Александр Трапезников - Механический рай
— Почему ты спрашиваешь? Какая разница! Если и жил, то твой кукольник должен наверняка о нем знать.
Режиссер, допивая пиво, взглянул на часы. Он был в потертой кожаной куртке, джинсах и кепочке-бейсболке. Но весь вид какой-то неухоженный, запущенный, словно он непрерывно переезжал с места на место. Карина понимала, что пора уходить, да и тревога за Галю подгоняла ее, но хотелось еще очень о многом расспросить своего старого приятеля.
— Как ты живешь? — неуверенно произнесла она, уже понимая, что задала вопрос впустую. — Женат?
— В пятый или шестой раз, — отмахнулся Клеточкин. — Не считал. Актриса. Елкина, ты ее знаешь.
— Такая лупоглазая?.. Ой! — Карина смутилась.
— Не всматривался. Короче, жду тебя завтра к двенадцати часам.
Клеточкин встал, потянулся к ней, чтобы поцеловать на прощанье, но толстый живот помешал ему. Они рассмеялись.
— Коля, занимайся по утрам гимнастикой, — посоветовала Карина. — Иначе будешь менять жен до конца жизни.
— А мне это нравится, — отозвался он, запыхтев, словно оскорбленный еж. Ведь ты же за меня не пошла, когда я предлагал? А я говорил серьезно.
8В мастерской что-то изменилось. Владислав почувствовал это сразу, как только открыл дверь. Окинув взглядом просторное помещение, стеллажи с куклами, зашторенные окна, он некоторое время постоял в нерешительности, прислушиваясь к непонятному монотонному звуку, похожему на слабое попискивание. Сняв плащ, кукольник огляделся более внимательно. На полу валялось несколько игрушек, упавших с полок. «Что за странное землетрясение?» — подумал Владислав, водворяя кукол на место. У плюшевого тигра оказался почти оторван хвост. Клоун-марионетка потерял один глаз-бусинку. Несладко пришлось красавице Барби, которой неизвестный злодей расцарапал все лицо.
— Теперь тебе придется делать косметическую операцию, — пробормотал с нескрываемой досадой Владислав. — Кто ж тебя такую возьмет замуж?
Наконец он постиг и природу непонятных звуков: просто-напросто телефонная трубка лежала поперек аппарата. Он не мог оставить ее в таком положении, уходя вчера вечером из мастерской. Драгуров зябко поежился. Ему показалось, что он в помещении не один, кто-то наблюдает за ним. Подойдя к столу, он заметил, что и металлический мальчик лежит как-то не так. На спине, с поднятыми вверх руками, хотя Владислав был уверен, что оставил его в вертикальном положений. А одна тонкая струна в лютне порвана. Лопнула сама, от напряжения, когда он укреплял разболтанный гриф? Теперь придется подыскивать подходящий стальной проводок. Если бы Владислав верил в чудеса, он непременно подумал бы, что ночью здесь состоялся необычный кукольный праздник, в конце которого игрушки переругались и подрались. Но настоящая причина выяснилась очень скоро, едва он нагнулся под стол и увидел спящего возле тумбы трехцветного толстопузого котенка. Драгуров вытащил его за шкирку.
— Ну, разбойник, признавайся, как ты сюда попал?
Котенок смотрел на него немигающим взглядом и даже не пытался мяукать. Очевидно, он пролез в форточку, которая на ночь оставалась открытой. Или кто-то забросил его сюда, надеясь таким образом избавиться от надоевшей живой «игрушки».
— Что же с тобой делать? Ладно, поживи пока тут, — произнес Владислав.
Сходив в магазин на углу улицы, он купил пакет молока, колбасу, какие-то кошачьи консервы и угостил своего нового постояльца. А затем принялся за работу. Теперь он занимался только металлическим мальчиком с лютней и луком, отложив все остальные заказы в сторону.
Еще вчера его внимание привлек непонятный знак на спине мальчика, между лопатками. Крошечное око.
Какой-то символ? Или это своеобразное клеймо изготовившего игрушку мастера? Но кто этот загадочный мастер? Надо покопаться в книгах, может, удастся наткнуться на его следы… Старик говорил, что вывез куклу из Маньчжурии, но сделана она в России. У доморощенного умельца должны быть и другие игрушки. Не поговорить ли со своим старым учителем, если он, конечно, еще жив? Вспомнив об Александре Юрьевиче Белостокове, обучавшем его этому ремеслу, Драгу-ров почувствовал угрызения совести. Вот уже несколько лет он ему не звонил и не навещал. Скверно. Белостоков был для него не только учителем, но и старшим другом, в какой-то мере заменившим отца. Так всегда и случается: птенцы вырастают и забывают о своих родителях. Но дети — те же игрушки для взрослых, редкая из них остается несломанной…
Драгуров думал об учителе, продолжая собирать тонкий механизм металлического мальчика. Еще не все было готово, но он уже знал: если повернуть по оси голову, на которую опиралась нога куклы, — завести пружину, регулирующую движения рук и пальцев мальчика, то он начнет проворно перебирать струны лютни, и тогда зазвучит мелодия. Несмотря на то, что одна из струн была порвана котенком, Драгуров проверил действие механизма. Тотчас же в помещении раздалась негромкая музыка, журчащая, как ручеек. И хотя Владислав ожидал этого, но все равно замер, словно только что вдохнул жизнь в свое детище. Конечно, ничего удивительного в этом не было, существуют сотни более «умных» игрушек с гораздо более сложными механизмами. Но здесь чувствовалось нечто свое, близкое, даже родное.
Завод кончился: музыка, немного фальшивая из-за отсутствия одной струны, оборвалась. Какую мелодию он играл? Что-то из Моцарта… Но это было еще не все: механизм продолжал работать. Как завороженный, Владислав наблюдал за движением рук металлического мальчика. Лютня вошла в боковой паз, а лук заскользил по плечу куклы. Зажимы, удерживающие стрелы в колчане, разжались; тонкие пальчики вытащили одну из них, приладили к тетиве… Драгуров с любопытством следил: что будет дальше? Поразительное совершенство — эта кукла. Одновременно двигалась и змея, поднимаясь по бедру к талии. Мальчик стоял на столе, прямо перед лицом Владислава, и он не осознавал опасности. Просто любовался игрушкой. Ему даже показалось, что вновь звучит музыка, но только где-то внутри него, в сознании. Тетива лука упруго натянулась, стрела с острым наконечником грозила сорваться и ужалить в любую секунду. А сил шелохнуться не было… И тут что-то мягкое и пушистое прыгнуло к нему на плечи, вонзив коготки в плоть.
Глава четвертая
Человек, которого Гера ударил спицей, не умер. Его уже перевели из реанимационного отделения в отдельную палату, и теперь он лежал под капельницей, подключенный проводками к аппарату «искусственная почка», глядя в белоснежный потолок и размышляя. Приходившему накануне следователю Евстафьев, по кличке Гнилой, сказал лишь, что не разглядел лица того паренька, который его ранил. Следователь понимающе улыбнулся и ушел: пусть разбираются сами. Евстафьев так и намеревался поступить, поскольку и хорошо запомнил пацана, и высчитал, кто мог направить его руку. Он сам найдет его, коли уж остался жив. Никуда не спрячется.
А вскоре появился и Корж, который непременно должен был прийти: такой уж он человек. Никогда не откажет себе в удовольствии.
Корж принес пакет с фруктами, минеральную воду и цветы.
— Надо же, как не повезло! — участливо произнес он, цокая языком. — Как только узнал, тотчас же сказал себе: нет, Гнилой не тот парень, чтобы вот так взять и загнуться. Он выкарабкается, обязательно встанет на ноги. А как же иначе? Это такой парень, что ему никакая смерть не страшна.
— Ага. Поэтому ты и принес шесть гладиолусов. Как покойнику, — поморщился Евстафьев.
— Цветочница ошиблась. Не обращай внимания. Любишь киви? А виноград? Кто же это тебя подколол?
— Нашелся один, бойкий.
— Ай-яй-яй! Ну ладно. Мы живем в опасное время. Сам хожу и оглядываюсь. А на охрану денег нет. Плохо, Гнилой, с деньгами, совсем плохо.
— Я тебя понял.
Дотянувшись до цветов, Евстафьев смял один из гладиолусов и бросил на пол.
— Теперь пять, нечет. О долге я помню, Корж. Отдам все, сполна. Дай только поправиться.
— Дай? — переспросил посетитель. — А кто мне «даст»? Время не ждет. А может, ты будешь полгода здесь валяться? Ты бы позвонил жене. Она баба умная, пораскинет мозгами.
Евстафьев скрипнул зубами, глядя, как Корж вынимает из букета еще один цветок и меланхолически ломает его. Получался снова чет.
— Хорошо, — сказал он. — Я позвоню. Деньги тебе отдадут завтра. Не волнуйся.
— А я и не сомневался в тебе. Такой парень, как ты, не подведет. И я очень рад, что операция прошла удачно. Если что, я бы этих хирургов за уши подвесил.
— Конечно, кто бы тогда тебе бабки отдал? Хватит гнать пургу, Корж. Помоги мне лучше в одном дельце.
— Каком? — Глаза посетителя сузились, он наклонился ниже, поскольку Евстафьев говорил тихо.
— Мне надо разыскать того мальца, который в меня воткнул спицу.
— Как же его найти? — усмехнулся Корж. — Я ведь не Пинкертон, Это очень сложно сделать.
