Антон Шаффер - Мужчина в интерьере с любовницами и собакой
– Маш, она заболела, попросила кого-нибудь приехать помочь ей с продуктами…
– А ей что помочь некому? – недовольно спросила Маша.
– Некому, – со скорбью в голосе ответил я. – Я ж тебе говорил, что у нее муж недавно умер. А больше никого у нее нет…
– Ну ладно.. – Маша была явно рассержена. – Позвони как освободишься.
Я пообещал, что обязательно позвоню, и поспешил к Ульяне Игоревне, до которой, к слову, надо было еще доехать. Жила она в районе Митино, а это предвещало нелегкий путь. И я не ошибся. Автобус я ждал минут тридцать, а потом еще около часа тащился по пробкам. За это время обе моих женщины успели позвонить мне по несколько раз, в попытке выяснить где я нахожу. Обеим, впрочем, я отвечал одно и тоже.
Час в автобусе показался мне вечностью. В портфеле у меня лежал журнал "Вопросы философии" с последней статьей Окуницына, но достать его не представлялось никакой возможности – я был зажат со всех сторон. Не зная чем себя занять, я углубился в свои размышления. Думал я об Ульяне Игоревне, с которой мне предстояло разговаривать. Думал я о Маше, которая будто что-то подозревала.
Думал я об Окуницеве… Обо всех понемножку.
Наконец автобус дополз до нужной мне остановки. Протиснувшись сквозь толпу, я вынырнул на улицу, тут же попав обеими ногами в глубокую лужу не то грязи, не то цемента.
И не Былов этом ничего удивительного – вокруг шла стройка. Мне казалось, что в Митино уже все давным-давно было построено, но я жестоко ошибался. Новые дома возводились буквально со всех сторон. Вынув из кармана бумажку с адресом Ульяны Игоревны, который я перед выходом узнал у секретаря на кафедре, я озадаченно покрутил головой, пытаясь определить нужное мне направление. Но однообразность пейзажа и обилие строительной техники делали это практически невозможным.
Пришлось обращаться к народу.
И народ помог. Тут же бойко стал указывать как пройти, где лучше обогнуть стройку, мимо какого магазина проскочить… Был бы я террористом, то за пять минут смог бы выяснить все об инфраструктуре района и путях отступа из него, после свершения злодейского акта. Никак, никак люди не перестоятся – все выкладывают первому встречному. А надо ли перестраиваться-то?…
С этими мыслями я дошел до подъезда Ульяны Игоревны и позвонил в домофон.
– Это ты? – услышал я знакомый голос.
– Я, – подтвердил я, не зная, правда, кого сама Ульяна Игоревна имеет ввиду.
Но ввиду она имела именно меня.
Я не успел закрыть за собой входную дверь, как пожалел, что поддался на этот дешевый женский трюк – выдавить из себя слезу, надавить на жалость. Ульяна Игоревна устроила концерт. Даже не концерт, а некое шоу, с падениями на пол, разрыванием на себе шелкового халатика, морем слез, океаном проклятий и целой вселенной мольбы. Суть этого шоу сводилась к тому, что теперь она осталась совсем одна и, если мне взбредет в голову ее бросить, то она расскажет всем, чем мы с ней занимались и кто я вообще такой.
– А кто я такой? – недоуменно поинтересовался я, после того, как она озвучила эту свою идею.
– Сволочь ты! – закричала Ульяна Игоревна. – Попользовался, значит, и все? И девке твоей я все расскажу.!
– Ты думай, что говоришь! – пригрозил я.
– А я думаю, Вадечка, думаю! – она театрально рухнула на диван и зашлась в рыданиях. – Я думаю! Я уже твоей Маше позвонила! Понял?
– Чего? – на всякий случай переспросил я. – Что ты сделала?
– Маше твоей все рассказала! Вот что!
Я тут же набрал машин номер.
– Больше мне не звони, – услышал я в трубке.
Больше Маша ничего не сказала и отключилась.
Прямо скажем, Ульяна Игоревна сама подписала себе приговор, рассказав все Маше.
Теперь терять мне было нечего. Сплетен на кафедре я не боялся, а Маша больше не желал меня знать.
Я молча встал, одел свой плащ и измазанные не пойми чем ботинки, прихватил портфель и под сопровождение громогласных рыданий несчастной одинокой стареющей женщины вышел прочь.
С этого дня мы с Ульяной Игоревной больше не предавались плотским утехам, а отношения наши перешли в сугубо рабочую стезю. На кафедре она, конечно, никому ничего не рассказала, так что ту мне не пришлось испытать и толики неудобства, а вот с Машкой…
К Маше я поехал в тот же вечер. Дверь мне открыл ее отец, сообщивший, что Маша видеть меня не желает. Но сам он был настроен куда более благодушно. Прикрыв за собой входную дверь, он вытащил пачку сигарет, закурил и принялся расспрашивать у меня, что же все-таки произошло.
Я рассказал. Не совсем так, как все было на самом деле, но в принципе честно.
Сокрыв истинный возраст методистки, я поведал, что, действительно, имел с ней связь, но было это до Маши. А она все представила вон в каком свете!
– Ладно, попробую поговорить с ней, – пообещал мне Машин отец. – Но сейчас ты не лезь – без толку.
С Машей мы в итоге помирились. Удалось мне ее уболтать и внушить мысль, что никого кроме нее у меня нет и быть не может. В сущности, это и было правдой.
Ульяна Игоревна после этого случая как-то сразу постарела, что заметили все вокруг. Само собой, списывалось это на смерть ее мужа. И лишь я один знал, в чем причина ее увядания – я был для нее последней зацепкой за давно ушедшею молодость. Исчез, и годы тут же взяли свое.
Извинившись перед Машей, что не сообщил ей о своем месте нахождения, я наспех с ней распрощался и вновь приготовился слушать Марину. Но прежде, я все же решил допытаться у нее, зачем же она вступила в разговор со Скоком.
– Ты вы мне так и не ответили… – напомнил я ей, убирая мобильный телефон в карман.
– Не ответила?
– Ну да, про причины вашего общения с этим уголовником.
– Да маленькая была, глупая… – Марина отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. – Вы лучше дальше слушайте.
Глава 9
Продолжение истории Марины, рассказанной ей самой.
– Прокатимся? – осмелев предложил Скок.
– Это еще зачем?
– Ну так… – снова смутился незадачливый ухажер.
– Мне домой надо, твердо ответила Маринка и ускорила шаг.
Но Скок был не из тех, кто привык так просто сдаваться. Он поддал газа и снова поравнялся с объектом своей внезапно вспыхнувшей страсти.
– Не, ну погоди!
– Нечего тут годить – отстаньте от меня!
До Маринкиного дома оставалось буквально несколько метров, которые она преодолела почти бегом. Скок и глазом не успел моргнуть, как девушка забежала в подъезд и была такова.
Ночью Скок не спал, все ворочался и вспоминал… Около трех вскочил – собрался ехать к ее дому… Но потом передумал, опять лег.
Короче, проворочался он до утра, а как только взошло солнце, прыгнул в машину и поехал к Марининому дому – караулить.
Долго караулить ему не пришлось. Около восьми Марина с портфельчиком вышла из своего подъезда и, улыбнувшись весеннему солнцу, направила свои стопы в сторону учебного заведения.
Но Скок был наготове. Он высочил из машины, схватил девушку за руку и потащил в сторону джипа.
– Отпусти! – Марина попыталась вырваться.
– Вот еще!
Скок вцепился в ее руку мертвой хваткой. Добыча была так близка, что он не собирался с ней расставаться не при каких обстоятельствах. А обстоятельства эти возникли достаточно скоро. Услышав Маринин крик, на улицу вышел ее старший брат Паша.
Паша был хорош собой, спортивен и смел.
Из подъезда он выскочил лихо, готовый убить любого, кто причинил вред его любимой сестричке. Любого, но не Скока. Напрягшиеся руки Павла в момент обмякли, как только он увидел, кто посягнул на Маринку.
– Привет, Валь! – заулыбался он.
– Здорово!- Скок узнал Павла, который был не намного младше его самого.
Повисла небольшая пауза, после которой Скок ткнул пальцем в Маринку, а вернее в ее грудь:
– Смотри, Паха, какая витрина! А!? И в твоем подъезде живет! А ты, гребень, вафли только ловишь хавальником! Да я и сам весь в дыму, в натуре – вальтанулся.
Павел весь вспыхнул, но ответил:
– Валь, так это сестра моя…
Скок аж поперхнулся. Он -то помнил Пашкину сестру – бегала какая-то пацанка чумазая малолетняя по двору – шухер наводила. А тут выходит – она?
– Ты чего задвигаешь, жмурик? – решил уточнить Скок на всякий случай, дабы избежать подвоха. А вдруг просто баба его, а он тут разводит его на заек.
– Да правда, – Павел виновато улыбнулся.
– Не гонит? – уточнил Скок у Маринки.
– Нет, – противным голоском ответила она.
Скок уставился на Павла.
– А ты чего на улицу-то выскочил, Паха?
– Воздухом подышать… – неуверенно начал Павлик.
– Во зенки мажет! – рассмеялся Скок. – Ну чё? Зачалил я тебя?
Павел неуверенно издал какой-то звук, близкий к смеху, но тут же снова стал серьезным. Он-то знал, что со Скоком надо всегда быть на чеку.
В общем, разошлись друзьями – Павлик потопал домой, а Скок с Маринкой на джипе – к школе.
Появление отличницы Маринки в компании отпетого уголовника вызвало целый шквал слухов и домыслов, которые сама виновница возникшего ажиотажа лишь подогревала.
