Дей Кин - В человеческих джунглях
Послышались скрипы других пружин в глубине домика, старый Лакоста стал ругаться:
– Проклятье, что там происходит снаружи? Что там за сволочь? Проклятое отродье дьявола!
Латур открыл рот, чтобы ответить ему, когда внезапно потерял голос. Страшная боль ослепила его и совершенно парализовала.
Удар, который обрушился на него, шел откуда-то сзади. Страшный удар, обрушившийся на него, не лишил его сознания, но он совершенно не был в состоянии сказать хотя бы слово.
Сигара выпала из его инертных губ и покатилась по траве. Потом дубина снова обрушилась на него, ему показалось, что он летит с Ольгой куда-то вниз... После этого, не издав ни звука, он повалился на сырую землю. Сигара, перед тем, как погаснуть, обожгла ему щеку.
И Латур без сознания, безжизненной массой остался лежать плашмя на животе посередине травы, перед самой платформой фургона.
Глава 8
Он снова почувствовал, что куда-то летит. Влажные губы Ольги прижались к его губам и все время повторяли непонятные русские слова.
– Когда мы долетим до низа, – сказал он, – мы умрем.
Умереть таким образом было приятно, хотя мысль о смерти немного опечалила его. Ольга и он потеряли столько возможностей, которыми они должны были воспользоваться!
Но Латуру хотелось, чтобы она перестала целовать его, чтобы он смог обрести нормальное же дыхание. Потом он перестал ощущать неопределенный вкус каучука на губах, и, открыв глаза, он обнаружил, что сидит на стуле с прямой спинкой в кабинете шерифа Велича, посредине знакомых, но суровых и нахмуренных лиц.
Джек Пренгл наблюдал за уровнем на аппарате-показателе опьянения.
– Во всяком случае, мы знаем определенную вещь. Вся эта история с опьянением – простой вымысел. Почти все виски на его одежде.
У Латура губы были как деревянные. Он никак не мог выговорить ни слова.
– Что здесь происходит? – наконец удалось выговорить ему.
Том Мулен с толстым покрасневшим лицом и мокрым от пота, подтянул к себе стул и сел верхом на него около Латура.
– А ты этого не знаешь?
– Нет, – искренне удивился Латур. – Последнее, что я помню, это то, что я постучал в дверь домика Джека Лакосты.
Шериф Велич стоял позади Мулена. Старый человек провел пальцами по своим редким волосам.
– Ну, хоть в этом он сознается, – проговорил он голосом человека, который собирается заплакать. – Не будет никакой возможности замять это?
Мулен бросил на него короткий взгляд.
– Каким образом? Сирена санитарной машины... ведь все ее слышали! Весь город в курсе дела, а завтра – это будет вся Луизиана! Не говоря уж о том, что газеты всех Штатов разнесут это повсюду!
Латуру очень хотелось узнать, о чем они говорили.
Мулен повернулся к нему.
– Ты сознаешься в том, что отправился к Лакосте? Ты туда отправился, когда покинул меня вчера вечером?
Мозг Латура понемногу освобождался от оцепенения, но у него все еще остался вкус металла на губах.
– Да.
– По дороге ты останавливался?
– Один раз.
– Где это?
– У Биг Боя, – ответил он, стараясь освободиться от этого металлического вкуса. – Я могу узнать, не получу ли я чего-нибудь выпить?
Джек Пренгл взял бутылку Бурбона из шкафа и протянул ее помощнику шерифа Тэду Келли.
– Не вижу причины, чтобы отказать ему в этом. Один стакан не причинит ему вреда. Судя по показаниям аппарата опьянения, в его организме нет алкоголя даже настолько, чтобы у него закружилась голова.
Келли поднес горлышко бутылки к губам Латура.
– Валяй. Сделай глоток. Потом ты сможешь объясниться. И, должен сказать, тебе придется немало дать объяснений.
Виски стало течь мимо губ Латура по его подбородку. Латур поднял руку, чтобы взять бутылку и обнаружил, что на него надеты наручники. Не думая больше о питье, он стал рассматривать свои браслеты. Голова у него болела. Прерывающимся голосом он спросил:
– Что это значит?
Келли закупорил бутылку:
– Я спрашиваю, что это значит?
– И это говорит он! Вот чего я совершенно не могу выносить, так это ничтожных, много воображающих о себе людей! Они хотя играть в святого это лучше, чем заработать лишний доллар. А потом они выкидывают подобные штучки, и все для нас летит в воздух из-за этого притворщика.
Латур облизал виски, которое оставалось у него на губах и посмотрел на полицейских, тех что стояли вокруг него. Клебори, Ла Ронд, Даркос, Редди, Джим Руссо, Рафигнас, Луели – все помощники шерифа находились здесь. И все встретили его взгляд с ледяным выражением.
– Что это значит? – повторил Латур.
Том Мулен переложил его кобуру с револьвером на бедро, чтобы придать ей более удобное положение.
– Это тебя надо спросить об этом. Ты признаешься, что отправился к Лакосте?
– Естественно.
– Зачем?
– Я хотел посмотреть на то место в зарослях сахарного тростника, откуда в меня стреляли.
Шериф Велич снова провел рукой по своим волосам. Голосом сухим и резким, похожим на треск раздавливаемых сухих веток, он заметил:
– Мне надоело говорить это тебе, но я начинаю верить, что эти покушения на тебя так же фальшивы, как и твое поведение святого-недотроги, которого ты изображал во время работы с нами.
Латур стал протестовать.
– Это неправда, шериф. В меня стреляли из зала ожидания. Мне подсунули в капот машины бомбу. И еще в меня стреляли два раза вечером, когда я вез задержанного мною Хенни. Пули вылетели из зарослей кустарника на земле, принадлежавшей Лакосте. И я нашел четыре окурка и гильзы в том месте, где мой враг устроил засаду и поджидал мою машину.
– Куда ты их положил?
– В левый карман моей рубашки.
Голова Мулена сделала отрицательный жест.
– Их там нет.
Он показал на предметы, лежащие на столе шерифа Велича.
– Вот твой револьвер, из которого выстрелили два раза, твой бумажник, немного денег, твое удостоверение и половина бутылки алкоголя. Это все, что нашли у тебя.
Латур посмотрел на то, что лежало на письменном столе шерифа. Даже расплющенной пули, которая разбила стекло в его машине, тоже не было исчезла!
– Значит, кто-то взял их!
– Кто?
Все происшедшее с ним теперь прояснилось в его мозгу, полностью освободившись от тумана.
– Я теперь знаю это. Это сделал тот, кто оглушил меня перед домиком Лакосты. Да. Безусловно, это он. – Он поднял свои скованные руки и тихонько ощупал ими свою голову. – Вот почему у меня на голове ссадина.
– О, послушай, Энди, – снова заговорил Мулен. – Ты совершенно уверен, что не ударился о ножку кушетки или стола, валяясь, как это ты должен был сделать на полу домика?
Латур ошеломленно посмотрел на него.
– Я не понимаю, о чем вы говорите?
– Я верю тебе, знаешь? О, да, я тебе верю, – насмешливо воскликнул Мулен.
В тот момент большая дверь тюрьмы широко открылась. Джек Пренгл пошел посмотреть, что там такое, и громко выругался.
– Ну, что ж! Я думаю, джентльмены, что мы все еще не успели выполнить свои обязательства. Наша последняя надежда замять дело исчезла!
Джон Шварт вошел в кабинет шерифа и прямо направился к стулу, на котором сидел Латур. Это было в первый раз, когда Латур видел законника в таком небрежном виде. Рубашка Шварта была расстегнута и галстук свисал по обеим сторонам. Больше того, он так торопился, что снизу на одной ноге из-под брюк выглядывала пижама.
– Что тут происходит, Энди? – спросил он.
– Я не знаю. Все это очень странно и таинственно.
Мулен встал со стула, на котором он сидел верхом и встал около адвоката.
– Естественно, вы в курсе дела.
Шварт заметил, что у него из брючины вылезает пижама и поддернул ее. – Естественно, – холодно проговорил он. – Я полагаю, что весь Френч Байу теперь уже знает все. Зная, что я друг Энди, один из молодых людей из моей конторы позвонил мне по телефону.
Шериф Велич зажег одну из долларовых сигар, которые он получал в виде взяток.
– Вы находитесь здесь в качестве адвоката Энди?
Латур попытался встать, но Джим Руссо и Билл Даркос толкнули его обратно на стул.
– Не двигайся, – сказал Даркос.
– Почему? – захотелось узнать Латуру. – Какое действие мне приписывают? Почему мне может понадобиться адвокат?
Шварт похлопал его по плечу.
– Осторожнее, Энди, через минуту мы сможем поговорить. – Шварт посмотрел на первого помощника шерифа, Тома Мулена. – В настоящий момент я хочу знать, что вы имеете против него?
– Много чего, – отпарировал Мулен. – В его револьвере не хватает двух пуль, и мисс Лакоста утверждает, что он подошел к двери домика и просил открыть дверь. Я думаю, что было несколько минут до или после двух часов ночи.
– Это правда, Энди? – спросил Шварт.
Латур подтвердил это.
– Я действительно стучал в дверь домика около двух часов ночи.
Шериф Велич стал перекатывать по губам сигару, которую он закурил.
– Судя по тому, что молодая женщина рассказала доктору Уолкеру, после того, как он осмотрел ее и она смогла говорить, Энди стучался так сильно, что разбудил мертвецки пьяного Лакосту в его комнате. Джек, шатаясь, прошел в переднюю комнату, спрашивая, что тут происходит, и тут началась драка.
