Ги Кар - Храм ненависти
— И что же вы собираетесь предпринять, чтобы реализовать свой проект?
— Увы! Мне ещё это не удаётся! Но, возможно, скоро… У меня уже были достаточные связи, и я в основном изучил всю глубину проблемы, перед тем как разразилась война 1939 года. Я возвратился только четыре с половиной года назад — как раз было два месяца тому — благодаря обмену пленными под покровительством Красного Креста. Долгое пребывание в лагере для меня, наверное, было менее тяжёлым, чем для других, меня поддерживала моя мечта… Я был твёрдо уверен, что не пропаду, пока она не воплотится в реальность. Я верил в неё… Поскольку меня хранило само Провидение, то ему было угодно, чтобы я достиг своего! После возвращения я хорошо вижу, как многие мои товарищи по несчастью хотят только одного: постараться забыть всё. Эта новая потребность в утешении, нормальная после стольких лет страха, ещё сильнее побуждает меня к работе над собором Сент-Мартьяль.
— Почему вы избрали это странное и мало известное имя?
— Видимо, вы не знаете, месье, центральной части Франции… Святого Мартьяля очень боготворят в Лемузене и Дордоне.
— Охотно вам верю, но по какой причине покровителем парижского собора должен стать этот святой?
— По той, что он пришёл из Рима в одно время со святым Денисом для евангелизации Галлии и потому, что по доброй церковной традиции он имел семьдесят два ученика. Историографы утверждают также, что он носил суму, в которой находились пять ячменных хлебов и две рыбы, в то время когда Иисус совершил чудесное их умножение… Я искренне верю в то, что под его покровительством сияние моего собора будет умножено до бесконечности… Он будет одной-единственной духовной клеткой, из которой возродится множество других. Во время строительства он даст хлеб для пропитания многим семьям рабочих и мастеров. И не звучит ли, наконец, имя Сент-Мартьяль как символ мужественности. Не преисполнено ли оно солнца и силы? И я хочу, чтобы мой собор был весёлым и радостным, утопающим в свете… Богослужения и собрания, как я их представляю себе, не должны будут иметь и намёка на печаль.
— Но, однако, большинство соборов довольно мрачны, не правда ли?
— Нет, они никогда не были мрачными или скорбными.
— Намереваетесь ли вы строить собор в готическом стиле?
— Меньше всего на свете! Собор Сент-Мартьяль будет современным, но однако из тёсаного камня. Железобетон — материал холодный, бездушный, не отвечающий духовности священных мест. Лучшим подтверждением этому является то, что внутреннее убранство большинства церквей в последнее время выполнено из камня, и только их конструкция и остов на цементной основе. Камень остаётся предпочтительным для всех религий. Посмотрите, деревянные храмы редкость даже в северных странах! Разве даже друиды не приносили в жертву девственниц на священных камнях дольменов? Я пришёл к убеждению, что только камень пригоден для такого строительства.
… Но это не нарушит модернизм моего творения: разве соборы не были всегда выражением духа своего времени? Их длительным до бесконечности сооружением и обуславливается введение в их строение различных стилей. И это разнообразие стилей в одном и том же здании как бы отмечено метками. Камень стареет ещё быстрее, чем стиль.
… Мой собор, наконец, будет оснащён самой современной и совершенной техникой. Акустика будет такой, как в больших концертных залах: мы позаботимся о том, чтобы избежать всех этих «немых углов» древних алтарей, в которых терялись звуки. Органы, само собой разумеется, будут электрические со всеми современными возможностями клавиатуры, которые можно найти только в американских кинофильмах. Почему прогресс в этой области применяется только в мирских залах? Прожекторы различных оттенков, создавая освещение, рассеянное и почти нереальное, будут распространять как бы духовное сияние… В возвышенный момент главный на алтаре будет поднят при помощи гидравлической системы для того, чтобы народ мог созерцать саму просфору… Кафедра проповедника будет поворачиваться в ту или другую сторону нефа, чтобы голос оратора, усиленный невидимыми громкоговорителями, смог непосредственно достигать каждого верующего… Но несмотря на весь этот модернизм мой собор всё-таки будет посвящён Богу: гений человека проявится здесь только затем, чтобы лучше помочь богослужению. Необходимо, чтобы те, кто будут созерцать это сооружение через несколько веков, знали, что он в точности представляет собой архитектуру и средства производства нашей эпохи. Я также предусматриваю продление существующей линии метрополитена, чтобы дать людям возможность легко добираться к зданию. Название станции также должно быть Сент-Мартьяль.
— Я вижу, месье Серваль, что вы не пропустили ни одной детали! Кажется, вы обладаете врождённой способностью организатора? А где в итоге намереваетесь вы разместить этот собор в Париже?
— Есть только одно возможное место, но пусть это пока останется моим секретом: я смогу вам его открыть только когда буду располагать ощутимыми доказательствами вашей помощи. Впрочем, проблема эта будет довольно сложной: необходимо будет затронуть немало людей, расчистить площадку, добиться соглашения с городскими властями, столкнуться с недовольными… Но это всё не имеет большого значения: всегда находятся люди, восстающие против творцов! Выбор этого идеального местонахождения подчинён таким соображениям: ни в коем случае не покушаться на сияние двойного корпуса Нотр-Дам и на купол Сакре-Кёр. Возможно, вам неизвестно, что ориентация собора подчиняется непреложным законам? Вместе со своими хорами, трансептом, нефом и башнями собор составляет крест, обращённый к Востоку, может быть, даже к Иерусалиму, однако это недостоверно.
— Вы не опасаетесь, что весь ансамбль примет форму какого-то караван-сарая?
— Соборы всегда немного были похожи на таковые: взять к примеру Альби, великолепный собор красного камня, с фортификациями, где испуганное население укрывалось в молитвах о победе их вечной веры над теми, которых они считали нечестивцами. Вспомните Жиральду Севильскую, церковную башню, на вершине которой рыцари могли благодаря её пологому наклону пускать в галоп своих чистокровных скакунов… Да и разве ярмарки и рынки наших городов не возникали чаще всего под прикрытием священный мест, в которых люди видели надежду на скорый венец жизни?
— Готовы ли уже ваши планы?
— Сейчас они уже необходимы, не правда ли?
— Итак, вам остаётся только приступить к делу?
— Вот тут-то и встаёт финансовый вопрос…
— Давайте поговорим о финансах: это моя область. Здесь я чувствую себя более свободно, чем во всех ваших идеологических и гуманитарных рассуждениях… Заметьте, что я им придаю их действительное значение: сначала нужно иметь Идею, не так ли, а затем уже пытаться её реализовать… Для этого и необходимы в этом падшем мире поэты, подобные вам, и финансисты, как я! Нам суждено было встретиться рано или поздно, месье Серваль… И благодаря нашему тесному сотрудничеству может появиться на свет собор Сент — Мартьяль.
— Мне бы хотелось уточнить для вас, что лично я не прошу у вас ни сантима для себя самого, не имея никаких персональных нужд. Я живу в одной мастерской на улице Вернэй, единственной, что принесла мне профессия дизайнера.
— А что дают вам сборы пожертвований?
— В течение первых десяти лет, с 1930 по 1940 год, я смог накопить настоящее маленькое состояние в таких хождениях — всякий раз, когда работа позволяла несколько часов передышки — из ресторана в ресторан, из гостиницы во дворцы, из дансингов в ночные заведения, из дома в дом, из подъезда в подъезд… Вы, будучи финансистом, вероятно, никогда бы не подумали, что сбор пожертвований может быть прибыльным делом, особенно в многолюдных местах! Люди, чувствующие себя на виду у всех, обычно стараются выглядеть великодушными по отношению к своим согражданам! Но когда я оказывался один на один с некоторыми из них, возникали трудности: эгоизм и презрение брали верх… Наверное, то, что мне удалось собрать за этот период, покажется незначительным человеку вашего размаха, привыкшему ворочать большими суммами… Но могу с гордостью вам признаться, что накопил что-то около трёх миллионов, заработанных франк за франком: за этим стоит впечатляющее число километров, пройденных пешком по Парижу, а также лестничных ступенек во всех кварталах города. Не всегда это были наиболее богатые кварталы, такие как VII, VIII, XVI или XVII, оказавшиеся не самыми щедрыми! Но знали бы вы, сколько доброты и великодушия я нашёл в Гренеле, Бельвилле и Менильмонтане!
… Я полностью сохранил эти деньги: они представляют собой первую каплю, которая, прибавленная ко многим другим, переполнит чашу изобилия для создания прекрасного произведения искусства.
— И какова же полная сумма, необходимая, по-вашему, чтобы наполнить чашу?
