег замер, видимо, понял мои колебания, потому решил не давить. Ждал. Я отняла свою руку от его лица, он вздохнул, несколько расслабился и сказал чуть хрипловатым голосом:
— Пойдем, туда, — указал рукой на приоткрытую дверь. — Ты, наверное, по делу… — Но запястья моего не отпустил. Ох, тяжела и неказиста… Я покорно пошла за Олегом, чувствуя, что его прикосновение весьма и весьма мне приятно… Шарман…
Мы прошли, по всей видимости, в гостиную, в которой было весьма мило. Не то чтобы уютно, но мило — однозначно. Мягкий уголок, стеклянный журнальный столик, стенка, техника. Техника, я заметила, высшего класса. И видеодвойка, и музыкальный центр. Обои светлые на стенах, на окнах вполне подходящие шторы, ковровое покрытие на полу. Цветовая гамма спокойная — светло-зеленая. Я даже была несколько удивлена, мне почему-то представлялось, что квартира у Олега должна была бы быть непременно в сочных, ярких тонах. А тут, поди ж ты, зеленый. Похоже, не такие мы и «мачи». Однако я ведь не была в спальне… Вот что, должно быть, выдает его «мачесть» с головой, так это антураж его спальной комнаты… Но нам туда никак нельзя… Ну нельзя, Таня! Нельзя… Я, вздохнув, села в кресло, Олег устроился на диване.
— Ты бы, это, майку какую-нибудь надел, что ли… — начала я, закуривая, мне явно было не по себе в обществе этого породистого красавца.
— А что? — он лениво улыбнулся. — Неужели тебе не нравится… — «посиял» мне глазами.
— Нет, — вяло ответила я, прячась за дымовой завесой.
— Почему? — он слегка наклонился вперед.
— Потому что… Во-первых, — вполне деловым тоном начала я, нужно ведь поставить парня на место, да и не только парня (цыц, Таня, Таня), — я на своем веку повидала и не таких, как ты, так что меня удивить накачанным торсом крайне сложно. — Олег дернул верхней губой. Обиделся. Ну, извини, иначе не получится. — Во-вторых, я к тебе действительно по делу, так что сейчас перед тобой не «Танюша», а частный детектив Татьяна Иванова. Понятно излагаю?
Олег презрительно сощурился и вышел из комнаты, а я тем временем подумала: уж не переборщила ли я. А ну как это он и есть убийца… А я-то, дура… Ведь никто даже и не знает, где я… Мало того, сама себя веду так, что даже и не убийца может обидеться, и всерьез, а уж если это он… У нашего-то киллера явно с нервами не все в порядке было, ведь семь ножевых ран — это вам не шуточки… Я вся подобралась в кресле, готовясь, если что, отразить нападение… Нашарила в сумочке пистолетик… Приготовилась, значит… Слышу, идет… Зашел.
Оделся. В джинсах и майке. Глаза прячет. Обиделся, точно. Но только ли мужское самолюбие здесь задето?.. Придется проверять боем. Надеюсь, обойдемся без крови. Я снова закурила, продолжая пристально смотреть на Олега. Он тоже взял сигарету. Но не успел он ее прикурить, как я у него спрашиваю:
— Олег, скажи, где ты был утром двенадцатого июля между шестью и восемью часами?
Он прямо замер, не успел поднести зажигалку к сигарете, скосил на меня глаза, шумно выдохнул и с вызовом сказал, закурив таки:
— Дома. Как все нормальные люди — спал. Воскресенье… — Он пожал плечами и, развалившись на диване, затянулся сигаретой.
То, что он так нагло врет, меня даже позабавило. Вот это штучка! Эх, Наташенька… Все они, мужчины, одинаковые… Косят только под Брюса Уиллиса…
— Серьезно? — язвительно уточнила я. — А вот у меня совершенно иные сведения…
— Вот как? — он приподнял бровь. — И какие же?
— А вот это, дорогой господин Борисов, мне бы хотелось услышать от вас. Чистосердечное признание… И далее — по тексту.
— Боюсь, ничем не смогу помочь, Татьяна Александровна, — он усмехнулся. — Я в отличие от вас, — он подчеркнул последнее слово, — такими сведениями не располагаю. — И вполне уверенно закончил: — Мне признаваться не в чем.
Да уж! Признаться, чего-чего, а такого я не ожидала. «А если это все-таки он?» Меня даже озноб прошиб от этой мысли. Я стала пристально вглядываться в его вполне спокойные черты. Удивительно, но похоже, что парень ничуть не нервничал. И если бы не Ларино заявление, я бы ни за что не усомнилась в том, что он действительно мирно спал в своей кроватке.
